Черная вдова

– Слава богу, все нормально, - ответил тот.
– У вас, вижу, тоже?

– Тьфу, тьфу, чтобы не сглазить, - постучал по спинке стула хозяин. Я теперь пенсионер.

– Слышал... Ну и как? Не скучаете?

– Какой там! Не поверишь, Гриша, только сейчас по-настоящему понял, что такое радость жизни!
– искренне произнес Вербицкий.
– В сущности, человеку не так уж много надо... Яблоньки дадут нынче хороший урожай. Черная смородина тоже уродилась. Окна сегодня покрасил - вот и счастливо на душе!

– Я читала в журнале, - откликнулась от плиты Татьяна Яковлевна, - что иметь собственный клочок земли гораздо ценнее и полезнее, чем самый роскошный дворец развлечений.

– Ну а ты? Как работается? Зачем пожаловал в Москву?
– забросал вопросами гостя Николай Николаевич.
– Проездом на курорт?

– Не до курорта мне, - вздохнул математик.
– Приехал сражаться.

– С кем это?
– удивился Вербицкий.

– С бюрократами, Николай Николаевич. Ох и живучее племя! Я, например, уверен, что ваше министерство, - Григорий Петрович повернулся к Юрию Васильевичу, - абсолютно не нужно.

Помощник министра улыбнулся, ничего не ответил, зато Вербицкий округлил глаза.

– Как не нужно? А общее руководство, направление, так сказать? В конце концов хотя бы техническая политика?
– спросил он.

– О какой политике можно говорить?! За все годы, что я работаю в институте, не помню ни одной рекомендации по совершенствованию производства. Ни одной!
– горячо произнес гость из Сибири.

– Прости, а где вы будете черпать идеи, передовой опыт?
– возразил Николай Николаевич.

– Хорошо, давайте разберемся, - поднял руку Григорий Петрович.
– Чем занимаются отраслевые министерства? Что они производят? Идеи? Должны выдавать, но не выдают. А вот бумаг плодят - дальше некуда! Более того, бумага теперь заменила все, идеи в том числе! И это оборачивается сущей бедой для нижестоящих организаций и предприятий. Потому что бумагу нельзя ни обсудить, ни оспорить!

– Ну а учет?
– не сдавался Вербицкий.
– Вспомним, что говорил Ленин: социализм - это учет!

– Правильно, с этим тезисом никто не спорит. Но с каких-то пор в наш повседневный обиход ворвался другой термин - отчет. Незаметно, тихой сапой, он подменил учет. А если вдуматься, то между учетом и отчетом такая же разница, как между почетом и начетом.

– Ну зачем же так вульгарно?
– поморщился Вербицкий.

– Может, несколько преувеличено, но суть верна, - заметил с улыбкой Юрий Васильевич.

– Понимаете, отчетность подменила созидательную деятельность! Ценится не тот, кто умеет работать, а кто лучше составит бумагу! Ненужными стали профессиональная компетентность, не говоря уже о таланте! Бумаготворчество вышло на первый план! И неудивительно, что в системе торговли, например, канцелярского персонала столько же, сколько специалистов! До какого же абсурда мы дошли, если для выпуска нового совка для мусора нужно собрать тридцать три подписи при согласовании технических условий! А то, что благодаря узаконенным директивам сырье превращают во вторсырье, чушку в стружку, слона в муху? Причем если бы еще отчеты отражали истинное положение вещей! Ведь липу гонят наверх! И пошло это очень давно. Еще Дзержинский, будучи председателем ВСНХ, утверждал, что цифры, которые дают тресты, раздуты, что они фантастичны, а та отчетность, которую мы собираем, есть фантастика, квалифицированное вранье!

– Постой, Гриша, постой, - перебил гостя Вербицкий.
– Послушать тебя, выходит, что раньше и хлеб не растили, и дома не строили, и штаны не шили, так? А мы, руководители, только ушами хлопали да благодушествовали?

– Зачем вы так?
– укоризненно покачал головой гость.
– Растили хлеб, Николай Николаевич, возводили дома, штаны шили, делали все, что нужно. Но вот как? Давайте же смотреть правде в глаза - плохо! В последние годы и вовсе тяп-ляп! Почему? Причин много. Главная из них - потому что исходили из придуманного человека, а не из реального. Только теперь задумались что он есть такое на самом деле.

– Чай остынет, пейте, Григорий Петрович, - засуетилась хозяйка, бросив укоризненный взгляд на мужа.

– Я думаю, меня простят, если я оставлю компанию, - поднялась Виктория.
– Слишком большие интеллектуальные нагрузки. Кто еще со мной на природу?

– Извините и меня, - встал Юрий Васильевич.

Поблагодарив хозяйку за обед, а сибирского гостя за торт, он спустился вслед за Викой в сад. Глеб последовал за ними.

– Николай Николаевич, ну неужели вы, будучи на таком высоком посту, сами не видели, в какой тупик мы зашли?
– снова заговорил математик.

– Я не хочу все оправдывать, - ответил Вербицкий.
– И признаю, что кое-какие упущения имели место. Но я не согласен с твоим паническим настроением... Был тупик! Это же надо?

– А как же еще?
– горячился Григорий Петрович.
– Оглянитесь вокруг! Знания подменили всезнайством, волю - волюнтаризмом, силу слов пустословием! Те, кто призван руководить, совершенно оторвались от жизни. Мудрые садовники, устраивая газон, не прокладывают дорожку сразу. Они ждут, когда ее протопчут люди, а уж потом прокладывают. Понимаете? Человек сам знает, где ему удобно. Нужно, просто необходимо доверять людям! Реальная жизнь и труд укажут на самые выгодные дорожки, поверьте! Это куда полезнее, чем предписывать их заранее.

– Ну, знаешь, если каждому позволить делать, что ему вздумается, весь газон истопчут, - заметил Вербицкий.
– Ты зовешь к анархии.

– Вовсе нет! К целесообразности, если хотите... Я не посягаю на то, что руководящая идея, сила нужны. Но вмешиваться по всякой мелочи увольте! Сидя в министерском кресле, даже самый гениальный человек не может знать, что нужно и должно делать работнику на его конкретном месте. Теперь это многим становится ясно. Как и то, что давно уже пора упразднить некоторые звенья в управленческом аппарате. Вот тут и начинается главное! Кому хочется терять теплое местечко? Для них перестройка - нож в сердце. Вот и развили ИБД.

– Что?
– не понял Вербицкий.

– Имитацию бурной деятельности, - пояснил гость.

Вербицкий устал. Пропустив последнее замечание мимо ушей, перевел разговор на другое, и гость понял, что он бьется о глухую стену. Он засобирался в город. Вербицкий задерживать его не стал: ему надоел спор и он уж никак не был расположен дискутировать на темы, которые теперь никак его не касались.

– Будешь в Москве, заезжай, - сказал Вербицкий математику на прощанье дежурную для этого случая фразу.

– Непременно, - холодно ответил тот, явно давая понять, что потерял всякий интерес к своему бывшему патрону.

– По-моему, нехорошо получилось, - заметила Татьяна Яковлевна, когда гость ушел.

– Пусть думает что угодно!
– сердито отрезал Николай Николаевич. Он махнул рукой и отправился красить сарай, недовольный тем, что испортили воскресенье.

Вербицкий не знал, что в это время Юрий Васильевич нахваливал Глебу своего бывшего шефа. Он действительно затащил Вику и Ярцева к себе. Вика болтала с матерью Юрия Васильевича, худенькой экзальтированной женщиной, а помощник министра с Глебом осматривали участок.