Черная вдова
Шрифт:
"Вадим?.. Жоголь?..
– размышляла она.
– Не может быть. Шофер профессора слишком обязан шефу. Да и Леонид Анисимович вряд ли пошел бы на такое гнусное дело".
И чем больше Сторожук думала, тем чаще вспоминалось лицо кассирши сберкассы, особенно ее большие выпуклые глаза, в которых совершенно нельзя было различить зрачков. Завораживающий, как у змеи, взгляд.
– Нет, тут что-то не так!
– вслух произнесла Орыся.
– Конечно же дело нечистое...
Идея эта настолько овладела молодой женщиной, что она решилась: если уж кто может разобраться и помочь, так это милиция.
Орыся лихорадочно переоделась и, словно боясь упустить время,
Дежурный офицер, выслушав взволнованный, сбивчивый рассказ Сторожук, направил ее к начальнику отдела уголовного розыска майору Саблину.
Как только Орыся стала излагать историю пропажи денег, Саблин вызвал еще одного сотрудника. Тот был помоложе, в штатской одежде и совсем не походил на милиционера. Представился он оперуполномоченным уголовного розыска капитаном Журом. Сторожук пришлось рассказывать сызнова. Выслушали ее очень внимательно. В отличие от Скворцова-Шанявского, подозрения Орыси насчет кассирши не вызвали ни насмешки, ни удивления. Задав несколько уточняющих вопросов - не заметила ли Орыся, что за ней следят в сберкассе, и вообще каких-нибудь подозрительных лиц, - майор Саблин попросил написать заявление. Надо сказать, что справиться с этим Орысе было нелегко: делала впервые в жизни, да и не знала, на что больше обращать внимание. Потом капитан Жур повел ее в свой кабинет, показал десятка два фотографий. Как Орыся поняла, это были преступники. Оперуполномоченного уголовного розыска интересовало, не видела ли она кого-нибудь из этих людей в сберкассе или в автобусе, когда ехала домой с деньгами. Но Сторожук припомнить никого не могла.
Напоследок Жур взял у нее злополучные календари (как он объяснил изъял в виде вещественного доказательства) и записал телефон.
– Ну как, товарищ капитан, - с мольбой посмотрела на него Орыся, есть надежда, что деньги найдутся?
– Поработаем, - ответил оперуполномоченный.
– Ваш случай - третий за последнюю неделю. Почерк один и тот же.
– И наставительно добавил: - Впредь постарайтесь быть поаккуратнее. Такая сумма, а вы... Подобная беспечность только на руку преступникам.
– Так ведь рядом, всего три остановки на автобусе, - оправдывалась Орыся.
– Береженого бог бережет, - серьезно сказал капитан.
Возвращаясь домой, Орыся убеждала себя: отыщут вора, непременно отыщут и вернут пятьдесят тысяч.
Валерий Платонович сидел на верандочке, пил ряженку. Орыся открыла рот, чтобы поделиться с ним успокоительной новостью, но профессор опередил ее:
– Где была?
– В милиции...
– Где, где?
– заикаясь, переспросил он.
– В милиции. Написала заявление.
Скворцов-Шанявский побледнел, захватал воздух ртом, как выброшенная на берег рыба, схватился за сердце и стал сползать со стула.
– Что с тобой?
– в ужасе бросилась к нему Орыся, едва успев подхватить профессора.
– Вызвать "скорую"?
– Не... Не...
– заплетающимся языком проговорил Скворцов-Шанявский. Валидол... Капли Вотчала...
Перетащив Валерия Платоновича на диванчик, Орыся кинулась за лекарством, дрожащими руками накапала в рюмку, влила в рот Скворцову-Шанявскому. Потом сунула ему под язык таблетку.
Он лежал с закрытыми глазами минут десять, и эти минуты показались Орысе вечностью.
Наконец он разлепил веки, слабо произнес:
– Что ты натворила? Понимаешь или нет?!
– Я хотела... Как лучше хотела!
– растерянно проговорила Орыся.
– Ведь пятьдесят тысяч! Не рубль.
– Жалкие
пятьдесят тысяч, - простонал профессор, положив ладонь себе на лоб.– О чем ты говоришь? Нет, зарезала без ножа! Форменным образом зарезала!
– Но ведь деньги тебе сейчас очень нужны. Так ведь?
– Что они решают? Да я за один день могу иметь сто тысяч. Да что там сто тысяч...
– Он медленно приподнялся, сел.
– Ну кто тебя просил ходить туда, кто? Ты хоть представляешь, что натворила? Ты можешь погубить меня! И всех подвести под монастырь!
Она начала лепетать насчет того, что в милиции обещали сделать все, чтобы поймать вора, но профессор грубо перебил ее:
– Заткнись! Найди лучше ручку и бумагу.
Орыся покорилась без слов. Под диктовку Скворцова-Шанявского она составила новое заявление в милицию, в котором просила аннулировать первое в связи с тем, что якобы, вернувшись домой, обнаружила пропавшие деньги целыми и невредимыми.
– Как же мне объяснить?
– растерянно спросила она, пряча заявление в сумку.
– Как хочешь! Что в детстве тебя уронили с печки, что полный склероз, что...
– снова вспыхнул профессор. Затем, сдержавшись, добавил: - Самое лучшее, скажи, что над тобой подшутили.
– Поверят ли?
– с сомнением покачала головой Сторожук.
– Сделай так, чтобы поверили!
– рявкнул Валерий Платонович. Понимаешь, должны поверить! Иначе...
Она поспешила в милицию.
Начальник уголовного розыска уже собирался уходить, так как рабочий день кончился. Прочитав заявление, майор Саблин посмотрел, как показалось Орысе, на нее с подозрением, выразительно хмыкнул. Она стала сбивчиво объяснять, что, мол, над ней подшутили, но делала это, вероятно, не очень умело и убедительно, потому что майор усмехнулся:
– Я гляжу, что-то вы не очень рады обнаружению пропажи.
– Рада, рада!
– неестественно весело произнесла Сторожук.
– Понимаете, перенервничала - страсть! Потом поругалась, конечно: тоже мне - шуточки!
– Да уж...
– Саблин неопределенно повертел головой и принял заявление.
Дома Скворцов-Шанявский дотошно расспросил о реакции милиции и, кажется, остался доволен тем, что удалось замять эту историю.
– Смотри, - предупредил он, - больше никакой самодеятельности!
Профессор, вопреки обыкновению, остался дома. Орысю он словно не замечал. И кажется, даже обрадовался, когда к вечеру заглянула Элефтерия Константиновна с приглашением на чашку чая по случаю своего дня ангела. Орыся, сославшись на нездоровье, не пошла. Скворцов-Шанявский и Вадим отправились на хозяйскую половину без нее. Профессор прихватил с собой книгу.
– Прошу прощения за скромный презент, - сказал он Александропулос, вручая книгу.
– Надо было предупредить заранее.
Та рассыпалась в благодарностях, заметив, что дорого внимание, а не подарок. Прочитав название книги, она и вовсе растрогалась - это был сборник легенд и мифов Древней Греции.
– Вы всегда умеете преподнести что-нибудь такое-этакое, - чуть не прослезилась вдова.
– Ну прямо по сердцу...
Тем временем Орыся не находила себе места. Ее мучили мысли - что же произошло с деньгами? Где их украли? Кто? Когда?
"Чего теперь гадать?
– вдруг подумала она.
– Надо помозговать, где достать пятьдесят тысяч. Может, слетать в Трускавец, снять со сберкнижки? А вдруг встречусь с Сергеем?"
Орыся заперлась в своей комнатке, бросилась на кровать. Ей почему-то вспомнилось слово "сука", которым обозвал ее профессор. Зарывшись лицом в подушку, Орыся разрыдалась.