Chercher l'amour… Тебя ищу

— Ты будешь приятно удивлена, — оскаливаю зубы и, ударяя их друг о друга, приближаю к ней свое лицо, чтобы прикусить поблескивающий кончик носа.

— Свят! — ладошками крест-накрест запечатывает мой приготовившийся для хищного броска приоткрытый рот.

— Долго ждать? — вопит Смирнов.

— Па-а-а-а! — деду вторит сын.

— Проваливай, — толкается Юла.

«Трусы не забудь снять» — беззвучно говорю, пока на подкрадухах отхожу назад.

«Еще чего!» — демонстрирует мне запрещающий жест руками, формируя знак умножения из таблицы Пифагора, облизывает губы и зачем-то прикрывает только правый глаз.

— Бандитка! — шлю воздушный поцелуй и быстро разворачиваюсь к ней спиной, лицом встречаясь, что естественно и очевидно, с держащим на руках Игоря недовольным Сергеем.

— Всё? — Смирнов кивает через мое плечо.

— Да.

— Всё? — вторит старому подпрыгивающий на его руках сынок, одетый в какую-то странную одежду.

— Это что? — присматриваюсь к…

К чему я, собственно говоря, присматриваюсь? Красно-зеленый камзол, такие же штанишки, вероятно, бриджи, и полосатые носки, вернее, гетры или гольфы. Но это еще не все и не самое, как говорится, главное. На голове у сладкого какой-то ночной колпак того же алого или изумрудного оттенка.

— Это маленький гномик! — Смирнов одергивает определенно теплую курточку, а затем натягивает внучку на лоб сказочный головной убор, к чему-то прикасается, что после его прикосновений громким звоном отзывается. — Колокольчик, Свят, — запрокинув голову, хохочет, — чтобы бычка в лесу не потерять.

— В супермаркете? — обхожу эту милую смеющуюся пару.

— Были, между прочим, случаи, — отвечает мне и крутится вокруг себя в надежде, видимо, на каком-то обороте тетю Женю возле повстречать. — Чика! — хрипит Сергей. — Где ты есть?

— Мама прилегла. Пусть отдохнет. Пап, не зови ее, — отвечает Юля, пристроившая с небольшим комфортом задницу на край рабочего стола.

— Сережа, пожалуйста… — ноет старшая Смирнова. — Что ты хочешь?

— Все в порядке?

— Голова болит.

— А скажет ведь, что это от меня, — подмигивает. — На твоей поедем. Что скажешь?

Скажу, что:

— Без проблем.

— Она побольше и багажник вместительнее.

К тому же в салоне моего автомобиля прочно обосновалось детское, «осень удобное» — по княжеским ощущениям, безопасное сидение.

Сергей опускает Игорька, подтолкнув его под задик, направляет мальчика к детской банкетке, возле которой его ждет пара сказочных сапожек.

— Что за маскарад, Сергей Максимович? — шепчу, не расцепляя губ.

— Так праздник же, — выпучивается, завидев полоумного. — Запамятовал?

Да вроде нет, но все же. На сына смешно смотреть, а слушать без улыбки невозможно. Кряхтит, возится, буцает обувь, а после задницей усаживается на пол и, подтянув в позу лотоса нижние конечности, что-то, как заклятие, пришепетывая, напяливает, держу пари, сшитые из шкуры единорога детские смешные чуни.

— Свят? — Юля, подкравшись сзади, осторожно трогает мое плечо.

— Да? — сильно вздрогнув, оборачиваюсь.

Она закидывает руки мне за шею, вешается, отрывая стопы от земли, со вселенской тоской и слезами, заискивающим взглядом впечатывается мне в лицо.

— Что случилось? — поддерживаю маленькое тело, вцепившись руками в спрятанную под тонкой «шерстью» талию.

«Не уходи, пожалуйста» — транслирует без звука, но довольно громко и очень четко.

— Я вернусь. Чего ты?

— Не уходи, — шепчет, еле двигая губами. Похоже, речь Юла с титаническими усилиями осуществляет. — Останься, — выпускает крупные слезинки из прекрасных глаз.

— Будешь ждать? — к уху обращаюсь.

— Всегда, — а головой как будто отрицательно мотает.

— Так «да» или «нет»?

— Я найду тебя, Мудрый, если ты позволишь себе еще какой-нибудь фортель провернуть. Я найду…

— Я за ним прослежу, солнышко. Елку подберем и сразу же вернемся, а ты пока мамулю покарауль.

— Будьте осторожны…

Как будто бы мы отправляемся в модернизированный крестовый поход. Только в качестве победы мы доставим хвойное дерево, после того как придем к консенсусу по достойной высоте и допустимой ширине обильно пахнущей «станины».

Господи! Всего-то делов: пару часов в очереди в предновогоднем супермаркете; бескровная по обстоятельствам, конечно, битва за лучшее на свете дерево; продукты по количественной составляющей в общей сложности где-то на три дня; романтичная музыка в салоне, сопровождающая нас туда и, естественно, назад.

— Это на фиг! — ворчит Сергей, пока наводит порядок в моем плейлисте. — Совсем вкус отсутствует или вправду предпочитаешь подобную ересь? Не ожидал от тебя подобного. Да уж! Даже у сына с этим проблем не возникает. Князь, я прав?

— Сто?

— Проехали! Престарелая кошка, мяукающая о том, что Рождество — это типа он? Одно у дамочки желание. Эка пошлость, Мудрый. Фу-фу! Это у вас в казарме такое принято слушать? — диким шепотом, почти неслышно добавляет. — Надрачивать привыкли под такое? Вы что? Гроза врагов, называется.

— Сергей Максимович, как долго?

— Пока не найду достойное. Четырехлетка шурупает в музыке и уже имеет собственное мнение на то, что слышит, а его большой отец фанатеет, — он тычет в сенсор палец, — от девицы с колоратурным сопрано, у которой из достоинств, помимо этого голоса конечно, имеется четвертый, если мне не изменяет память, размер груди.

— Сто?

— Ничего, детка. Сейчас дедушка устроит нам подходящее сопровождение, и мы отчалим.

— Вы гость.

— Иди ты! Правда? Чего? — вскидывается резко. — Чего-чего? Пожалуй, еще один разок. Чего-чего, Святик? Где я гость?

— Как пожелаете! — откинувшись затылком на стекло своей двери, развалившись в кресле и пристроив согнутую в локте руку на ободе руля, с ехидным выражением лица рассматриваю то, как плодотворно возится Сергей.

— Вот так! — он снова сосредотачивается на том, что вытворяет. — Князь, предпочтения имеются? Тебе, сладкий, можно все.

— Сто?

— Отлично. Мне нравится твой выбор. Значит, будет то, что я люблю. Во-первых, уберем эту рождественскую мутотень…

— Э-э-э, — пытаюсь что-то там начать, как Сергей самолично осекается.