Через время, через океан

...Егор Егорович, наслаждаясь восхитительным, совершенно неописуемым состоянием владения, прошелся по комнатам. Вот ведь чудеса! И до генеральной уборки руки, конечно, еще не дошли, даже все эти склянки с лекарствами с тумбочки балерины не повыбрасывал, и не проветривал пока толком, а пропитавший квартиру омерзительный запах старости почти ушел... Ушел – вместе с телом Крестовской. Ну, а ее прах, ссыпанный в урну, к счастью, не пахнет.

Свобода! Свобода!.. И пусть заткнутся недоброжелатели и завистники. Пусть утрутся все, кто его укорял: мол, растрачиваешь свою жизнь почем зря. Что не мужское это дело – смотреть за сумасшедшей старухой. И вообще миллион примеров, пугали советчики, когда опекуны остаются ни с чем. Возятся со стариками, а все имущество достается вовсе не им. Но это только дураков кидают. А умный человек – кто знает, чего хочет, и уверенно идет к своей цели, он всегда своего добивается.

И все глупые планы: передать квартиру великой танцовщицы государству, устроить в ней музей – музей балета и эпохи, что за бред! – он, конечно, пресечет на корню. Какие, к черту, музеи – в их элитном доме? Да соседи в первый же день взбунтуются, коли в подъезд станут пускать кого ни попадя. Если только сделать, как со стариной Хэмом на Кубе поступили: дом писателя со всей обстановкой существует, но войти в него нельзя. Можно лишь в окно заглядывать – чтоб не топтали обстановку, где творил гений. А что, хорошая идея. Надо предложить в мэрии. Пусть поклонники Крестовской лазят по приставной лестнице – до пятого этажа. Вообще умора...

А все-таки интересно: до какого предела дойдут прихлебатели балерины? Оскорбленные, что все досталось не им?

Егор Егорович вернулся в гостиную. Включил телефон. Тут же раздались гневные трели. Он дождался, пока включится автоответчик. Сейчас, наверно, ему опять начнут грозить...

Но только в этот раз он услышал совсем другой голос. Девичий – робкий и чуть хрипловатый от волнения:

– Егор Егорович, это Надя. Надя Митрофанова. Возьмите, пожалуйста, трубку. Я хочу вам кое-что рассказать.

Девушка сделала паузу, и он, поддавшись ее трепетному обаянию, едва не ответил. Однако удержался. Стал слушать дальше.

– Понимаете... меня тут просят кое-что сделать... Подписать один документ... А я... я хотела прежде обсудить это с вами. Снимите трубку! Пожалуйста...

Что еще за документ, интересно?

Перезвонить ей, что ли? Только какой смысл? Магда, Влад и прочие наверняка втянули Надю в свой лагерь. И она ему – не союзница, а враг. А даже если не враг, информации выдаст на копейку, а расспросов будет – на миллион.

Нет, не станет он тратить время на глупые разговоры. Лучше поскорее привести квартиру – теперь уже бесповоротно принадлежащую ему – в порядок. Повыкидывать из кухонных шкафчиков оставшиеся от старух столетние крупы. Вынести на помойку пожелтелую и треснутую, но чем-то милую бабкам посуду. Купить Комбат, вытравить тараканов...

И зажить, наконец, королем.

* * *

Энергии Магды Францевны можно было лишь позавидовать. Нет бы тихонечко отправить письмо в прокуратуру и ждать результатов проверки! Однако неуемная тетка умудрилась еще и в прессе резонанс устроить. Вот хитрюга! Когда Надя давеча заикнулась, чтобы пресс-конференцию созвать, та только плечами пожала. А сама идею Митрофановой использовала. Да еще как – добралась аж до самих «Молодежных вестей»! С кем договаривалась, неизвестно, наверняка с самим главным редактором, но текст запроса в прокуратуру, практически без купюр, уже на следующий день появился на второй полосе газеты. И имена всех подписавших документ присутствовали – в том числе и «Н. Митрофанова, заместитель заведующего отделом всемирной истории Российской историко-архивной библиотеки». Звучало, прямо скажем, солидно.

На работе, конечно, сразу заметили. Надя едва утром в зал вошла, начальница к ней так и бросилась:

– Как это понимать, Надежда?.. Ты что... ты лично была знакома с великой Крестовской?

Оставалось лишь скромно улыбнуться:

– Ну да... В гостях несколько раз была...

– И ничего не рассказывала, – упрекнула начальница. И с жадным придыханием поинтересовалась: – И что, этого убийцу... Егора – ты тоже видела? Знала?..

Надя поморщилась. Что и следовало ожидать. Пусть прямых обвинений в адрес домоправителя хитрая Магда и не допустила (кому хочется за клевету под суд пойти!), но картина вырисовывалась однозначная. Подлый, корыстный дядька обобрал до нитки и убил двух беспомощных, доверившихся ему старух. Пусть прокуратура ничего и не докажет – но репутация его навсегда испорчена. Ни один порядочный человек Егору даже руки не подаст.

И она, Митрофанова, этому тоже поспособствовала. Но как было промолчать?..

Изучая в Интернете базу данных, она выяснила: Баченко-то, оказывается, уже был судим! Более того, судим за убийство, пусть и непредумышленное. Но убил он больше тридцати лет назад – внимание! – тоже пожилую женщину. 1905 года рождения! Ей на момент смерти шестьдесят девять лет было...

...Магда, когда ей Надя эту информацию сообщила, от радости едва не запрыгала. Завизжала восторженно:

– Надюшка, девочка моя! Да какая же ты умница! Да как же это в твою головку-то пришло, проверить!.. В базе данных, говоришь, нашла? В общедоступной?! А мы, дураки, и не подумали...

– Может, конечно, это ошибка какая-то, – пролепетала Митрофанова. – Но имя, фамилия, отчество, год рождения – все сходится... Хорошо бы прежде уточнить, конечно...

– Вот в прокуратуре и уточнят, не волнуйся! – заверила Магда. – Так уточнят, что он по совокупности на пожизненное пойдет!..

– Совокупность здесь ни при чем, он за то преступление уже отсидел, – поправила ее Надя. – Пять лет, под амнистию не попал. Кстати, раз так немного дали – может, действительно это случайно получилось?..

– Убийств случайных не бывает. Вывернулся, хитрый лис, – парировала Магда. – И сейчас бы вывернулся, если б мы не вмешались...

«Ага, вмешались... – тоскливо подумала Надя. – Только у вас у всех на то личные причины есть. Ты за свой музей дурацкий борешься, и у Влада – явно какой-то собственный интерес, меня не обманешь... Но зачем я во все это влезла – вообще загадка...»

Нажила вот так, запросто, себе врага. А Егор – раз уже сидел – человек, похоже, серьезный. Вдруг прочитает газету, увидит ее подпись, взъярится, подкараулит – да и даст по голове... Если он действительно преступник – ему терять нечего.

А ее, Надю, и защитить некому...

Не Влада же о помощи просить. А Дима о себе знать так и не дает.

* * *

Эта идиотка, другого слова не подберешь, действительно все завещала своему домоправителю Егору Баченко! Квартира – хрен с ней, но ведь и вся начинка Егорке досталась!

Влад теперь знал об этом совершенно определенно – от нотариуса, который завещание и заверил. Обошлось это ему, кстати, совсем недорого. В Америке подобную взятку даже предлагать было бы несерьезно. Там и зарплаты у нотариусов другие, и законы куда строже. А здешний, российский, не устоял. Чего ему бояться? Ответственность за разглашение нотариальной тайны смешная, а пачка зеленых купюр (по московским меркам) выглядела куда как внушительно...

Эх, Лидия Михайловна, ну чем же Егор Егорович тебя взял! Вечно хмурый, образование восемь классов, ни грана галантности! А ты и квартиру ему, причем по дарственной, так что не оспоришь! И по завещанию – все свое имущество. Мебель. Книги. Счета в банках. И, главное: «Все принадлежащие мне и находящиеся в моем сейфе драгоценности». Значит, и брошь генерала Маркова – тоже...

А он ведь ее и просил, и убеждал, и обольщал даже... И старуха, кажется, в какой-то момент поддалась. По крайней мере, его проникновенный рассказ про бабушку, всю жизнь прозябавшую в нищете, но свято хранившую тайну, выслушала внимательно. И даже сказала задумчиво: