Чары крови и роз. Другая история Белль

– Да, – кивнула Сильви. – Она то говорила, что нужно срочно уезжать, то утверждала, что лучше места нет. Они с папой спорили из-за этого, он тоже хотел уехать и увезти нас…

В залу вошёл сияющий улыбкой и золотистым костюмом Лантерн, неизменный официант замка.

– Добро пожаловать, дорогие гости! – радостно поприветствовал он. – Меня зовут Лантерн, и я буду вашим официантом. Обращайтесь ко мне по любому поводу. Мисс Тэйлор, – ответил он глубокий поклон Белль, – счастлив вновь видеть вас.

– И я рада видеть тебя, Лантерн, – улыбнулась та.

Когда близнецы и Белль заняли свои места за столом, Лантерн стал разливать суп:

– Сегодня у нас в меню суп из зайчатины, треска и сырное фондю. А на десерт бланманже и пудинг из пунша.

– Прямо как в детстве! – Сильви, не сдержав восторга, захлопала в ладоши.

– Ваши родители предпочитали кухню девятнадцатого века? – спросил Лантерн, весело подмигнув.

– Мы росли здесь, в замке, – ответила Сильви. – Много лет назад, ещё до проклятия.

Лантерн изменился в лице.

– Вы варгисы? Вернулись на Родину! – радостно воскликнул он. – Какое событие! – приложив руки к груди и счастливо улыбаясь, повторил официант. – Я за вином. Это нужно отпраздновать!

Белль почувствовала лёгкий укол ревности: близнецы скрывали от неё полдороги, что они варгисы, а Лантерну Сильви призналась сразу.

С вином трапеза стала ещё приятнее и непринуждённее. Лантерн делал всё, чтобы угодить гостям. Чуть позже пришли поздороваться трое варгисов, живших в замке: Нил, Дэвид и мистер Холт. С последним Белль иногда общалась: он был начальником службы безопасности Волчьего Клыка и, пожалуй, самым приятным из всех варгисов, кого Белль знала.

А после ланча Аннабелль и Лантерн провели гостей по Западному крылу замка: зашли в спальню сэра Говарда, будуар леди Мэри, небольшую комнату Адама времён его детства, гостиные, бильярдную, зал с оружием, где хранилась внушительная коллекция арбалетов, кинжалов и ружей, прошли по скрытым коридорам для прислуги и, наконец, оказались большой бальной зале: паркетные полы, сияние хрустальных люстр, тяжёлые бархатные занавеси на окнах, витиеватая лепнина по всему потолку и небольшое возвышение для оркестра.

– Я так мечтала потанцевать здесь! – проговорила Сильви. – Сколько лет прошло, а будто ничего не поменялось…

– На самом деле, – с улыбкой возразила Белль, – вы видите результат кропотливой работы по воссозданию облика бальной залы, какой она была при сэре Адаме. Ведь к середине двадцатого века полы прогнили, а занавеси истлели. Так что, когда в восьмидесятых годах Западное крыло стало музейным, тут всё начали восстанавливать.

А после экскурсии по Западному крылу, Лантерн проводил близнецов и Белль в библиотеку, расположенную в Восточном крыле, куда предоставляли доступ далеко не всем группам.

Аннабелль обожала библиотеку Волчьего Клыка! Её завораживали длинные ряды стеллажей, таких высоких, что нужна была полутораметровая лестница, чтобы дотянуться до верхних полок. Белль любила запах истёртых кожаных обложек и ветхих страниц; едва заметный запах отдающей хвоей мастики, которой были натёрты паркетные полы. Ей нравились высокие стрельчатые окна с витражами, из-за которых свет в библиотеке был приглушённым, отбрасывающим цветные отблески на пол и ряды книг. Как жаль, что ничего нельзя было трогать!.. А ей так хотелось прикоснуться к полуистёршимся золотым надписями на корешках, вытащить тяжёлые фолианты, полистать хрусткие пожелтевшие страницы. Она знала, что в библиотеке очень много старых книг об Элфине и детях Лилит, в том числе оригиналы таких известных книг, как «Слово о последних драконах Элфина» знаменитого натуралиста шестнадцатого века Карло Дюбуа и «Острова блаженных» учёного и святого Себастьяна Уэльского, посетившего Элфин в 1248 году. Говорят, раньше эти книги хранились в королевской библиотеке Тюдоров, а затем Пендрагонов. Как они оказались в Волчьем Клыке, Белль могла только догадываться.

Из библиотеки Лантерн свернул в зал с белым роялем. Белль бывала здесь всего несколько раз: обычно сюда туристов не водили.

– А это наша гордость, – сказал Лантерн. – Рояль Fazioli, его изготовили и привезли в 1925 для господина Рахманинова.

Белль не подала вида, но она не знала, что знаменитый русский маэстро давал в замке концерты и что этот рояль был сделан именно для него.

– Он тут жил? – восхитилась Сильви. – Я обожаю Рахманинова! Мы с Колдером были на его концерте в Петербурге в 1931 году. Это было потрясающе!.. Я плакала, когда услышала «Колокола» и его фортепианную адаптацию «Острова Блаженных» вживую…

– Над адаптацией «Острова Блаженных» для фортепиано Рахманинов работал именно на Элфине, – заметил Лантерн с нотками гордости в голосе, будто он лично был причастен к созданию знаменитой симфонической поэмы.

Белль всем сердцем любила «Остров Блаженных» и вновь ощутила ревность, будто Лантерну её любимое произведение принадлежит чуть больше, чем ей самой: ведь она не знала, что это произведение было написано на Элфине. Белль мысленно утешила себя, что всё равно адаптация «Острова Блаженных» для струнного оркестра в исполнении «Fratres in spiritu 50 » звучит во сто крат прекраснее фортепианного варианта Рахманинова.

50

Братья по духу (лат.)

– А почему он остановился именно в замке? – спросила Белль. – Он не давал в Торнфилде концертов, насколько я помню.

– Да, верно, – ответил Лантерн, выходя из зала с роялем и делая знак следовать за ним. – Это были концерты для узкого круга. – Он провёл их в глубину библиотеки, где в цветных отсветах витражей в тяжёлой золочёной раме висело знаменитое зеркало в полтора человеческих роста. – А здесь зеркало работы Александра Дэвиса, – перевёл тему официант. – Зеркало в Мэрии – его точная копия…

Белль стояла перед зеркалом, но думала о рояле. С одной стороны, ей было приятно узнавать о замке новое, но с другой – она ощущала себя невежей, а это было крайне неприятно. Белль перевела взгляд на зеркало. Хоть про него она знает: было сделано в 1902 году знаменитым учёным-фейри Александром Дэвисом. Под его руководством стеклодувы изготовили стекло метр на два. Зеркальная поверхность сделана серебряным напылением, а резная рама выполнена из дуба и покрыта сусальным золотом. Точно такое же зеркало для Мэрии заказал и оплатил Совет Основателей на столетний юбилей избавления от голода. Когда Белль была малышкой, она любила рассматривать узор рамы зеркала в Мэрии: резные волки, единороги и драконы, вьющиеся стебли роз и виноградных лоз, в которые были вплетены дубовые листы, а сверху зеркало венчали солнце и месяц с человеческими лицами. Белль вспомнила, как дедушка сажал её на плечи, чтоб она могла рассмотреть все детали.

Из библиотеки Белль, уже без Лантерна, провела близнецов через широкий замковый двор в Розарий леди Мэри. Бледный свет пасмурного дня лился сквозь стеклянный купол, увитый плетями роз и плюща. Здесь были розы всех возможных оттенков и сортов. Розарий сэр Говард устроил для жены, тоскующей по погибшему сыну. Леди Мэри любила цветы, особенно красные розы, поэтому даже столетия спустя алых роз в Розарии было больше всего. Аннабелль провела близнецов между отощавших и высохших за осень кустов, медленно расправляющих клейкие листочки и тянущихся к ней набухающими бутонами словно к солнцу. Белль знала, что многие туристы предпочитали ходить на маршрут к Волчьему Клыку именно с ней, потому что с фейри замок немного оживал. Хотя другим нравилась мрачная атмосфера упадка с увядшими розами и пожелтевшей травой.