Через двадцать лет

Молодой человек вспомнил о совете как раз вовремя – воздух наполнился ароматами цедры и ванилина. Две порции кофе по-карибски помогли занять и руки, и пауз, к которой подошёл разговор.

– Я вообще о нём забыть не могу, целую неделю, - хмыкнула Эрика, - раньше было проще, если честно.

– Раньше у тебя не имелось так много информации.

– Да и сейчас её особо нет, - мгновенно отозвалась девушка, - я как в горячке бросилась искать по Интернету, а толку? Был бы он каким-нибудь Джимми Фитцджеральдом – мы бы так не мучались, как с Роджерсом.

– Хватит с тебя одной непроизносимой фамилии, Мышка. Скажи, а ты принципиально зовёшь его местоимением или само выходит?

Эрика, осёкшись, глянула на Виктора, не сразу поняв, о чём речь. Он? Отец?

– Извини, я, наверное, кажусь глупой со стороны, - она сделала большой глоток, жалея, что кофе нельзя пожевать и помолчать дольше, - ты прав, мне подсознательно хочется узнать его, но я не могу привыкнуть, что в силах это сделать. Просто сначала не было никакого отца, а теперь он вдруг где-то есть, с именем, с прошлым, с целой жизнью, неизвестной мне… И я начинаю разделять мамины взгляды на откровения с бабушкой и дедушкой. Моя семья взаимоисключающая!

Виктор мягко улыбнулся, сидя в кресле напротив. Он знал подругу не дольше остальных, но точно лучше. И он, живший в полной семье, представлял нехватку одного из родителей как отсутствие звена в цепочке. Вроде правильная линия выстраивается – а в круг её замкнуть нельзя.

– Если бы я считал тебя глупой, девчонки с курса не лопались бы от зависти. А мои нынешние коллеги не обсуждали бы взахлёб твои равиоли, будто романы Кинга.

– Это другое, Первооткрыватель…

– Нет, не другое. Ты сейчас на эмоциях и немножко обалдевшая. Идея с Интернетом неплоха, как для тренировки, но я счёл бы её большой безвыигрышной лотереей. И не из-за пессимизма, а потому что социальных сетей много. Людей много. И тёзок, на твою беду, тоже много. Проверить всех жизни не хватит, впрочем, Луиза – молодец, ей определённо стоит с кем-нибудь познакомиться.

– Угу, он окажется толстым, прыщавым и будет отпускать плоские шуточки.

– И запретит тебе коктейли из авокадо, кошмар, - развеселился Виктор. Эрика, хихикнув, отпила ещё немного. Талант поднимать настроение был в Ньюмане одним из главных. Парень, знавший о своих умениях, прошёлся ладонью по подлокотнику, что-то обдумывая.

– Их совместная фотка ещё у тебя?

– Хм? Да, мама мне её насовсем вручила, - Эрика забралась левой рукой в сумку, - лучше немного, чем вообще ничего.

Она вытащила заветный подарок, уже несколько дней таскаемый во внутреннем кармашке. Виктор, отставив кофе, с любопытством и почти археологической точностью стал изучать снимок.

– Весьма красноречиво и действительно лучше, чем ничего. Славный парень, наверное, был этот Джимми, посмотри, как они счастливы.

– Там ничего, кроме улыбок, и не видно, - заметила Эрика.

– Вполне достаточно. И мы с тобой оба видим – или скорее чувствуем – что эти двое были счастливы, верно, Мышка?

– Верно, Первооткрыватель…, - с почти зачарованной убеждённостью кивнула девушка. Учёный профессионально облёк в слова то, над чем она и сама успела поразмышлять. Счастье Джимми и Луизы. Счастье, как-то незаконно оборвавшееся, недополученное, недоиспытанное. Ею лично совсем не виденное.

– Почему бы тебе не поехать в Эйвери-маунтин? – внезапно начал Виктор, со всем комфортом продолжив попивать кофе. Девушка заметила, что он уже несколько секунд смотрит на обратную сторону фотокарточки, будто надеясь расшифровать скрытое в трёх строках послание.

– А не слишком… безумно? – предположила Эрика, едва не ляпнув: «А ты всерьёз?». Хозяин квартиры мечтательно повертел в руках снимок.

– Не безумнее ваших виртуальных поисков.

– Но он сто раз мог перебраться в другой город…

– Мог, не спорю. Но он родился в Эйвери-маунтин, он там жил. В городе должны быть архивы, а в них – информация. И вообще, не мне учить журналиста!

Девушка смущённо заёрзала на сиденье, обдумывая рискованный, на первый взгляд, шаг.

– Сведения о родителях, - продолжал соблазнять Ньюман, - какие-нибудь данные об университетских достижениях… Потом, люди, знавшие его двадцать пять лет назад. Или до сих пор знающие. Познакомишься, развеешься, сменишь обстановку…

– Локвуд меня не отпустит, - покачала головой Эрика, - начало сезона, все его планы… Какой отпуск?

– А кто говорит об отпуске? Ты можешь сбрасывать все материалы и фото по электронке, связываться с редакцией через Скайп. И потом, у Эдгара ты на хорошем счету, - беспроблемный аккуратный работник. Твоя маленькая просьба – это не какая-то там «некрофилия»!

Тут рассмеялись оба, подняв настроение ещё немного и звякая пустыми чашками по журнальному столику. Эрика ощущала странное забавное волнение, подобное испытанному однажды в детстве, когда она нашла вмёрзшие в лёд пять долларов и не знала, как их потратить.

– Чтобы тебе было легче решиться, могу добавить, что в Эйвери-маунтин полно всяких театров, - выдвинул собеседник самый главный аргумент, - они скоро у Бродвея пальму первенства отнимут. Можно совместить приятное с полезным: заняться поисками отца и будущим для пьесы…

С видом истинного искусителя Ньюман прищёлкнул пальцами, видимо, тоже довольный предложением. Эрика, кусая губу, смотрела на друга, понемножку поддаваясь и не смея признаться себе, что безумство влечёт с пугающей силой. Какую-то неделю назад она имени отца не знала, а сейчас, похоже, готова сорваться с места? Или не готова? Или Виктор прав, подводя её к тому, что трепетало в глубине души?

– С твоими фантазиями я обалдею раньше, чем со своими эмоциями, - кое-как пытаясь успокоиться, Эрика убрала волосы за уши, - я ведь не представляю, что будет, когда мы встретимся, что я скажу и сделаю. Не слишком ли всё поспешно?

Виктор, подумав, бросил ещё один взгляд на снимок Луизы и Джимми. Взгляд, полный любопытства и доброжелательности, но никак не сомнений.

– Хорошо, что ты говоришь «когда», а не «если», узнаю мою Мышку.