Черкес. Дебют двойного агента в Стамбуле

Вот это номер! Выходит, Варвакис мог придавить этот паровоз английской провокации Кавказа, пока он был чайником? Попади я в его тело на восемь лет раньше, я бы не упустил своего шанса.

— Другую ошибку вы, греки, делаете, когда смотрите на Россию как на свою избавительницу. Я пропущу тот факт, что, руководствуясь ложным толкованием принципов легитимизма[2], Петербург семь лет выжидал, пока турки топили вас в крови. Освещу лишь теоретический аспект для общего понимания.

Тут он вскочил на ноги, глаза его загорелись фанатичным огнем. Он словно встал на трибуну в Парламенте и начал свою речь, полную страсти. И сразу преобразился – сейчас передо мной был настоящий лидер, готовый идти до конца. Его не смущало даже то обстоятельство, что перед ним сидел грек в заштопанном платье, а не рафинированные джентльмены из Палаты Общин!

— Вы не понимаете истинных намерений русских. В прошлом году их император заявил, выступая в Варшаве, в городе, где поляки готовы бороться за свою независимость, не жалея своей жизни и имущества: «Принадлежность России есть истинное счастье»! Вот! Вот подлинное лицо русского империализма! Поработить весь мир – их внутреннее желание!

Ха-ха! Кто бы говорил… Не это ли желание в еще большей степени присуще самим англичанам? Индия уже у их ног. Интересно, опиум из Турции скоро поплывет на кораблях под британским флагом в Китай? Эта история закончится, как я помню из школьного курса, самой гнусной войной – опиумной. И развяжут ее именно англичане.

— Теперь пришла очередь Кавказа, – продолжил Уркварт свой парламентский спич. – Уверен, Кавказ – лишь ступенька для броска на юг. Следующим шагом России, отдай мы Кавказ в её руки, станет завоевание Индии, где мы так слабы, что ничто не остановит казаков. Балканы, в целом, и Греция, в частности, остаются свободными, лишь благодаря нам, подданным Великой Британии! – тут мне пришлось состроить не мной придуманное выражение лица, с которым обычный офисный планктон «внимает» своему руководителю, то есть смотря прямо в рот, задыхаясь от восхищения.

— Взгляните на меня! – Я глянул на отца-командира лихо и придурковато, как завещал Великий Петр. – Я шотландец, не англичанин, мой род древнее родов наших лондонских аристократов. Но я служу Империи не за страх, а за совесть, ибо только она воплощает мои идеалы. И того же я потребую от вас.

Меня уже тошнило от этого пафоса, но я не мог не поддаться харизме этого маленького человека с горячим сердцем и головой, набитой предрассудками и ложными выводами. Одновременно, я ясно понимал, что передо мной законченный придурок. Я не смог бы найти слова, которые его убедили. Фанатики, они такие фанатики…

— Теперь о Черкесии и о ложных слухах, что распускают обо мне, – продолжил успокоившимся тоном Дэвид, усаживаясь на место. – Мой интерес к Кавказу объясняется просто: я сам горец, и мне лучше, чем кому-либо, понятны и свободолюбие, и буйный нрав местных народов. Я готов им помогать. НО! Они сами должны решить свою судьбу. Это мое твердое мнение, но мои намерения часто ложно истолковываются. И когда меня выставляют козлом отпущения, вешая на меня все мыслимые грехи, я терплю, ибо того требует политика. Большая игра[3].

— Прошу прощения, сэр, – не удержался я, хотя дал себе зарок помалкивать, – но мистер Стюарт сказал, что вы в контрах с министерством иностранных дел, с лордом Палмерстоном.

— Гильберта иногда заносит. Да будет вам известно, я выполняю прямые приказы из Лондона и даже мой журнал «Портфолио» издавался на деньги правительства. Разговоры о том, что я веду свою линию, – это полная чепуха[4].

Все ясно: мне тут недвусмысленно намекнули, что «чайников», вроде Уркварта, много – всех не передавишь. А жаль…

— На этом мы закончим нашу беседу, – я бы не решился назвать его монолог беседой, но начальству виднее, – зовите Стюарта, он даст вам инструкции.

Позвал Стюарта, и тот на глазах начальства совершенно преобразился, рыбий глаз сменился на подозрительный блеск, будто Гильберт во дворе неслабо накатил. Он стал энергично метать на стол бумаги. Что-то из этого вороха я подписал с горем пополам и вернул. Что-то предназначалось мне. Писать, используя срезанный кусок тростника, оказалось нелегкой задачей.

— Вот тебе рекомендательные бумаги от Селим-бея – на турецком и французский перевод. Французского не знаешь? Не страшно. Зато хозяйку изучил вдоль и поперек. Да-да, это от мужа той самой Малики, с которой у тебя столь доверительные отношения.

Я смущенно закашлялся.

— Вы же сказали, что он из Измира. А я там не был.

— У его папаши Барыш-аги есть поместье в окрестностях Стамбула, Селима там не привечают, потому живет в хане, но документы он нам сделал. Съездишь туда и все посмотришь на месте. Далее, через забор Барыш-аги есть соседская вилла, где проживал немецкий князь-путешественник, Герман фон Пюклер-Мускау. Большой оригинал, писатель и садовод. Он тебя взял на работу, чтобы познакомиться с местными методами ухода за садом. Об этом есть в рекомендации. Обращался ты к нему «Ваша светлость», общались на греческом: он английского не знает, но получил классическое образование, включая изучение древних языков. Вот его карандашный портрет. Уехал две недели назад в Египет, теперь ты ищешь себе новое место, потому что на старое, к Барыш-аге, тебя не взяли. Вопросы?

— Как осмотреть сады?

— Возьми этот план, на нем все отмечено. Наймешь лодочника у галатского моста, он довезет тебя до Бююкдере. – Стюарт выложил на стол стопку курушей. – Обе виллы там. И, кстати, там же находится официальная резиденция русского посланника. Раньше туда переезжали на лето, но после пожаров в Пере городское здание стало непригодно, там затеяли большую стройку, и посольские дачи забиты людьми. Так что покрутишься по округе, но к самой резиденции пока не приближайся, не стоит русским лишний раз на глаза попадаться.

— Что потом?

— Вернешься, и обсудим, как тебе выйти на греков-драгоманов из русского посольства. Твоя идея нам понравилась. Но это уже завтра. Теперь можешь идти.

Вышел во двор. Ахмет дежурил на привычном посту, знаком дал мне понять, что мои вещи наверху. Подниматься не хотелось: мой нынешний наряд в стиле «строго, но очень бедно» подозрений ни у кого не вызовет. Малику днем, наверное, не стоит беспокоить, чтобы не создавать ей проблемы. Оставалось выдвигаться на пристань и искать там лодку до Бююкдере.

Покинул караван-сарай и неспешно двинулся к Золотому Рогу, до Галаты тут рукой подать. На перекрестке притормозил, пропуская длинную арбу, прикрытую наполовину тентом.

Удар в спину застал врасплох. Я выставил вперед руки, чтобы не приложиться о булыжники лицом, но упасть мне не дали. Чьи-то сильные руки подхватили с двух сторон и закинули в арбу. Сверху кто-то уселся, вминая мою голову в солому.

Что происходит? Что за мода пошла меня хватать и куда-то тащить?

Помогите!