Chercher l'amour… Тебя ищу

— Велихов тебя вытянет. И потом, какой на фиг срок? — шипит Смирнов, вытянув при этом шею, он демонстрирует немного озверевшее лицо. — У тебя что…

— Де-да! — повизгивая, обращается к деду Игорек.

— Подожди, сладкий. Твой папа на скорости тормозит и…

— Де…

«Тук-тук!» — а вот и, видимо, конечная? Угу? Угу! Приехали! Поздно рвать когти и срывать копыта. Лесоохрана уже здесь:

«Выходите из машины, откинув оружие на землю, не забудьте направить к небу руки».

— Дальше что? — киваю на мужскую фигуру, маячащую за окном Смирнова.

— Учись, пацан! — Сергей, похоже, намерен опустить стекло, что он незамедлительно и делает, покашливает, будто разрабатывает елейный голос, нервно улыбается, то и дело поглядывая на меня, когда шустро оборачивается.

— У меня есть деньги! — последнее, что успеваю выкрикнуть перед тем, как он наконец-то встречается лицом к лицу с представителем здешней власти.

— Здорово, Серж! — «сторож чудо-лампы» протягивает руку и сильно скалит зубы. — Как дела?

— Нормалек, Колян. Ты сегодня один?

— Нет, конечно, — сплюнув на землю, отвечает тот мужик, которого Смирнов назвал по имени.

Они, по-моему, знакомы, причем Сергей здесь частый гость. Об этом могу судить лишь по задушевности мужского разговора. Они обсуждают какую-то охотничью бурду, договариваются о возможной встрече на открытии чего-то там, смеются, еще почти братаются. Смирнов рассиживается в машине, но голова его торчит наружу, потому что ее хозяин премиленько общается с тем, кто способен нас под рученьки принять.

— Серый?

— М? — неспеша вставляет в губы сигарету. — Чего? — вопросительно кивает Коле, который с жадностью поглядывает на то, что делает мой неспокойный «тесть».

— Как там мой? Я его гоняю, конечно, но у него башка только девками забита. Совсем от рук отбился. Я как ушел со службы, так лишился всех рычагов влияния.

— Вот и замечательно, Николенька.

— Ты его там это, — он как-то грустно кхекает. — Короче, ни в чем себе не отказывай.

— Я там больше не работаю, Коля.

— Чего ты сейчас сказал, Смирнов? Шутишь, что ли?

— Нет, — вытаскивает сигарету, выставляет руку и стряхивает пепел прямиком под ноги лесному мужику.

— Да чтоб тебя, зараза!

— Спокойно, старичок. Евгения — талантливый педагог. Она душевнее меня и спокойнее.

— Блин, я на тебя рассчитывал, Смирнов, — воет этот Николай. — Отчислят лоботряса или слетит с бюджета и плакало тогда то курсантство.

— Не слетит! — авторитетно заявляет хитрый «тесть». — Жена проследит. Он неплохой парень, Колюня. Не наговаривай на него, а девочки — это все же круче, чем две меленькие звездочки на его плечах. Парень работящий. Найдет себе применение. Да вот хотя бы к тебе! — кивком указывает на то, что находится за спиной мужчины. — Целый день на природе. Тут тебе и елки, а также зайцы, кабаны и лисы. Весьма душевная компания. А на речку выйдет, так еще и уточек может встретить. Короче…

— Утешил! — не унимается мужик.

— Я скажу Жене, она его взбодрит и проконтролирует.

— М-м-м-м! — заводится Коля. — Ладно, черт с тобой. Возможно, ты и прав. Я мальчишку заставляю, бесконечно повторяю «надо-надо-надо», а может оно и не надо. А?

— … — Смирнов только дергает плечами. — Святослав? — не поворачиваясь ко мне лицом, вдруг обращается.

— Да! — таращусь прямо перед собой.

— Там ждет сюрприз.

Это я уже догнал, но топором, по-видимому, все-таки придется помахать.

— Я покажу, — горланит Коля.

— Цена та же? — Сергей елейно уточняет.

— Да.

— Их две?

— Как заказывал.

Да что это за человек такой? Вездесущий, всесильный, пробивной.

— Сладкий? — тихо говорит Смирнов.

— А?

— Пойдешь с папой? Поможешь?

— Пойду.

Сын будет наблюдать, как его отец орудует колюще-рубящим оружием? Только бы он не испугался, а я не натворил беды.

— Идите вдвоем, я докурю и тоже подойду…

Игорь смешно переставляет ножки, заточенные в сказочные боты. Он крутит задом, когда меняет шаг, потом подскакивает в попытках обогнать, периодами задирает голову и запускает на меня пытливый взгляд. А я не тороплюсь и даю сынишке фору: специально уменьшаю свой размах, подстраиваюсь под неуверенный ход мальчишки и ненавязчиво предлагаю руку, задевая пальцами его головку, щечку, ушко, а затем плечо.

— Детка?

— А? — обратив лицо ко мне, с прищуром от зимнего ослепляющего солнца заглядывает мне в глаза.

— Устал?

— Нет, — чтобы, видимо, уверить в этом, начинает ускоряться, высоко задирая ноги, сгибая их в коленях под очень острым углом.

— Ты всегда на Новый год в лес за елкой ходишь? — все-таки беру его за ручку, а затем присаживаюсь и, обхватив под попой в гномьих панталонах, располагаю на себе. — Вот так! Лучше?

Он тут же занимает наиболее удобное положение. Забросив мне за шею одну ручку, ладошкой второй упирается в мою грудь.

— Да.

— С дедушкой уже рубил елочку?

— Нет.

— С Костей? — на всякий случай уточняю, хотя понимаю, что, видимо, такая великая честь выпала по счастливой случайности только мне, как его родному отцу.

— Нет.

Что и требовалось доказать!

— А почему ты гномик сегодня?

— Это дедуска придумал.

Это я и без его разъяснений понял.

— Смесно?

Оборжаться можно!

— Тебе не холодно? — не спускаю с сына глаз. Он внимательно присматривается к окружающей обстановке, как будто что-то запоминает, к чему-то приноравливается и разрабатывает грандиозный план.

— Смотли! — вытянув ручку, указывает на высокое и пышное дерево, у которого на хвойной лапе прицеплена белая ленточка, о которой нас заранее предупредил Коля. — Плисли? — сын смотрит прямо на меня.

— Да, — я замечаю второе дерево, стоящее рядом с этим.

«Спасибо, что не далеко» — улыбнувшись, опускаю сына на землю.

— Сто тепель? — он крутится вокруг своей оси.

— Твой сильный папа, великий князь, устроит небольшое представление, — в наш интимный разговор вклинивается собственным тараном чем-то озабоченный Сергей. — Свят, на два слова, — указывает на место, где намерен что-то по секрету мне сказать. — Князь, стоим на месте и никуда не двигаемся. Прием?

— Да, конесно, — сын с открытым ртом изучает дерево, которому осталось жить пять-шесть взмахов топором.

— Свят, кое-что случилось…

«Юла!» — первое, что на воспаленный ум приходит.

— Она? — сжимаю кулаки и занимаю нападающую стойку.

— У Суворова дочь умерла. Ядвига ушла сегодня. Мне Лешка вот только позвонил. Отмучилась малышка. Господи! — он выставляет руки себе на пояс и запрокидывает голову, но искоса умудряется следить за тем, кто тщательно-внимательно изучает лес.