Черное и белое

— Не дрейфь, я ему позвоню сначала, уточню обстановку. Да и в любом случае, мне надо с Андроповым переговорить. И не только с ним. Я откуда из отеля что ли звонить ему буду? Пойдём, из автомата Володьке брякнем.

— Так сейчас Валдис подъедет, можно от него и брякнуть… Хотя, да, вы правы, лучше из автомата. Валдис, скорее всего, под колпаком, как и все остальные.

— Все под колпаками друг у друга, — подтверждает мою мысль Злобин. — И Марту твою взяли не потому что, наконец-то, вышли на её след. Нет, совсем по другой причине. Просто кому-то это показалось своевременным. Знаешь какая любимая фраза у моего шефа? «Ещё не время». Улавливаешь? Поварёнок с тебя глаз не сводит, он к тебе даже в дом человека поставил. Естественно, все твои контакты, все шаги, если не происходят с соблюдением правил глубокой конспирации, ему известны. Но сейчас его действия похожи на какое-то отчаянное взбивание масла.

— Почему?

— Потому что не мог же он заранее знать, что именно изымет у Марты. Хватает всё, что движется. Почему? Думаешь так сильно хочет лилией завладеть?

— Боюсь, дело в другом, — киваю я. — Кому-то как можно скорее нужны на вас материалы. Но, вы же говорили, у него и так что-то есть.

— Говорил, но, видать, того что есть недостаточно, чтобы меня вывести из игры бесповоротно и окончательно. Я не знаю, что у него на меня имеется. И вообще… этот архив, которым он якобы владеет, это не совсем то, о чём ты думаешь.

— Можем поработать с нашей Царевной, вопросы позадовать.

— С кем? — хмурится Злобин.

— Ну, с ним, с Поварёнком.

— Нет-нет, пока не надо. Полагаю, его надо будет вернуть в целости и сохранности. Скажи там, чтоб рыло ему не чистили.

Мы выходим на улицу.

— Пройдёмся? — предлагает Злобин. — Погода видишь какая… Эх, бросить бы всю эту ебурлу, уехать в тёплые края и жить там, в ус не дуя…

— На Багамы? — спрашиваю я.

— Да почему обязательно… — задумывается он. — А хоть бы и на Багамы… Вообще нет, лучше в Судак…

— Ну, теоретически, вы ведь можете. Мне, конечно, будет вас очень недоставать, но вы-то себе можете позволить. Деньги есть, Судак тоже существует, это ведь не мифическое царство Иоанна пресвитера.

— Ну-ну, — качает он головой. — Остряк… Кто меня отпустит-то? Думаешь, между мной и Господом Богом никого нет? Что захотел, то и сделал? Не знаешь, что надо мной целый коллектив акционеров? Небольшой, но могучий.

— И что, этот коллектив не может решить такую мелкую проблему? Я сейчас про Кухаря.

— А ты не догадываешься, что над нашим Поварёнком тоже имеется коллектив, только с другими интересами? Ладно, разговоры в сторону. Займёмся делами.

Он заходит в телефонную будку и набирает номер. В это время подъезжает Валдис.

— Что слышно? — спрашивает он.

— Пока ничего, — качаю я головой. — Как там клиент себя ведёт.

— Нервничает.

— Ведро с водой и тряпку поставили в поле его зрения?

— Поставили, — отвечает Валдис. — Как увидел, побелел. Если, говорит, выберусь, вам всем конец. Ну, он более ярко выразился, но смысл в этом.

— Поехали, — говорит Де Ниро, выходя из телефонной будки и забирается на переднее сиденье.

Я с парнями устраиваюсь сзади. В тесноте да не в обиде. Ехать всего ничего, к тому же.

В здании на углу Ленина и Энгельса я уже бывал. Когда Злобин показывает удостоверение, дежурный вытягивается по стойке смирно. Сразу появляется сопровождающий, который ведёт нас в кабинет Смирнова.

Конечно, это немного странно идти не к председателю комитета Пуго, а к его помощнику, но такова логика момента.

— Ну, что тут у вас? — спрашивает Де Ниро, когда мы заходим в кабинет.

— Да… так, всякая херня, как обычно… Привет, Егор.

— Здравствуйте, Владимир Иванович.

Я жму протянутую мне руку.

— Присаживайтесь. Значит, спортсменку эту Марту Шмитц мы уже выпустили. Извинились и всё. У неё претензий нет.

— А когда? — спрашиваю я. — Об этом никто не знает ещё.

— Да вот, буквально полчаса назад. На неё ничего нет. Задержание было с нарушениями и… короче такая нелепица.

— А кто отдал команду? Как вообще такое могло произойти?

— Так Кухарчук ваш накуролесил. Он прибыл в командировку с требованием оказать всяческую поддержку. Был звонок от Краснопольского.

— А он кто, Леонид Юрьевич? — спрашиваю я.

— Он начальник главка… — хмурится Злобин. — Да только в данной комбинации однозначно использован в качестве болвана. Скорее всего его просто дёрнули за ниточку, потому что на него материалов вагон и маленькая тележка, это точно. Он вообще не при делах, сто процентов, просто рычаг в системе… А вот кто организовал этот звонок, становится более-менее понятно. Хотя, вариантики тоже имеются… Ладно…

— А что за материалы на него? Это в «Архиве»?

— В «Архиве», в «Архиве»… — хмурится он, напряжённо размышляя.

— Товарищи офицеры, — говорю я. — Давайте я с Кухарчуком поработаю немного. Без вашего участия, если сами не желаете. Поинтересуюсь этим «Архивом»…

— Нет никакого «Архива», — пожимает плечами Смирнов. — По крайней мере, в том виде, как ты себе его представляешь. Кто такой этот Кухарчук, чтобы обладать такими материалами? Ему это не под силу. Но материалы, разумеется, имеются. «Архив» — это, по большому счёту, некая договорённость. Гарантия соблюдения мира и способ притормозить председателя.

Он показывает указательным пальцем в потолок, имея в виду, разумеется, не Пуго, а Андропова.

— Изначально всё задумывалось иначе, — продолжает Смирнов. — Как инструмент контроля его начал использовать ещё Семичастный, а может, и до него.

— Погодите, — качаю я головой. — Архива нет, но материалы есть. Это как?

— Так, что документы не хранятся в одном месте, а у каждого свой набор компромата. Но для взаимного равновесия и для возможности притормозить «контору», ввели некоего координатора. Только он, на самом деле, даже не архивариус, а простой ключник. Это и есть ваш Поварёнок. То есть, грубо говоря, существует председатель «конторы» и ещё кое-кто. И вот они имеют доступ к красной кнопке. А кнопка у Кухарчука.

Я смотрю на Злобина и он утвердительно кивает:

— Это я попросил Володю тебе разъяснить.

— Что-то я не догоняю, товарищи дорогие, если этот баламут всего лишь пешка, то почему я не могу его…

Договорить я не успеваю, потому что дверь резко открывается и в кабинет входит энергичный и молодой Борис Карлович Пуго. Я его помню по фотографиям, где он на десять лет старше, но изменился он к тому времени совсем мало.

— Леонид Юрьевич, — улыбается он, подходя к Злобину. — Рад вас видеть. Простите, что лично не встретил, но я вот сам только прилетел. В Минске был на совещании.