Chercher l'amour… Тебя ищу
Шрифт:
«Мне не нужна его фирма, его деньги, и машина не нужна. Он платит мне за то, чего никогда не было. Это откуп, что ли? Я попросила Петю, чтобы он все это прекратил. Хочу, чтобы ты знал… Короче, я подготовила отказ и составила расписку о том, что материальных или еще каких претензий к мужу не имею. Это его…».
«Ты уверена насчет выставленных условий? Я думаю, что Красов будет жестко настаивать на своем. Это, видимо, его исключительное благородство и мужское право. Скажи-ка мне лучше, есть что-то, что ты могла бы взять и не корить себя, при этом не обижая Костю?» — отец нервно гладит мою голову, шепчет нечленораздельно в темя, цепляя волосы, нещадно выдирает их из
«Нет!».
«Машина?» — похоже, папа что-то выбирает?
«Нет!».
«Украшения? То, что он дарил, например».
«Нет!»
«Что-нибудь, Юль… Блин! Ты подумай, потому что…»
«Я права! Это чертов откуп! Да? Типа я сейчас ей заплачу, а потом пусть валит на все четыре стороны» — и вот опять я снова завожусь.
«Да уж… Дела-а-а-а!».
«И потом, какая после этого дружба, папа?» — он акает, а я настырно продолжаю. — «Мы спали вместе, жили под одной крышей, вели совместное хозяйство и строили умопомрачительные планы. Он пытается в трусы мне запустить финансовую благодарность, а ты вдруг начинаешь подарки разбирать. Я была его женой…».
«Одно другому не мешает, Юля. Перестань!» — теперь отец шипит, потому как я пытаюсь выкрутиться и отстраниться. — «Где Свят?».
«На работе» — опять шепчу в моим лицом измятый разворот его рубашки.
«Хорошо, что с одним все ясно. А когда вы встречаетесь с Костей?»…
Сегодня, кажется. Вернее, я в этом совершенно уверена. После непростого, но уже заканчивающегося разговора. В кафе с дурным названием «Картошка». Где-то через полчаса…
— Юля? Вы меня слышите?
Ага…
— Давайте перейдем на «ты», Лена. Если Вы, конечно, не возражаете, — быстро смахиваю подступившую к глазному уголку слезу. — Мне будет привычнее и я, возможно, почувствую себя немного лучше. У нас ведь с Вами небольшая разница в возрасте? Вы моложе? Я права?
— Мне бы этого очень не хотелось, — я слышу в женском голосе усмешку? — Нашим встречам официальное обращение абсолютно не мешает. Давайте сохранять нейтралитет.
— Почему? — поворачиваю голову, обращаясь к той, что сидит напротив, своим лицом.
— Отношение — «пациент-врач». Мы об этом с Вами говорили. Я не подружка, Юля. Вы ведь помните нашу первую встречу?
Да, конечно. В мельчайших деталях, словно это было вчера, помню, как напросилась на сеанс, позвонив ей среди ночи. Тогда сидя в кружевном ночном белье на бортике ванны в служебной комнате гостиничного дорогого номера, шептала в трубку, прикрыв динамик согнутой ковшом ладонью, и просила или умоляла эту женщину всего лишь об одном свидании.
— Я об этом не жалею, Лена, — выпаливаю, не задумываясь о последствиях. — Я рада, что тогда добилась своего, а Вы приняли нас, хотя могли этого и не делать. Меня сильно беспокоил сын…
Да и я была далеко не в лучшей форме. Надеюсь, что с тех пор произошли существенные подвижки-изменения в моем эмоциональном состоянии и я больше не произвожу впечатление женщины, мечущейся между двух мужчин в попытках угодить каждому из них, при этом наплевав на собственные чувства.
— Как Игорь?
— Сон улучшился, и он стал спокойнее. Больше нет тех проблем, — внезапно на одно мгновение замолкаю. — Вы понимаете? — скривившись, жалостливо добавляю.
Ночное недержание, жуткие кошмары, долгие истерики и утренняя разбитость, которые преследовали сына после того, как он заблудился в том лесу, изматывали и уничтожали детский сон и слабенькую психику. Сейчас он тихо спит, почти как зайчик, правда, после обязательной сказки от Свята и чуть ли не клятвенных обещаний, что в скором времени мы заведем маленького динозавра
в специально оборудованном лично им вольере. Сладкий замер в ожидании зверька, а мы, откровенно говоря, не знаем, что с этим надо делать.— Я рада, что терапия сыну помогла. В силу возраста он лучше откликается на вызовы. А Вы…
— Все хорошо, — резко опускаю голову и утыкаюсь взглядом в подскакивающие в каком-то ритме беспокойные колени. — Я немножечко волнуюсь, когда сижу в этом кресле. Мне здесь неуютно.
— Почему?
— Вы, правда, не понимаете? — вскидываюсь.
— Это моя работа. Я на рабочем месте, Юля. Здесь нужно выполнять свои должностные обязанности. Я справляюсь с этим, как Вы считаете?
Не знаю. Об этом мне тяжело судить. Святослав не очень любит этот кабинет, но фанатеет от наших совместных сеансов, когда Шепелева оставляет нас здесь в тотальном одиночестве, словно мышей в какой-то темный угол загоняет. Как правило, мы молчим словами, но разговариваем взглядами, слабыми движениями, ужимками, подмигиваниями, нежными прикосновениями. Мне, безусловно, доставляют наслаждение подобные встречи с мужем. Можно сказать, что я жду их с нетерпением, взбрыкиваю, когда их нет в расписании или когда Лена спонтанно исправляет наш режим.
— Вы что-то хотите еще рассказать? — она заглядывает мне в лицо, пытается схлестнуться со мною взглядом. — Это сегодня?
Я как-то сообщила ей, что у меня осталось одно незавершенное, очень непростое дело. И вот, по всей видимости, мое поведение и внешний вид дают понять ей, что час икс все-таки настал. Пришел момент глубокого раскаяния.
— Вы считаете, что это неправильно? — хитро скашиваю взгляд, хочу увидеть, что творится за окном, при этом удерживая на прицеле Лену.
— Я считаю, что Вы сильная женщина и справитесь с тем, что задумали. О правильности или неправильности чего-либо в Вашей жизни судить никому нельзя. Ни у кого нет на это прав.
— Зачем Вы спрашиваете?
— Я поддерживаю разговор и потом, мне показалось — всего лишь на одно мгновение, — что Вам хотелось бы мне об этом рассказать. Права? — она откладывает свой блокнот на стол, пальцами подталкивает вращающийся цилиндр шариковой ручки, загадочно улыбается, а после, оттолкнувшись ладонями от подлокотников, встает со своего места.
Странная женщина… Все понимающая, все принимающая, осознающая и ни на что не обижающаяся…
«Я ревновала, Свят!» — шепчу в мужскую шею, пока раскачиваюсь на больших коленях, на которые нахально забралась. — «Знаешь, как?».
«Прошедшее время? Хм-хм-хм» — он отстраняется, чтобы увидеть в полной мере мое стремительно пунцовеющее лицо. — «К кому? Это первый вопрос…».
«К этой Лене!» — молниеносно отвечаю. — «У тебя с ней были отношения. Придуриваешься или действительно ничего не понимаешь?».
«Юль, Юль, остановись, пожалуйста!».
«Ты с ней спал!» — впиваюсь пальцами в большие плечи. — «Спал же! Не смей отрицать. Я сейчас тебя расцарапаю. Пущу кровь, Мудрый. Я буду раздирать тебя, пока ты не признаешься. Назло мне? Да? Вытравливал из сердца? И как? Вышло, все получилось? Как ты мог!».
«Ты с Красовым спала!» — внезапно отрезает. — «Успокойся, пожалуйста».
Умыл! Теперь пора, по-видимому, перевернуть картонную табличку, чтобы сравнять неравный счет, или мягко отпарировать и все-таки немного подождать?
«Я была замужем!» — задираю нос и выставляю подбородок в позу «а ну-ка, укуси меня, козел». — «Какие, по-твоему, должны быть отношения между мужем и женой?».
«А я был свободен! Мы квиты, полагаю?».
Опять, по-видимому, 0:0. Да как бы, черт возьми, не так!