Черная река

Кесса усмехнулась.

– Я бы не привыкла, Сима, - помотала она головой. – Думаешь, те, кто живёт в Хессе… у них весь мир – под землёй! И везде чародейство и чудища… Думаешь, они тоже… привыкли? И им ничего не странно? Живи я в Хессе, я с зимы до зимы искала бы всякие странности!

Этим вечером Сьютар не сидел на своём обычном месте у очага – там устроился Речник Айому, а рядом с ним усадили охотников.

– В степи вы сделали всё как положено? – запоздало встревожился Сьютар, опуская черпак в котёл.

– Да, и Мацингену не за что на нас гневаться, - кивнул Речник и украдкой протёр глаза. – Разливай.

Некоторое время все молчали – только слышалось чавканье, плеск кислухи и стук обглоданных костей, падающих в большой горшок. Всем охотникам налили по полной чаше, другим юнцам – по половине, и Снорри долго вздыхал, доливая до краёв воду.

– Часто у вас охотятся? – шёпотом спросил он Кессу.

– Редко. Обычно других дел хватает, - так же тихо ответила она. – А в ваших краях?

– Мы осенью ходили на килмов, - мечтательно прикрыл глаза Снорри. – Загоняли их в ямы. Это большие звери, мясо ели три дня. Вот, посмотри, это мой первый нож – такие рукоятки мы делаем из килмовых рогов.

– Красиво, - Кесса потрогала рукоять широкого ножа. – А что говорили вам олда, степные люди? Это ведь их килмы. Нам запрещают ходить так далеко на восток, чтобы не ссориться с олда.

– А, мы охотимся в межречье. Олда редко туда заходят, это земли Реки, - ответил Снорри. – Правда, и килмы там бывают не каждый год. Но то, что вы на них вообще не охотитесь… Олда много на себя берут. Это звери Мацингена, как и все звери в мире.

От внезапно наступившей тишины Кесса вздрогнула, и Снорри растерянно мигнул – его слова прозвучали чересчур громко. Он не заметил, как все доели и отставили пустые чаши, и как последняя кость упала в горшок. Жители сидели, разомлев от тепла и сытости, кто-то из охотников уже дремал, прислонившись к очажным камням. Сьютар поднялся с места, протягивая руку к горшку с костями.

– Благодарим тебя, Мацинген, за то, что ты послал зверя под наши стрелы, за мясо, которым мы насытились, за шкуру, которая нас согреет. Не тревожься – мы вернём тебе кости, пусть они прорастут, как семена прорастают в земле. Пусть звери в твоих степях умножатся!

– Что нового в степи? – зашевелился на шкурах Эрик Айвин. – Не пора ещё лететь за дровами?

– Трава высохла, - кивнул Речник Айому, протягивая ему длинный жёлто-серый лист. – Теперь медлить нельзя. Новая растёт по её следам.

На его ладони лежал маленький зелёный росток – всего в палец длиной, белесый и двулистный. Никто не взялся бы угадать, чем это будет, когда вырастет, но это уже проросло.

– Хвала богам! Земля проснулась, - облегчённо вздохнул Эрик. – Слышали? Завтра я подниму корабль, и мы полетим за сушняком. А что думаешь ты, Сьютар?

– Думаю, что Реке и её существам пора дать передышку, - кивнул тот. – Мой корабль полетит вместе с твоим. Кто возьмётся вырубить то, что растёт над обрывом?

– Найдётся кому, - отозвался Син, старший из Эса-Югов. – И не забудьте о Фирлисах. Кто возьмёт их на корабль?

Эрик, Эрнис, Окк и Сьютар переглянулись.

– Где, кстати, Фирлисы? – спросил Речник Айому. – Я видел их утром на берегу. Их позвали?

– Все знают, что вы принесли крота, и все пришли, - нахмурился Сьютар. – А где их носит, я знать не хочу.

«Река-Праматерь! Надо было оставить мяса для Эммы,» - Кесса закусила губу от расстройства. «Что же я сразу по сторонам не посмотрела…»

– Я загляну к ним, - едва не своротив боком очажный камень, поднялся с места Айому. – Оставьте для них траву над самым обрывом.

Он направился к зимнему ходу – эти коридоры ещё не закрыли решётками, до летней жары и тщательного сбережения прохлады было далеко. Сьютар стиснул зубы. Кесса, поймав ненароком его взгляд, вздрогнула и спряталась за спиной соседа.

– Корабль! – прикрыла глаза Кирин. – Мы давно не летали. Интересно, куда двинемся? К Терновому Оврагу или к Стрякавной Пади?

– Да как и в том году – сначала Синие Взгорки, потом – овраги и пади, - нехотя отозвалась Кесса. – Трава в степи та же, холмы там те же. Нечего менять.

«Речник Айому, верно, почуял неладное,» - Кесса смотрела в пустой коридор, и ей было неспокойно. «Не случилось ли чего?»

…Хиндикса, выдыхая лишний дым, медленно опускалась на Синие Взгорки. Гевелс подбросил в печь золы, чтобы сбить огонь, корабль чихнул сажей. Распластанные плавники не держали толстобрюхую деревянную «рыбу», и она неспешно, клонясь с боку на бок, скользила вниз. Единственный парус давно был спущен, теперь на ветру хлопали только опознавательные флажки. Такой же флажок трепетал внизу – на обломанной ветви Золотой Чаши. Больше Кесса не видела ни единого яркого пятна – только серое, белое и жёлтое море, от края до края земли.

– Левее, - буркнул Сьютар, склоняясь над бездной. – Там просвет.

Корабль ещё раз качнулся в воздухе – и, будто решившись на отчанный шаг, рухнул в травы. Сухие стебли затрещали, пропуская его к земле, в воздухе свистнули канаты, и хиндикса, пролетев ещё немного, замерла в трёх локтях от земли, раскачиваясь на двух тросах. Гевелс и Каннур бросили ещё два шипа – корабль перестал раскачиваться. Сьютар облегчённо вздохнул. Каэн и Нуук бросились к бортам, по склонённым веткам перебрались на сухие «деревья», и несколько мгновений спустя хиндикса была привязана прочно. Кесса и Кирин взялись с одного края за спускаемый шар – он сопротивлялся, вырываясь из рук, словно живое существо… словно летучая медуза – канзиса, которыми кишит небо над южными странами.

– Отсюда и начнём, - сказал Сьютар, убедившись, что шар спущен, и все его слушают. – Делимся по двое – один рубит, один клонит. Девицы режут и подбирают листья. Ауна, Нуук, вы накрываете корабль – погода переменчива. Вечером растопим печь. Жуя траву, знайте меру – тут полно Золотой Чаши.

– Как он её отличает? – шёпотом удивилась Ота, разглядывая землю. Вся почва, ещё недавно безжизненно-чёрная, топорщилась ростками, и все они были похожи, как две капли воды.

– А спать будем на весу? – спросил Каэн, глядя на тросы. – Положить бы корабль, упадёт – плавники переломает.

– Ты ума лишился? – нахмурился Каннур. – Видишь, как зелень лезет из земли? Ты и не почуешь, как она пронижет тебя насквозь. На три локтя в ночь она не поднимется, а положим корабль – прирастём.

Словно подтверждая его слова, маленький стебель у борта зашевелил парой сложенных листьев и приподнялся на пол-ладони. Чешуя, прикрывавшая листья, свалилась, и они, помедлив, развернулись. Рядом с ним второй росток показался из земли и чуть привстал над ней, набираясь сил, чтобы распрямиться.