Чернокнижник и феи

Брок выпрямился и осторожно взял Полин на руки – ребенок должен спать в кровати.

Девочка тут же проснулась, открывая сонные глаза:

– Ты кто?

Брок старательно мягко улыбнулся:

– Ты меня не знаешь, но я Брок, друг хозяев дома. Давай-ка я тебя отнесу в кровать.

– Не надо, – взмолилась Полин. – Я хочу дождаться Вики.

– Она сегодня немного задержится.

– Тогда нера Ренара. – Назвать его Эваном Полин явно не решалась.

– Он…

– Пожалуйста, – тихо сказала Полин.

– Хорошо, – согласился Брок, вместо лестницы направляясь в ближайшую утреннюю гостиную и опуская Полин в огромное кресло. – Я сейчас принесу плед и будем ждать Эвана вместе.

Кроме пледа, которым он укрыл Полин, с ногами забравшуюся в кресло, Брок перенес из коридора телефон и поставил его на небольшой стол у кресла. Потом направился на кухню и разжился сэндвичами для себя и Полин. Когда он вернулся в гостиную, девочка уже спала. Брок улыбнулся, поправил на ней плед и сел в кресло, быстро съедая сэндвичи. Ему оставалось одно – ждать. Вики пока еще спала, явно под воздействием лекарств, и Брок не будил её, только насыщал эфиром, который тут же шел на регенерацию – кто бы ни был поддерживающим сейчас Вики магом, дело свое он знал хорошо.

В темноте комнаты Брок сверлил взглядом упорно молчащий телефонный аппарат, подумывая: стоит ли самому направиться в госпиталь или хватит уже нарываться на неприятности?

Руки Виктории еще не добрались до этой комнаты, и со стен на Брока сурово взирали чьи-то старые, слишком мрачные портреты, оставшиеся от прежних хозяев, не иначе. Комната производила удручающее впечатление – утром хочется света и тепла, а тут было тоскливо, сумрачно и холодно. Затянутые в коричневый шелк стены, такие же шторы, для разнообразия с легкой золотой полоской, тяжелая мебель с черной обивкой, еще и портреты эти осуждающие, где единственным светлым пятном были лица с поджатыми брезгливо губами. Или это у него самого хреновое настроение, так тоже может быть. На месте Виктории, он бы сжег все это, вместе с вышитыми и вставленными в рамки нравоучениями, вроде «Жить надо так, чтобы не причинять неудобств окружающим людям!», висевшими на стенах. Но это не его дом, не ему и решать, как все должно выглядеть, хоть что-то и подсказывало, что руки самой Виктории не скоро доберутся навести тут порядок.

Налитые, как свинцом, усталостью веки сами то и дело смыкались. Он почти видел сны, когда кто-то залез ему на колени, сворачиваясь клубком и укутывая теплым пледом.

Полин зашептала ему в ухо:

– А я вспомнила твой голос. Ты адера Дрейка самовлюбленным идиотом обозвал.

Брок кашлянул, надеясь, что остальные его ругательства она не расслышала. Дрейк тогда себя не только идиотом показал… За жизнь надо держаться руками и зубами, даже если эти руки отбивают в кровь. Все равно держаться – боги подождут, никуда не денутся. Не зря же говорят, что жизнь – это испытание богов, и те не посылают испытания сильнее, чем человек может вынести.

– Икаюсь, Полин, – раскаянно прошептал он.

– Что? – не поняла девочка, заглядывая ему в глаза.

– Икаюсь, – повторил Брок. – Каешься – когда действительно прегрешения. А икаешься, это как Дрейк со своими грехами. И я тогда не хотел тебя пугать.

Она призналась, снова ерзая на его коленях – было больно от случайных ударов: Полин словно из одних углов состояла, но Брок терпел:

– Не напугал. Ты обещал хорошую жизнь. Я помню.

– Видишь, не обманул. Надеюсь, что не обманул.

– Ренары хорошие, – прошептала Полин. – Только я думала, что ты будешь рядом, а ты пропал.

Брок вздохнул – не объяснять же Полин ужасы политики:

– Так… Получилось. Я неспециально.

– Больше не пропадай, – зевнула, как котенок, Полин, руками обнимая его за грудь и засыпая.

– Постараюсь, – прошептал Брок в уже спящую макушку и, подумав, сам заснул – так время идет быстрее.

***

Эван еле заставлял себя смирно сидеть на жестком стуле в коридоре госпиталя. Хотелось действий. Хотелось ходить. Хотелось хоть куда-то выплеснуть свои страхи.

В Олфинбурге, как оказалось, было спокойнее.

В Аквилите, с её низкой статистикой по нападениям и убийствам, опаснее. Кто бы мог подумать! Первый день. В первый же день…

Он закрыл глаза и откинул голову назад, еле сдерживая ругательства.

Все будет хорошо. Адера Вифания обещала, хоть Вики ей и не доверяла особо. Адера Вифания сказала, что оперирует Вики самый лучший хирург. Адера Вифания сама стояла на операции, осуществляя заживление сшиваемых тканей. Николас тоже был в операционной, пусть он и не хирург. Он помогал держать витальные функции организма Вики.

Все будет хорошо. Эван перед операцией зафиксировал на свой личный фиксатор все руны, которые напавший на Вики маг нарисовал на ней. И адера Вифания, и Николас в один голос твердили, что такой рунический алфавит видят впервые. Эван сам до этого не видел таких рун: вроде и знакомые – что там особого можно придумать: палочки и галочки, – а вроде сочетания из рун не получаются вообще.

Тихо хлопнула, закрываясь дверь. Эван тут же открыл глаза и встал – по коридору к нему из операционного зала шла уставшая адера Вифания. Белая ряса, четки на тонком поясе, вместо привычного чепца-корабля сейчас только легкая вуаль.

– Сидите, сидите, юноша…

Эван заставил себя улыбаться – в отличие от Дрейка, ему повезло больше. Тот до сих пор у адеры Вифании был мальчиком, Эвана же зачислили в юноши – что-то это да значило.

Адера Вифания, седая, сухая, почти выцветшая женщина преклонных лет, устало опустилась на стул рядом с Эваном:

– Садитесь уже, юноша…

Он сел и еле выдавил из себя:

– Вики…?

Вифания положила свою морщинистую, с артритными, вздувшимися суставами, кисть ему на руку и мягко погладила:

– С ней все хорошо. До вечера пробудет тут, под наблюдением. Я ей выделю хорошую сиделку – замечательная девочка Абени, она присмотрит за Вики… Потом, если хотите, можете забрать Вики домой. Три дня полный покой для левой ноги. Потом еще луну беречься. Это значит – никаких патрулей и танцев. Никаких долгих прогулок и нагрузок вроде бега. Потом можно будет все. Лекарства и рекомендации Стен напишет – он умный мальчик. И бросьте так волноваться, Эван. Я обещаю – все будет хорошо. Ренары не из тех, кто погибают.

– Ренары из тех, кто попадает в неприятности.

– Это да, но девочка случайно мотает вам нервы. Хотя не так – вы сами себе сейчас мотаете и портите нервы. Все будет хорошо. Стен просил передать вам, что нашу девочку никто не собирался убивать.

Эван вздрогнул, ничего не понимая:

– Простите, что?

– Стен очень хороший хирург. Он сказал, что Вики оперировал хирург-самоучка, иначе бы вы прибыли к моменту уже полной ампутации… Да-да-да, Вики делали ампутацию по всем правилам, Эван. Ей собирались сохранить жизнь.