Чернокнижник и феи

– Можно последний вопрос?

– Да, конечно. – разрешил Сато, беря свой саквояж и выходя в коридор – в камере ужасающе воняло разложением и немытым телом, несмотря на широко открытое кем-то из констеблей окно под самым потолком.

– Есть разница между женщинами и мужчинами альбиносами для… Для привлечения удачи? – Эван еле смог прилично сформулировать вопрос. Как-то жизнь его не готовила к обсуждению количества удачи в конкретных человеческих частях тел.

Сато сморщился, словно выпил уксуса:

– Они детей убивают, а вы – мужчины, женщины… Им все едино – лишь бы принесло денег. До свидания, нер комиссар.

– До свидания, доктор Сато. – Эван вздохнул, протягивая доктору пальто, которое все время осмотра держал в руках: – спасибо, что не отказали в помощи.

Доктор ушел, и Эван вернулся в камеру, оставаясь один на один с умирающим. Эфир струился прочь из Эвана и исчезал в умирающем парне, как в ненасытной бездне, словно кто-то продолжал высасывать из парня все соки.

Эван задумчиво потер висок и прошелся по камере. Сато сказал, что разницы для привлечения удачи нет – мужчина или женщина. Но именно для чернокнижника разница была. Сюда притащили Брока, но не Вик до этого. В могиле на Оленьем был похоронен тоже мужчина-альбинос, и тут сейчас умирал тоже парень. А Вик… Вик подверглась операции в порту, почти там же, где её поймали. И кто знает, выжила бы она после операции, брошенная там в одиночестве, пока они искали бы её. Небеса, как им с Вик повезло с Броком!

В камеру заглянул Одли и позвал в коридор:

– Нер комиссар, нашли камеру, где заперли нашу Вик… И Брока, конечно.

Эван спешно вышел и попросил одного из констеблей из коридора присмотреть за неизвестным, ему же передал лекарство:

– …выпаивать каждые полчаса сказали. Когда принесут чайную ложку, конечно.

– Будет сделано, нер комиссар. Не извольте беспокоиться! – кивнул констебль, заходя в камеру и кашляя от царившей там вони.

Эван вздохнул, раскашлялся от запаха и пошел прочь, проверяя, чтобы струйка эфира, связывающая его с парнем, не исчезла. Обидно умереть именно сейчас. Хотя жить так, как сейчас, почти беспомощным обрубком – еще обиднее. Эван поклялся сам себе, что обязательно отследит судьбу парня и поможет, если он выживет. Протезы на потенците чрезвычайно дороги, но способны полноценно заменять конечности.

Одли взглядом проследил за эфирным потоком, текущем из Эвана, но ничего не сказал – видимо, решил, что каждый сходит с ума по-своему. Сержант повел Эвана за собой по плохо освещенному коридору, сплошь в комнатах, переделанных под камеры. Сейчас огромные дверные запоры были сняты, и констебли тщательно проверяли камеру за камерой, пытаясь понять, кого же тут содержали. Не дом, а настоящая тюрьма.

За углом, куда Эван свернул вслед за Одли, все было точно так же – только коридор покороче, да у дверей одной из камер, где вместо замка зияла обугленная дыра, лежал несвежий труп. Эван внезапно подумал, что все трупы тоже стоит обследовать на предмет вольтов – ну, а вдруг? Что-то же приводило в действие эти тела. Что-то же их заставляло выглядеть и двигаться, как живых. Для чего-то же чернокнижнику нужна была Вики…

Одли сказал, замирая у камеры с трупом:

– Лео узнал – все дома на острове принадлежат неру Аранда, торгово-промышленный дом «Согласие». Он живет как раз в соседнем доме. Жаль, что уже поздно… – он с надеждой глянул на Эвана, но тот отрицательно качнул головой – действительно, поздно.

– Завтра утром нанесу визит неру Аранда, – поморщился Эван – ему только жалоб о полицейском произволе сейчас не хватало. Да и не факт, что хозяин дома знает, что творили тут его арендаторы.

Одли, выразительно глядя на Эвана, намекнул:

– Жаль, что повода вломиться нет… – надежда в голосе сержанта противоречила его словам.

Эван косо глянул на Одли:

– А ты кровожадный, серж.

– Есть немножко. За своих обязательно нужно быть кровожадным. – Одли присел на корточки у трупа и вытащил из его шеи короткий нож. Сержант протер его об одежды трупа и протянул Эвану:

– Держите, нер комиссар. Пусть лучше так не доедет до экспертов, чем пропадет по дороге. Дорогая вещичка, тут любой не устоит.

Эван завернул нож в платок и сунул в кобуру к пистолету:

– Как скажешь, серж.

Он принялся осматривать дверь, где расплавился замок – Брок выжег эфиром. Удивительно, как пальцы не повредил – взрыв, должно быть, был сильный. Надо будет не забыть, подарить Вики новый механит с часами. Эван огнем нанес руну созвучия на внутреннюю сторону двери, где должны были остаться капли крови. Одли присвистнул, наблюдая, как загораются капли по всему коридору и на оконной, почерневшей от копоти раме:

– А наш рыжий не мелочится. Пол-ладони он себе разрезал, что ли?

Эван пустил по каплям пламя: кровь сгорала, и тут же призрачный синий свет созвучия гас. Вскоре погасла и руна на двери – больше капель крови Брока не было.

Одли тихо произнес:

– Хорошо, что теперь забота о Броке на ваших плечах, нер комиссар. – и насмешки он не скрывал.

Эван, старательно глотая слова о недопустимости хранения чужой крови, ведь именно это сегодня помогло выйти на чернокнижника, направился к открытому окну в конце коридора. Игнорируя Одли, тащившего стул, Эван легко подпрыгнул наверх, подтягиваясь на руках и садясь на подоконник. Он осторожно выглянул наружу. Светляк упал из его рук в холодные воды Ривеноук.

Одли снизу спокойно заметил:

– Тут почти десять ярдов, нер комиссар. Наши замеряли. Лететь было высоковато.

Эван коснулся рукой обгоревшей рамы:

– А еще в них разрядили залп эфирного огня. – он нахмурился, и Одли снизу напомнил:

– А док про переломы и ожоги ни слова ни сказал.

– Удивительно. – согласился Эван, спрыгивая с подоконника – в коридоре показался отец Маркус в неожиданном сопровождении – лер Гилл. Опять. Это уже не может быть совпадением – их встреча второй раз за день. Может, они что-то недоговаривают, ложью о сотрудничестве что-то покрывая? Например, собственную дружбу.

Отец Маркус, внимательно рассматривая коридор и обугленную раму, поздоровался и спросил:

– …Настолько я полагаю, вы позволите принять участие в осмотре и обыске дома, нер Ренар? Ведь вы для этого меня вызвали.

Эван протер руки платком, стирая копоть:

– Не совсем для этого, отец Маркус. Мы нашли выжившего после ритуала парня-альбиноса. К сожалению, он в очень плохом состоянии. Вы бы не могли помочь? Нам важно знать, как его звали, кто он, откуда, как попал к чернокнижнику, что вообще видел… – при этом Эван старательно вспоминал Вики: её редкую улыбку, её мягкие губы, её еще робкие руки… Было сложно – и выстраивать беседу, и думать о Вики, но все лучше, чем дать отцу Маркусу свободно копаться в мыслях. Мнению Вик он доверял, и подвергаться ментальном сканированию не собирался.

Отец Маркус деликатно кашлянул:

– Простите, нер комиссар, но, кажется, вы меня с кем-то путаете. Я инквизитор, а не волшебник. Я не умею проникать в чужие головы и делать чудо. Это не ко мне.

Эван скривился, но продолжил думать о Вики:

– И все же, попробуйте, отец Маркус. Многие инквизиторы – некроманты. Вдруг парень с вами заговорит? Иначе у нас будет очередной висяк – я поднял сегодня все дела о пропавших парнях в Аквилите. Там никого подходящего под описание нет. Может, это вообще ваш Фишер – вы-то его видели, в отличие от нас. За погляд, вот слово чести, денег не берем. А вы потом обследуете дом – вы же тоже ведете расследование. Вам это тоже важно. Проще вести расследование вместе, чем прятать друг от друга сведения и мешать.