Чернокнижник и феи

– Как ты, Вики?

Она улыбнулась ему:

– Жить буду. Эван..?

– Он знает, что с тобой все хорошо. Мне бы столько уверенности в тебе!

Глава 38 Закон есть закон

За заклеенными окнами госпиталя уже наступила ночь. Город старательно пытался заснуть и не повторить ошибки прошлой ночи с погромами. На улицах ходили усиленные вооруженные патрули, на площадях стояли военные посты. Наблюдательные вышки пожарных использовались не по назначению – с них следили не за городом, с них старательно осматривали небеса, ища присутствие чужих дирижаблей. Военная разведка настаивала, что атака будет на днях, если не сегодня, хоть штурм Маякового острова, запиравшего не только устье Ривеноук, но и морские пути на север, так и не состоялся. Город затихал, не зная об угрозе, а в госпитале жизнь кипела по-прежнему. Стонали раненые в палатах – запасы обезболивающих закончились, нового привоза не было, а маги, способные обезболивать, или вымотались, или были заняты на непрекращающихся операциях – поток раненых только-только начал спадать. Говорят, вечером в порт вошел корабль с ранеными и беженцами из Вернии. Носились по коридору сиделки, санитары и медсестры. Хлопали двери, откуда-то то и дело раздавался трещащий, противный звонок телефона. Сейчас как никогда Брок ощущал свою никчемность – он мог помогать спасать, но из-за чернокнижника все его знания были бесполезны. Если эфир тебе не подчиняется, то все целительские плетения безнадежны.

Брок внимательно осмотрел Вик с головы до ног, замечая и бледность, и повязку на правой руке, и испорченную блузку, и уже высохшие пятна крови на юбке. Вик тяжело пришлось, но как истинная тальмийская лера пусть не по рождению, но по воспитанию, она будет держаться и улыбаться до конца, чтобы не причинять неудобств и не быть обузой. Хотя некоторые леры считали хорошим тоном терять сознание в случае неприятностей, чтобы избегать их таким способом, но не Вик. Восхитительная молодая женщина! Заодно вспомнился… Вспомнилась Малыш. Если она, действительно, Клер, а не Клермон, то… Её выдержка потрясает. Брок относился к Малышу, как к мальчишке, требуя от него того же, что и от себя. Клер дробила породу наравне с ним, таскала на себе тяжелые мешки, собирала потенцит и потенцозем, раскочегаривала тяжелый парогрузовик… Небеса, если она хрупкая лера, то… Брок – полный идиот! Ему никогда не заслужить прощения за обращение с ней. Она работала наравне с ним, а если иногда и жаловалась на усталость, то Брок применял к ней обычный метод воспитания, отработанный еще на нем самом: он усиливал тренировки для повышения выносливости. И ни одной истерики, отказа выполнять задание или крика, что больше не может. Потрясающая лера, а он – идиот! И дважды идиот, если упустит, если его не простят… А ведь еще есть Грыз. Грыз, который, в отличие от него самого, явно догадался, кто такая Малыш. Зла не хватало! Уже на себя самого – днем-то он злился на Клер. Вот же тварь…

Брок снял с себя сюртук, накидывая его на плечи Вик:

– Мне нужно поговорить с адером Дрейком, а потом я провожу тебя домой.

Вик кивнула:

– Буду признательная. – её голос звучал устало и тихо. Стоны из ближайших палат его легко перекрывали. Хрупкая, стойкая лера, несущая мужской долг на своих плечах. Совсем как Клер… Мысли Брока стойко возвращались к Малышу, и с этим он ничего не мог поделать. – Дрейк сейчас в операционной, и я не уверена, что он выйдет.

– Хотя бы попробую, – отозвался Брок, подавая Вик бумажный пакет с документами: – покараулишь пока?

Она кивнула, и Брок, еще раз убедившись, что она в порядке, направился к операционной. Он тихо, чтобы не отвлекать хирургов и докторов, открыл дверь и заглянул внутрь: на нескольких столах сразу шли операции. Операция на отце Маркусе уже закончилась – хирург отошел в сторону, моясь и меняя окровавленный халат на новый, адер Дрейк, судя по движениям его рук, старательно отсекал потоки магии и времени, погружая тело инквизитора в стазис. Было видно, что на данный момент отцу Маркусу зашили поврежденные кровеносные сосуды, извлекли осколки и удалили размозжённые ткани и органы. Восстанавливать их функции и целостность кожи будут потом – если удачно извлекут из стазиса. Процент невыхода из стазиса до сих пор был большим – в него погружали только крайне тяжелых пациентов.

Брок кашлянул, привлекая к себе внимание:

– Адер…

Тот отвлекся от плетения стазиса:

– Да, нер Мюрай?

Злость Брока на адера уже прошла – сказалась долгая прогулка по ночному городу. Осталось только чувство разочарования – он спокойно сказал:

– Можно вас, адер, на пару слов?

– Конечно, – кивнул Дрейк – он откровенно плохо выглядел, и дело было не в его неряшливости, а в общей усталости, выражавшейся в новых морщинах, мешках под глазами, алых от раздражения склерах, щетине на щеках… – Чуть-чуть подождите – я почти закончил.

Брок прикрыл дверь, остро ощущая свою бесполезность – без владения эфиром он ничем помочь не мог. Стоило представить, что это, быть может, навсегда, то… Выть хотелось, как волку – его жизнь потеряла всякий смысл, он даже Вик теперь помогать не мог. И возвращение на службу теперь под большим вопросом – когда еще отец Маркус поправится. Впрочем, обеления своего имени он не заслужил – Брок понимал это. Он знал, что последует за предательством, и готов был к наказанию, ведь закон есть закон. Жаль, что мира ему добиться не удалось.

В ожидании адера, Брок принялся ходить по коридору, провожаемый тяжелым взглядом Вик – она беспокоилась о нем. Ей надо беспокоиться о себе и Эване, а она беспокоится о нем… Он заставил себя замереть у стены, чтобы не мешать спешащим медсестрам и сиделкам, сновавшим по коридору.

Дверь операционной хлопнула, и Брок резко развернулся – адер Дрейк в уже небелоснежной сутане направился к нему:

– Вы хотели поговорить… – он всмотрелся в Брока, потом его взгляд переместился на Вик. – Ничего не понимаю. Что случилось с вашим эфиром, нер Мюрай? И с эфиром Ви… Неры Ренар.

Брок развязал галстук и опустил ворот рубашки, разворачиваясь к адеру спиной. Вместо ответа он показал руну на своей шее.

– Позволите? – адер Дрейк дождался разрешения Брока и только тогда прикоснулся к коже. – Странно. Я почти ничего не чувствую. Словно пустота или что-то мертвое, запретное. Печать обычно не так откликается.

Вик встала со скамьи и подошла к ним:

– У меня тоже самое на шее – попали в плен к карфианам. Кажется, это какие-то их родовые техники.

– Надо же… – Адер Дрейк перевел взгляд на Викторию: – можно и у тебя… Вас посмотреть? В операционной я чувствовал поток эфира, уходящий к отцу Маркусу. Эфир был слабый, странный.

Брок, застегивая ворот рубашки, уточнил:

– Он словно прах разлетался в руках? – он еще помнил, как пытался дозваться до Вик, когда её похитил карфианин на набережной.

Адер Дрейк, не прикасаясь к коже Вик, осторожно вел пальцем над татуировкой на её шее:

– Хорошо сказано. Словно прах или что-то мертвое. – Он чуть-чуть поправил короткие волосы Вик, мешавшие осмотру: – надо же… Карфианская примитивопись. Никогда не думал, что увижу её на ком-то, тем более тут в Аквилите. И одевайся, Ви… – он чуть зарделся и поправился: – одевайтесь, нера Ренар.

Она, застегивая блузку, улыбнулась:

– Дрейк, тут все свои, можешь называть меня по имени. Значит, это не руна, да?

Адер подтверждающе кивнул:

– Не руна. Это примитивопись Карфы, она отличается наличием различных знаков типа волн, кругов, точек, нетипичных для рун.

– Ясно, – вздохнула Вик, – теперь хотя бы понятно, почему в книгах по рунам нам ничего не удалось найти.

Брок нахмурился:

– Адер Дрейк, вы разбираетесь в подобном? – Надежда, что все обойдется, затеплилась в его сердце. Впрочем, адер Дрейк её тут же разбил вдребезги:

– Нет, к сожалению. Могу лишь предположить, что примитив у вас на шее является аналогом печати. Вик правильно сказала, что это родовые техники Карфы, а это совсем не то, чем принято делиться.

Вик вздохнула:

– Значит, мы правильно все поняли с печатью. Знать бы еще, как её снять. Может, кого-то знаешь, кто изучает или хотя бы сталкивался с примитивописью?

– Нера Моро, – тут же вспомнил Дрейк, вызывая теперь уже два вздоха – Брок присоединился к Вик.

Брок пояснил, если адер Дрейк до сих пор не был в курсе: