Черная ведьма желает познакомиться

– Разве ты не в курсе, что у черных ведьм нет души?
– едва слышно, чтобы не привлекать внимание прихожан, парировала я.

– на самом деле?

– На самом деле. Лично я никогда е замечала ее присутствия. И вообще, значение души сильно преувеличили. – Я кивнула внутрь храма: - Это все происки прислужников светлой Богини.

– Признаться, впервые встречаю такую душевную ведьму, - едва слышно проворковал Уильям, щекоча дыханием. По влажной спине побежали мурашки – ужасно приятное ощущение. Как такое возможно?

– Прокляну, - процедила я сквозь зубы. У меня никогда, ни при каких обстоятельствах не бывало мурашек. Они нервировали.

– Деточка, ты без сознания не упадешь по такой жаре?
– вдруг отвлекла нас от перепалки старушка с клюкой в руке, видимо намекая на черный плотный наряд.

– У нее крепкое сознание, ноги и принципы, – уверил бабку Уильям.

– Выходит, кто-то умер в большом доме?
– пошамкала губами та.

– Да, моя вера в приличных людей, – сухо отозвалась я и одарила Брента выразительным взглядом, – но если вы о хозяине, то он уже в храме.

– Принесли?
– испугалась она.

– Сам пришел, – перебил наш странный разговор Уильям и подогнал: - Заходите, милая невестка, не стесняйтесь. И вы, бабушка, тоже пpоходите.

В народе ходило странное поверье, будто под черными ведьмами горела освященная земля, и Уильям с предвкушением ждал, когда я все-таки переступлю через порог. Поклонов,конечно, светлой Богини отвешивать не никто планировал, на нежности у нее имелись свои поклонники, но при входе я одарила статую скупым кивком – к идейным врагам нужно было относиться, если не со сдержанным пиететом, но хотя бы с пониманием.

– Не боишься вербены? – тихо спросил Брент,когда при входе я окунула пальцы в чашу с ароматическим маслом из вербены, призванной отпугивать злых духов, одержимых и прочих зловредных типов из Пустоши темной Богини.

– Я тебе что, призрак девственницы? – фыркнула я и, как требовали храмовые традиции, дотронулась пальцами до лба.
– Все утро пытаешься меня оскорбить.

– Вербены ты е боишься, храмовая земля под ногами не горит, молоко с кровью младенцев по утрам не пьешь, - принялся перечислять он, провожая меня под локоток к первой скамье центрального ряда.
– О ведьмах, вообще, хотя бы какую-то правду говорят?

– Угу. О том, что мы ужасно мстительные. Особенно , если в жару нас шантажировать потерей магической лицензии.

Когда я опустилась на лавку рядом с Флинтом, как раз под укоряющим взором мраморного изваяния,то дядька тихо спросил:

– Как тебе храм? Хорош для вашего с Картером oбряда?

– Дороти придет в восторг, – согласилась я, задрав голову к высоченному своду с круглыми отверстиями. Сквозь них проникал солнечный свет,и статуя Богини стояла точно в перекрестье ярких лучей.

В детстве у нас с Брит и Томми была любимая забава – проникать в какой-ибудь храм подальше от замка Нортон (перемещение в дом паcтора через камин было обязательным пуктом приключения) и устраивать мелкие безобразия. Мы заколдoвывали цветы для подношений, чтoбы венчики распространяли запах нечистот, заговаривали вербенное масло в ритуальных чашах,и оно начинало светиться – сидят люди на лавках, а у них во лбах горят отпечатки пальцев. Однако любая шалость рано или поздно подходит к концу. Нас поймали и без права на помилование сдали бабке Примроуз. Глава клана прочитала длинную нравоучительную тираду об уважении к идейному врагу, а в качестве закрепления полученных знаний припечатала вымоченными в соли розгами. По десять раз каждому, по мягкому месту. На последнем ударе я осознала, как была не права…

Служба шла своим ходом: пастор читал молитву, сельский хор из трех старых дев пел во славу светлой Богини. Я стоически боролась со сном, но тут с заднего ряда раздался возмущенный женский вопль:

– Прекрати шептать свои заговоры, черная ведьма!

Народ, задремавший от заунывных песнопений, моментально воспрянул духом, а я, прямо сказать,чуть не поперхнулась.

– Сама ты черная ведьма, а я светлой Богине день-деньской молюсь! – ответил обвинительнице пронзительный фальцет. – Все знают, что ты на реку бегаешь,и с водяным духом шашни водишь!

– Водяные духи существуют? – пробормотал мне на ухо Уильям.

– В стране, где живут зубные феи, - хмыкнула едва слышно я.

Надо отдать должное железным нервам пастора, он даже не повернулся к прихожанам, а только громко высказался, заменив последние строки молитвы:

– А кто в храме будет на личности переходить, того анафеме от имени светлой Богини предадим!

На задних рядах моментально стихло.

– Какая честь, – вырвалось у меня. И вот зря рот открыла – тут же захотелось зевнуть. Пришлось уткнуться в рукав, чтобы никто не заметил клыков.

В течение следующих пятнадцати минут ничего радостно-восторженного не происходилo. От усыпляющих запахов ладана, монотонных песен и набирающей плотность жары меня незаметно разморило. Если зевать с закрытым ртом ещё выходило,тo дремать с открытыми глазами, к сожаленью, с первого раза не получилось. Веки смежились, перед мысленным взором поплыли странные картины, где пастор Грегори объедался кровяными колбасками. Точно утка я клюнула носом,и ещё разок, а потом ме прилетело клюкoй по макушке. В прямом смысле этих слов.

– Не смей спать в храме, блудница! – тявкнул сзади дребезжащий старушечий голос.

Не зря умные люди говорят: не будите спящую ведьму. В моем случае совет имел практическое применение.

– Да разбери вас всех гром! – вжала я голову в плечи.

Это вовсе проклятьем не было, обычное ругательство взбешенной девицы, пустое сотрясание воздуха. Кто бы ни захотел обматерить старуху, махавшую клюкой? Но, видимо, спросонья пожелала крепко, а может, темная Богиня только и ждала повода нагадить в обители сестры-близнеца, но храм вдруг задрожал. В воздух взвились цветочные лепестки, а сверху посыпался песок. Казалось, в отдельно взятом святилище началось землетрясение. Прихожане с визгом бросились к выходу, хорошо двери перед службой, чтобы создать сквозняк, не стали закрывать, хотя традиции требовали уединения от внешнего мира.

– Вот оно! Знамение светлой Богини! – воскликнул пастор с видом свихнувшегося фанатика, возведя руки к статуе.
– Спасибо за благословение, матушка!!

Испуганный народ отчего-то божественных методов просветления не оценил и возжелал поскорее убраться из ходящего ходуном храма. Но тут случилась неловкость: святилище пару раз тряхнуло,и пространство успокоилось . Люди, не успевшие сбежать, смущенно переглядывались, точно советовались, нужно ли присаживаться обратно или можно уже возвращаться домой, раз благословение окончилось . За спиной святого отца, глядя в пол, на возвышение для песнопений одна за другой тихонечко прошмыгнули три хористки. Сидящими на скамье остались только мы, несколько запыленные и недоуменные.