Чернокнижник и феи

Брок, сев и застегивая под коленями подтяжки для носков, пробормотал:

– В бордель – узнавать про Малыша. Потом домой – надо активировать бумаги и посмотреть, что хочет от меня разведка. И… Эван, хоть убивайте меня с Вик, но Малыш – мальчишка. Как можно заставить леру так изменить свою жизнь? Совершить недостойный поступок – выдавать себя за мальчишку… Уехать в никуда, в чужую страну, где никого не знаешь…

Эван пожал плечами:

– Причин может быть много. От авантюризма в крови до патриотизма. От банального шантажа до угроз жизни родным. Тут только Малыш может сказать, как её заставили.

Брок понюхал свою футболку, забраковывая её, и нагло надел сорочку сразу на голое тело:

– Он не…

– Она не! – поправил Эван, застегивая сорочку.

– Она не признается. Ни за что. – Брок обиженно сверкнул своими зелеными глазами – все так и отказывается соглашаться с тем, что Малыш – девушка. – И авантюризм – так себе причина.

Эван предложил другие причины:

– Желание кого-то увидеть? Родню, знакомых, жениха, друзей? Она могла ехать к кому-то, кого хотела увидеть.

Брок качнул головой:

– У Малыша никого в Аквилите, кроме меня, не было.

Эван сдался, пожимая плечами:

– Спроси у адера Дрейка? Он встречался в Вернии с Малышом. Вдруг он что-то знает.

– Спрошу, – решительно сказал Брок, на ощупь завязывая галстук. – Обязательно спрошу.

И занозой в сердце почему-то увязло слово «жених»… Увидеть жениха. Только у Малыша, кроме него, в Аквилите никого не было. Кроме него. Него. Но как тогда в эту мозаику встраивается письмо о смерти леры Элизабет? Откуда оно взялось? Почему оно оказалось не в общем пакете? Почему оно не было защищено эфиром от прочтения? Малыш сильно рисковал, пересекая границы между странами.

Эван тихо позвал его в дверях, уже полностью одетый:

– Брок?

– Только не это… – у Брока даже руки ослабли от резкого осознания.

– Что именно?

– А если жених… – Брок заставил себя это сказать: – я?

Эван крайне серьезно сказал:

– Тогда настоятельно рекомендую сегодня же навестить Малыша и извиниться.

– Небеса и пекло…

– Хуже, если это какая-то твоя кузина.

– Пекло и небеса, – вновь выругался Брок. – Я уже не знаю, что хуже.

– Пойдем, – позвал его за собой Эван. – Парни уже заждались. Как бы наши порции не съели.

Брок заставил себя улыбнуться, хоть на сердце было муторно от загадки Малыша:

– Эти могут… – он, забрав пакет с документами, пошел на второй этаж в общую залу, где после дневного патруля парни оформляли отчеты, споро печатая их на машинках. Клавиши стучали так, что у Эвана моментально начала раскалываться голова. То и дело громко звенел колокольчик возврата каретки. Вся зала аппетитно пропахла жареной рыбой, картофелем и пивом, бутылки с которым стояли открытыми почти на каждом столе. Констебли, отвлекаясь от еды, здоровались, пожимали руки Броку и Эвану и тут же снова погружались в работу – из-за усиленных ночных патрулей многим после девяти вечера обратно на улицы города.

Одли, односложно что-то отвечая по телефону, махнул Эвану и Броку рукой на свой стол, где на газетах были разложены сразу три порции картофеля и рыбы.

Брок притащил два стула для себя и Эвана, тут же устало плюхнулся на свой и придвинул ближайшую газетку с едой, задумчиво выбирая себе соус. Он остановился просто на ломтике лимона, выжимая его сок на рыбу. Эван предпочел есть без соуса, без сил откидываясь на спинку стула и кладя свернутую кульком газету с едой себе на колено.

Одли положил телефонную трубку на аппарат, сморщился, встал и гаркнул на весь зал:

– Так… Красавицы и нер комиссар… У инквизиции реформистов произошел взрыв.

Эван тут же дернулся, всматриваясь в Одли. Тот сразу понял его волнение и успокоил:

– Наша Вики жива – задело только осколком. Итак… С самого начала. Взорвали паромобиль Эвирока – это теракт, а не упущенная вода в паромобиле: есть свидетели, как в паромобиль закинули адскую машинку. Только Эвирока от взрыва прикрыл отец Маркус. Он в плохом состоянии – очевидцы говорят, что шансов живым доехать до госпиталя нет. Сам Эвирок посечен кое-где осколками, но жив. Нашу Вик легко задело, как еще пару случайных горожан. Они все направлены в госпиталь орелиток… Теперь главное. Особое управление в лице лейтенанта Шекли затребовало помощь в расследовании. У них оказался полный некомплект офицеров с допуском к самостоятельным расследованиям. Ривз мертв, Гилл пострадал от взрыва, Блек в инквизиции, Фейна не могут найти с самого утра. Остался один Шекли. Нер комиссар…

Эван тяжело посмотрел на Одли:

– Какова вероятность, что это кто-то из наших…?

Сержант скривился:

– Чрезвычайно мала, но есть. Все же… Эвирока тут ненавидят.

– Тогда… – Эван нахмурился. – Кто у нас свободен?

Брок подсказал:

– Направь Байо. Лео занимается как раз бомбистами. Будет дело в зачет для экзамена на детектива.

– Хорошо, – согласился Эван, поглядывая на настенные часы – до совещания у лер-мэра никак не успеть выбраться в госпиталь. Как там его девочка… И не телефонирует, чтобы не беспокоить зря. Вот же… Проклятый этикет Тальмы! Жить надо так, чтобы никого не беспокоить.

Брок тихо напомнил:

– С Вики все будет в порядке – у неё же амулет. И не бойся – я сейчас в бордель…

Одли заливисто присвистнул, и Брок старательно загадочно улыбнулся:

– Завидуй молча, Вин! И… Эван… Я в бордель, потом сразу же в госпиталь к Вик. Все будет хорошо. Я телефонирую сразу же, как что-то узнаю.

– Спасибо, – Эван нашел в себе силы говорить спокойно – Алистер спешно открывал окна: гарью в зале завоняло знатно.

Одли задумчиво спросил, присматриваясь к Эвану:

– Нер комиссар, вы у нас случаем не хаотик, как Лео? Ваши вспышки сильно на то смахивают.

– Меня много раз проверяли, серж, – мрачно сказал Эван.

– Проверки проверками, но вы подумайте над моими словами хорошенько. Переход на новый уровень силы в вашем возрасте маловероятен, а вот если вы хаотик… Мама, забери меня обратно! Мне Лео за глаза хватает!

Брок его осек:

– Вин, хватит паясничать. У нас дел по горло.

– Так возвращайся быстрее, – парировал Одли. Он любил иногда оставлять за собой последнее слово.

***

До борделя Брок добрался только через полтора часа – стемнело, в Аквилите начал действовать светомаскировочный режим, и даже масляный фонарь, выданный Одли, не особо спасал на темных, сразу ставших неузнаваемыми улочках города. Паровики, естественно, не ходили, а брать и так редкий служебный транспорт Брок не стал – парням важнее. Пришлось идти пешком.

Бордель, кстати, оказался закрыт – оставшийся в городе придверник доложил, что стрекозки улетели подальше от войны на север – там сейчас безопаснее. Брок мысленно поругался на себя, что мог бы и догадаться, и направился обратно от берега Ривеноук в сторону «Королевского рыцаря» и расположенного поблизости от него штаба инквизиции дореформистов. Заканчивался седьмой час вечера, и адер Дрейк должен был быть уже дома. Но удача в этот день решила отвернуться от Брока – в погруженной в сумрак инквизиции, где горел тусклый свет только на стойке в холле, адера не оказалось. Мальчишка-побегушка по имени Шарль доложил, что адер уже вторые сутки не вылезает из госпиталя орелиток.