Часть третья

Ефим Андреевич вышел на балкон и, напрягая зрение, несколько пошатнувшееся, всматривался в пешеходную дорожку, по которой редко, но все же мелькали одинокие женщины, а иногда и мужчины с волосами как у женщины. И в каждом таком человеке он старался узнать свою несравненную Натали. Она возвращалась поздно и раньше, но чтобы ее не было в первом часу ночи, такого ни разу не случалось.

Он вернулся в столовую, снял трубку и позвонил начальнику управления МВД округа полковнику Звонареву домой. Полковник уже почивал.

– Послушай, Звонарев, у меня жена с работы не вернулась. Ты можешь чем-нибудь помочь?

– А как же. Я сейчас всю милицию подниму на ноги. Пусть ищут до тех пор, пока не найдут, - сказал полковник.

– Благодарю!

– Рад стараться вашество!

Натали искали всю ночь и не нашли. Правда под утро она сама явилась с провалившимися, но счастливыми глазами, какие у нее были только много лет назад, когда она приехала в Москву вместе с Ефимом Андреевичем в качестве любовницы.

– Ну, ты даешь!
– произнес Ефим Андреевич.

– Всю ночь давала, - заявила Натали, и ушла в ванную.

42

Целых семь лет Борис прожил с Матильдой без детей. Это были самые счастливые, наполненные лирикой годы, когда они наслаждались друг другом, как может наслаждаться человек жизнью, у которого есть все, что он может только пожелать. И живет он тогда в ладу со своим мятежным духом.

Матильда не надоедала ему, она всегда казалась новой, свежей, нежной и страстной. И страсть эта всегда была умеренно навязчивой: Борис Петрович всегда чувствовал себя молодым с ней.

И вот Матильда в возрасте двадцати пяти лет решила стать матерью. Она всего лишь навестила врача, сказала ему об этом и в скором времени сообщила мужу, что у них будет потомство. Борис был несказанно рад. Вопрос, который его раньше как-то тревожил, был снят раз и навсегда. Теперь он проявлял о ней заботу, как о маленьком ребенке: возвращался домой раньше, чем обычно, гулял с ней пешком допоздна. Но пришлось нанять охрану. Борис не за себя боялся, а за нее.

Их уже встретили хулиганы, мелкие, правда и он без труда откупился от них.

– Тебе нужна постоянная охрана, что ты жалеешь денег, их у тебя куры не клюют. Жизнь дороже денег, пойми ты это, - уговаривала его Матильда.

И вот в семье Громовых родился мальчик. Его назвали Борисом, по отцу.

– Я еще рожу тебе сына, - сказала Матильда три месяца спустя после родов.
– У нас должно быть трое детей, не меньше. А после третьего ребенка закончу курсы гейш и буду еще лучше в постели, чем когда мы впервые оказались в одной постели. Это немножко тяжеловато, но я проявлю упорство и добьюсь задуманного.

– Я буду счастлив.

Несмотря на занятость, Борис в отличие от других бизнесменов, старался быть дома как можно раньше, даже если находился в командировке. Дома его ждало милое существо, которое он любил постоянно и страстно: медовый месяц у них продолжался многие годы.

Матильда всегда выглядела великолепно, приветливо встречала его, и говорила одно и то же: я так по тебе соскучилась! Она часто провоцировала его на интимную близость, будто они не виделись несколько недель. После третьего ребенка, а это была дочь Галина, Матильда поправилась, налилась, но фигуру не теряла, не была толстушкой, просто немого округлилась, морщинки едва заметные на лице разгладились, и она сделалась аппетитной тридцатилетней дамой. А после окончания школы гейш, снова была, как в девятнадцать лет, если не лучше.

Ничего подобного у него раньше не было, ни с покойной ныне женой Людой, ни с Анастасией также отправившийся в мир иной.

У Бориса не было ничего подобного ни с женой Людмилой, ни с Анастасией, ни даже с опытными девицами в саунах, с которыми он встречался до Матильды. Его домашнее гнездо, где жила Матильда, всегда манило его, ибо дома его ждала царица его сердца и души, это был своего рода магнит с мощной притягательной силой, а его сердце все из железных опилок.

Борис много сделал для своей молодой жены: купил ей новенькую машину "Ауди-4", нанял двух домработниц, личного врача, няню, а затем и воспитателя для ребят, а также персональную охрану. Матильда отказалась от водителя, она сама сидела за рулем, быстро приобрела навыки, и водила машину вполне удовлетворительно.

– Не хочу, чтоб ты думал, что я, как многие жены новых русских, поглядываю на водителя, как на собственность и если эта собственность мне нравится, я могу распорядиться ею, как мне заблагорассудится. И охранник мне не нужен. Пусть стоит у входа, это - пожалуйста, а вот сидеть рядом со мной, когда я катаюсь по городу, или еду на дачу, ни к чему.

– Солнышко, я тебе верю, как самому себе. Но времена для нас немного изменились. За мной, а, следовательно, и за нашей семьей начнут охотиться. Когда будешь отправляться на дачу с детьми, пусть машина с охранниками следует за тобой на некотором расстоянии. Ты только не возражай, пожалуйста.

Если Борис уезжал на несколько дней в командировку, он постоянно названивал Матильде по мобильной связи. Матильда полностью затмила образы предыдущих женщин, с которыми Борис был знаком. В отличие от жен многих финансовых воротил, которые не знают, куда девать свою энергию и чтобы ее куда-то выплеснуть, занимаются сексом со своими водителями, охранниками, заводят любовников и даже выходят на Тверскую, Матильда никогда о подобном и не помышляла. Когда ей говорили, что жена Ходарковского купается в ванной, наполненной шампанским, а два любовника ждут ее за дверью совершенно нагие, она брезгливо морщилась и говорила:

– Разврат в пустой душе и развращенном теле пускает корни, как верба в сырой почве легко и быстро. Слава Богу, я этим не страдаю, мне достаточно мужа, которого я люблю и ценю.

Матильда объездила все достопримечательные места Москвы, обошла все Московские театры и поддерживала связь с начальником отдела культуры английского посольства в Москве Сильвией Стоун.

В пятницу Борис ушел на работу несколько раньше, намереваясь вернуться до обеда и уехать с Матильдой на дачу. Матильда теплая, мягкая пышечка вскочила, чтобы лично подогреть кофе для любимого мужа.

– Не задерживайся и будь предельно осторожен, - сказала она, наливая кофе с молоком в маленькую чашечку.
– Я буду ждать и даже позванивать тебе, напоминать, так сказать, а то тебя заговорят, заорганизуют, и вместо двух, ты явишься в шесть вечера. Она подошла к нему, обняла его голову и прижала к груди.
– Ты - мой дорогой мальчик. Я так тебя люблю...

– Матильда, я могу опоздать, - сказал он, охватывая руками ее талию.

– Да я ничего, так обняла, вот и все. А то, о чем ты сейчас думаешь, будет тебе на даче. Идет?