Чёрная лиса

И что батюшка хотел сказать дурацкой лягушкой? Что любит его, хотя не понимает увлечений младшего сына?

В итоге лягушка присоединилась к другим сокровищам Вайена, которые он прятал ото всех в своей лаборатории. Для кого-то покажется, что он коллекционировал мусор, но для него каждый предмет являлся важным осколком теплых воспоминаний. Плохих воспоминаний хватало с лихвой, а вот хороших мало и Вайен ими дорожил.

***

Ученый вернулся в библиотеку и плюхнулся на диван, устало прикрыв лицо рукой. Желание продолжать искать любовницу у него пропала напрочь, даже появилась шальная мысль поддаться уговорам матушки и попробовать жениться.

— Получилось с любовницей? — донесся до слуха ехидный голосок Эдиоханы.

— Нет, — глухо отозвался Вайен, — мой батюшка — старый извращенец, а мне только пять сотен лет и я не готов кидаться на всякую женщину, как он. Поэтому подумываю все-таки жениться.

— Жениться... без любви?

Вайен убрал руку с лица и посмотрел на вытянувшееся лицо Эдиоханы.

— Да, сплошной расчет, — сказал он, — о чем супругу сразу уведомят, чтобы не было никаких иллюзий.

— Ты хоть кого-нибудь в этой жизни любил?

— Вон ползает моя любовь, — указал на Лейлу Вайен. — Еще где-то наверху матушка шастает. В общем, если коротко, то мне хватает любви.

— Я о другом...

— Вот с этим подойди к веронам или к мирайя, если рискнешь.

— Мне сказали, что Йенри не будет дома минимум три года...

— Это еще нормально, он может и пятьдесят и сотню лет отсутствовать, — запустил в длинные волосы пальцы Вайен. — Я ведь предупреждал.

Он не стал ей говорить правду, что Йенри все равно появлялся дома, хотя бы чтобы отоспаться и зализать раны. Однако ни одна его женщина об этом не знала, а никто из родственников не собирался их посвящать в тайны семьи.

— Почему твоя матушка так сильно хочет от тебя внуков? — спросила Эдиохана.

— Генетика хорошая.

Неожиданно Эдиохана села на Вайена сверху и, пока ученый в шоке на неё смотрел, крепко и даже где-то голодно поцеловала его в губы.

— Ты что творишь, кахэра?! — свалился с дивана Вайен, скинув с себя лису.

— Ты сказал, что пятнадцать дней в году ты можешь быть мужем! — сдула прядь волос с лица Эдиохана. — Это намного больше того, что дает мне Йенри! Ты живой! Ты говоришь со мной! Ты заботишься о моем ребенке! Я не хочу быть здесь в одиночестве!

— Нет-нет-нет!

Как трусливый мальчишка Вайен сбежал в готическую спальню Виены. Облаченная в черный халат матушка встретила его мрачным взглядом: «ну чего тебе еще?»

— У нас проблемы! — прислонился спиной к двери Вайен.

— Какие? — не поменяла выражение лица Виена.

— Эдиохана захотела от меня близости! Она меня поцеловала!

— Это же замечательно, — с чего-то обрадовалась матушка. — И не надо искать тебе любовницу или жену. Заодно решим проблему с наследником, если Эдиохане удаться забеременеть от тебя. У неё молодой организм, крепкий, немного еще зельями поможем.

Вайен едва челюсть себе не вывернул:

— В каком смысле замечательно?! Она — жена Йенри!

— Формально да, а на деле она ему надоела. Ну, сам посуди. Он — девятихвостый лис, а она молоденькая дурочка, у которой романтическая дурь из головы еще не выветрилась. Ты ей подходишь намного больше, чем Йенри.

— Ты в своем уме?!

— Нам нужен наследник, Вайен! И мне лично плевать от какого из моих сыновей она родит его!

— Я не могу так поступить с братом! Это предательство!

Из теней неожиданно для Вайена вышел сам Йенри. Немногословный брат подошел к замершему ученому и заглянул ему прямо в глаза.

— Я устал.

И эта его короткая фраза подействовала сильнее, чем все доводы и уговоры матушки. Йенри каждый день проходил такое, чего его ветреная жена представить себе не могла в самой страшном кошмаре. И наследник лично для Йенри — возможность делегировать обязанности на кого-то еще. Измена, интриги, закулисные сплетни — все это проходило мимо него. На нём лежала такая высокая ответственность, что все остальное ему казалось детской возней в песочнице.

— Я это сделаю, — тихо отозвался Вайен, опустив взгляд.

Йенри по-отечески провел рукой между его лисьих ушей.

— Напиваться не советую, — сказала Виена перед тем, как младший сын вышел.

Когда Вайен вернулся в библиотеку, растрепанная Эдиохана продолжала сидеть на диване, где он её оставил. Аристократка перевела на него злой взгляд и с ехидцей спросила:

— Получил разрешение от матушки?!

— Ты же понимаешь, что я — бессердечная скотина, лабораторный прыщ и вашу эту любовь воспринимаю только как забавный анекдот? Ты уверена, что ты именно меня хочешь видеть своим любовником, а не кого-то из моих старших братьев? Или батюшку могу пригласить. Этому старому извращенцу вообще плевать кому чего и куда.

— Еще ты умен, — взяла его за рукава Эдиохана, — по-своему красив и половина наших благородных аристократок мечтает оказаться в твоей постели, просто потому что на тебе стоит клеймо преступника и ты брат Йенри.

— Так я твой сексуальный фетиш? — не сопротивлялся Вайен. — Всего-то? И без всех этих мыльных пузырей о любви?

— Да! — почему-то разозлилась кахэра. — Воспитали плохо! Накажешь меня?! Поставишь в угол?!

От закипавшего гнева Вайен готов был её не только наказать, но и прибить на месте. И куда спрашивается, делись все клятвы в любви? Перед ним сидела обыкновенная похотливая бурая лиса.

— Я поставлю тебя в угол, — глухо сказал ученый, — но не сегодня...

Уходил он от неё с гадливым чувством, страстно желая смыть её запах с себя.

***

На следующий день Эдиохана пришла к нему в лабораторию. Её больше не пугали ни трупы, ни чудовища в банках.

— Ты осуждаешь меня? — спросила она.

— Мне плевать, это твои моральные муки, — даже не повернулся в её сторону ученый, делая заметки.

— Поверишь ли ты мне, если я скажу, что не знала?

— Не знала что?

— На что соглашаюсь. Йенри — красив. В него влюблены все мои подруги. Но его красота холодная, она не греет...

— Мне это ты зачем рассказываешь?! — вспылил Вайен. — Ждешь от меня каких-то утешений?! Их не будет! Я не Виена!

— Я просто хочу, чтобы ты понял каково мне и прекратил смотреть на меня с презрением, словно я самое гадкое из того, что ты видел.

— Я презираю тебя не за похоть, как ты думаешь. Я презираю тебя за ложь. Я могу принять корысть и расчет, но ты клялась ему в любви.