Chercher l'amour… Тебя ищу

— Представь себе.

— Любишь Нию?

— Да, — насупив брови, грозно отвечает.

— Дочечка у вас…

— Она моя звездочка, Костя.

— Похожа на тебя, Петька.

— Прекрати! — хватает мою дергающуюся в припадке руку. — Говоришь, словно ты прощаешься. Что решил?

— Я уйду, — пытаюсь обуздать сучий тремор, нервный тик и тому подобную херню.

— Вы разговаривали? — он сильно наклоняет голову, подныривает, участливо заглядывая мне в лицо. — С женой?

— Нет, — сглотнув слюну, задушенно рычу.

— Почему?

Я этого не выдержу. После того, что между нами произошло и после того, о чем узнал постфактум, считаю слезливый разговор определенно лишним.

— Когда будет готово? — опускаю голову, прячу выступившие слезы на глазах.

— Я не согласен.

Да, бля-я-я-ядь!

— Петь? — вскидываюсь и таращусь, безумно выпучив глаза.

— Проспись, Красов, — он поднимается и, не торопясь, словно издеваясь, застегивает пуговицы на пиджаке. — Вас разведут. Я думаю, что где-то через три месяца вы будете бывшими мужем и женой. Закон у нас всегда на стороне о справедливости любезно страждущих. Еще чего-то хочешь?

«Нет» — упорото молчу!

— Вы были красивой парой, Костя. Но…

— Я ей изменял, — краснею от осознания того, о чем вдруг говорю.

— Прощай!

— У меня есть доказательства, — следом поднимаюсь и устремляю на него глаза.

— Ты не по адресу, любезный, — Петя плавно разворачивается и спиной со мной прощается. — Не хворай!

— Ее зовут Романа. Она моя клиентка, Велихов. Я ей построил дом. Она разведена и у нее двое детей. Я был с ней, когда инспектировал строительство и формировал подряд…

— Козел! — я слышу злобный дикий шепот и грубую ругню…

Зачем соврал? Зачем? Зачем? Лишился друга и поддержки, о которой дико умолял. Глупый, опрометчивый поступок. Хотел, наверное, доказать, что кое-что могу. Что я не чмо, которым можно помыкать при удобно неудобном каждом случае. Хотел заверить в состоятельности чувака, который подобное рвение не оценил, скорее наоборот, я лбом пробил прикрытое моралью дно, а дальше, видимо, задел земное жаркое ядро.

«Отец такому не учил… Как я мог? А что тут, в сущности, такого? Импровизация и девственное полотно» — сосредоточившись на том, что Велихов мне на прощание сказал, давлю на газ, намеренно наращивая скорость.

Я докажу, докажу, докажу. Себе, Юле, а главное, ему, упоротому на семейственности адвокату! Она не против, а у меня соответствующее настроение и удачно складывающееся в чью-то пользу положение. Романе нужен друг, с которым идеально жить, есть, гулять, делить кровать и просто спать. Возможно, она моя судьба, которая давно ждала. Возможно, эта женщина — моя…

— Привет! — плечом упираюсь в проем входной двери и вальяжно двигаю губами.

— Добрый вечер, Костя, — Шелест нервно кутается в шелковый халат. — Что-то случилось?

— Нужна помощь, Рома, — на автомате отвечаю, уставившись в распахивающийся без конца запАх.

— Проходи. У тебя снег в волосах, — привстав на цыпочки, осторожно что-то смахивает с моей головы. — Мороз! — съеживается и тут же поджимает плечики.

— Где мальчишки? — осматриваюсь в до конца не обжитом пространстве.

— Спят, — она отходит, несмело делая назад короткий шаг. — Ты меня пугаешь.

— Я развожусь с женой, Романа, — с порога, как будто скупо информируя, ей заявляю.

— Мне очень жаль, — качает головой. — Давай пальто.

Неправда! Ей вообще не жаль.

— Поможешь? — стягиваю с плеч одежду.

— Чем? — выставив перед собой руки, продолжает отступать. — Что нужно делать?

— У тебя ведь есть опыт. Богатейший, между прочим.

— Опыт?

— Компромат, Романа, компромат, — о прошлом ей напоминаю.

— … — она, похоже, ни черта не догоняет.

— Хочу запачкаться, — откинув на пол снятое пальто, молниеносно заключаю худенькую женщину в охапку.

— Сомневаюсь! — отталкивается, уперевшись в плечи. — Ты выпил? Запах и твоя речь…

— Для храбрости. Исключительно для нее.

— Спасибо, что признался, — воротит нос. — Иди, пожалуй, спать! Завтра поговорим.

— Про компромат? Спать пойду с тобой, — приближаю к ней лицо, внимательно рассматривая искусанные и освобожденные от помады губы. — Как давно, Рома?

— Что? — агрессивнее брыкается. — Отпусти!

— Без секса! — жалю поцелуем, а затем щипающим укусом выступающую зазубренным лезвием женскую скулу.

— Перестань! — о чем-то просит, играет недотрогу и жалко всхлипывает. — Мне больно.

— Ты этого хотела, Рома. Помнишь, как на что-то намекала, подкатывала и строила эти ваши глазки. Вот он я! — распахиваю внезапно руки и развожу по сторонам. — Любуйся. Я свободен от обязательств. Поэтому…

— Сделать кофе?

— А без кофе не даешь? — пошатнувшись, с пошлостью хриплю.

— Нет, — до обескровленных костяшек сжимает пальцы, натягивает до ушей халат, прячет колышущуюся грудь и задирает подол, заметно оголяя нижний ярус, давая повод для очередной прострации.

— Ты красавица, Романа, а покусилась на еб.ана, у которого уже как будто бы второй законченный брак в кармане во-о-он того пальто. Или тупо конченый? Что-то я запуталась… Запутался… За-пу-та-лись, наверное, вдвоем, — запрокинув голову, регочу. — Короче, все равно!

— Идем! — она проходит мимо, задевая кистью мое бедро.

— Ну-у-у, пожалуйста. Я ведь все правильно понимаю. Мне на колени, что ли, встать?

— Идем!

— Как скажешь! А больно будет?

— В начале — да, а потом…

— Привыкну?

— Костя, прекрати. Ты меня пугаешь.

Как скажешь! Делать нечего, придется помолчать. Чем удивит красотка? Не поперек же у нее там? А впрочем, похер мне на то, на это и на все, что дамочка предложит. Я изменял! Теперь осталось раздобыть для принципиального железобетонные доказательства…

Глава 38 Мусцины!

— Он дысыт? — шепчет дрожащий детский голосок.

— Ага. Конесно. Со за воплосы? Но глаза закыты, — по-моему, кое-кто настойчиво пытается оттянуть мне веки, чтобы воистину проверить реакцию зрачков на луч сильно пробирающего света. — Он гояций. Дазе пал идет. Мокый. К тому зе у него изо лта плохо пахнет и есё воняет какой-то кислотой.