Черная кровь

— Здорово тут! Мне очень нравится. Спасибо, что пригласила.

— Тебе незачем меня благодарить, — она улыбнулась уголками губ.

«Бесишь, бесишь, бесишь! Ух, деревенщица. Ещё и лыбится, показывая свои далеко не идеальные зубы».

— Ты такая хорошая, — добавила она.

— Да ладно тебе, — Телль застенчиво опустила глаза.

«Как будто я сама этого не знаю».

— А долго ещё будет?

— Праздник? Ох, знаешь, я уже немного устала, хотя мне очень приятно с вами общаться. Думаю, что пойду домой. Вы, если хотите, можете веселиться и без меня…

В глазах ее собеседницы появилась настороженность.

Ну конечно, если уйдет Телль, то вместе с ней уйдут и деньги.

Порой Телль это нервировало. Предполагать даже было глупо, что эти курицы общаются с ней ради нее самой. Нет. Им нужны были ее, вернее, ее родителей, деньги. Бесплатное вино и бесплатная закуска — разве это не предел мечтаний?

Но оставаться одна Телль не могла. Ей все равно хотелось постоянно чувствовать, что ее кто-то окружает, что она кому-то нужна.

К сожалению, поговорить с кем-либо «по душам» она не решалась.

У неё никогда не было настолько близких людей.

Нет, она, конечно, пыталась их найти, когда считалась совсем ещё маленькой наивной девочкой. И когда подросла — тоже. И даже встретила пару ровесниц, общаться с которыми было более-менее нормально. И Телль, наверное, даже могла назвать их своими хорошими приятельницами.

Но не подругами, верно?

Сейчас Телль убеждала себя, что отлично может обходиться одна.

Но все равно она чувствовала себя одиноко. Но признаваться в этом никому не собиралась. Перед собой она это таила в первую очередь.

В любом случае — кормить этих куриц она больше была не намерена!

— Да, — произнесла вдруг Телль. — Я ухожу. Сколько с нас?

В глазах ее новой знакомой появилось разочарование, но Телль не обратила на это никакого внимания.

***

Он сильно изменился за эти годы. И, хотя никто из магов, его окружающих, это не заметил, она увидела бы сразу.

Он стал более жестким, более скрытым в себе. И сейчас он ни за что не принялся бы помогать глупой молодой вире, которая выпила кровь маленькой девочки, чтобы не умереть.

Интересно, каким она его запомнила? Да и помнит ли вообще? Она слишком красива и очаровательна, чтобы мужчины не обращали на нее внимания. Вон, помнится, встречался он с одним… не самым приятным магом, который, как тот маг уверял, является ее мужем.

Может быть, у нее вообще уже пятеро детей.

И почему она не ответила на те открытки, которые Венитор отсылал ей в тайне от всех?

К магу подошел мальчик лет трёх. Он радостно улыбнулся ему и произнес:

— Пойдем есть. Мама зовет.

У мальчика были карие глаза, совсем не похожие на глаза Венитора, и рыжеватые волосы. Он улыбался так светло, что казалось, будто на землю спустился лучик солнца…

Сейчас Венитору было сорок пять, и, хотя это не слишком много для мага, он успел обзавестись семьей и сейчас воспитывал сына. Сын был прилежным и очаровательным, и маг мог только радоваться, что у него есть такой сын.

Венитор поднялся с кресла, последний раз окинул взглядом комнату и пошел следом за сыном. За этим молчаливо наблюдала голубоглазая девушка с портрета, висящего на противоположной от стены двери. Он просил знакомого художника сделать этот портрет, и тот получился слишком похожим на оригинал.

Венитору иногда даже казалось, что та Энри, изображенная на нем — живая. Но это, конечно, была неправда.

Магичка, стоящая на кухне, хмурилась. Она вообще была недовольной всеми и каждым. И сейчас, когда его сын потянулся к столу, чтобы схватить оттуда что-нибудь вкусное, она раздраженно прикрикнула:

— Есть будем, как сядем за стол! Руки помыл? Нашли домработницу! Когда наша нелепая горничная уже вернется? Я не намерена все делать за нее, а вы мне даже не помогаете.

Она же по совместительству была в данный момент и женой Венитора, а ещё — матерью его сына. И ничем не походила на Энри.

Венитор поднял сына на руки и усадил его на стул. Мальчик довольно рассмеялся, а магичка только цокнула языком.

— Ты вечно его балуешь, — заметила она.

Венитор лишь пожал плечами. Что он мог на это сказать? Да, баловал. Просто он очень любил детей, и появление долгожданного сына дало хоть какую-то цель жить в настоящем.

Его жена, Кэт, стала раскладывать еду по тарелкам.

Глава 2

Сегодня Энри ушла с работы чуть раньше — у нее разболелась голова, покупатели перестали не то чтобы приобретать травы — даже проходить мимо лавки, и поэтому Энринна решила, что тот унгрио, который она потратит не на лавку, а на себя, ничего плохого ей не сделает.

Правда, сразу домой она не направилась: хотела сначала пройтись по рынку, может быть, купить что-то на ужин… Дома вся еда казалась скучной и однообразной. Примерно такой же, как жизнь Энри.

Рынок жил — он вообще, казалось, не угасал ни на секунду, и в нем хотя бы маленькая жизнь, но шла всегда. Воздух пал чем-то приятно-сладким, словно увядающие цветы. Люди, казалось, никогда не потеряют эту свою спешность — вот и сейчас они куда-то спешили. А все небо окрасилось в оранжевый и красный — горел закат.

И сейчас Энринна, проходящая по рынку, любовалась этим небом. Поводов для счастья в данный момент у нее наблюдалось ничтожно мало, даже успехи на работе уже не радовали, поэтому вире только и оставалось, что искать счастье в прекрасном.

Кто-то легко задел ее, и Энринна оторвала взгляд от неба и осмотрелась по сторонам. Ни одной живой души рядом с ней не находилось, зато ее взгляд тут же наткнулся на здание, что навевало на Энри не слишком приятные воспоминания.

Это была таверна, в которой Ардиан сказал Энринне, что Венитор не вернется.

Это было то место, где в Энри крепко поселилось сомнение.

Таверна изменилась за то время, что прошло после разговора. Ее перекупили, починили, и сейчас она считалась чуть ли не одним из лучших заведений питания. Энринна даже заглядывала в нее пару раз — внутри все тоже приобрело новые цвета и формы, но оттого не стало более приятным.

У таверны были большие светлые окна. Энри невольно засмотрелась, что происходит внутри. Сейчас там, около самого окна, разговаривали две девушки: одна с хвостом черных волос и в облегающих брюках, другая, намного ниже ее, в простой мешковатой кофте.