Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Чернокнижник и феи
Шрифт:

Гилл прошипел:

– Магблокиратор… Нужен магблокиратор… – Он хлопал себя по карманам брючного костюма, в последний момент вспоминая, что блокиратор в кармане пальто.

Глаза Маркуса, медленно сползавшего с сиденья, наткнулись на лицо Вики, и, соперничая с болью в руке, её голова взорвалась яркими картинками, чужими голосами и странными запахами. Словно в безумном синематографе ленту фильма прокрутили на дикой скорости. Вик от неожиданности отпустила руку отца Маркуса, почти падая на мостовую – в последний момент её поймал Гилл, буквально закидывая в паромобиль. «Крик» тут же стих – Маркус вновь потерял сознание.

Водитель

уже сел за руль – он вытирал текущую из носа кровь:

– Что это было?!

Вик снова вцепилась в руку Маркуса, поддерживая его жизнь. Белые ресницы затрепетали, и Вик поняла, что новая порция крика вот-вот повторится.

Гилл, спешно доставая из скомканного пальто магблокиратор, нацепил его на запястье друга:

– Это волнения эфира на месте тяжкого преступления. Никогда не сталкивались? – Он помог Вик затащить тяжелое, сползавшее тело Маркуса обратно на сиденье и спешно сел рядом, захлопывая дверцу.

Паромобиль резко стронулся с места – поезд уже проехал, сияя в полумраке вечера задними фонарями, и шлагбаум быстро пополз вверх, открывая дорогу.

Вик с трудом дышала – в голове так и сидел огненной занозой «крик» Маркуса. Гилл, явно отгородившись от водителя завесой тишины, пояснил для Вик:

– Марк что-то в вас вложил. Не пытайтесь понять, что. Не пытайтесь сопротивляться и пытаться вспомнить – будет только хуже с непривычки. Оно само потом всплывет в памяти, когда уляжется. Просто дышите – боль быстро уйдет. Это не чистка – быстро утихнет. Главное – не пытайтесь насильно прочитать пакет воспоминаний. Дайте ему улечься, иначе чужие мысли снова и снова будут взрываться в вас. – Он скривился: – мысли – это электричество. Пытки электричеством одни из самых болезненных. Просто дышите…

– Да… – еле нашла в себе силы Вик. – Гилл… Пожалуйста… Нельзя отрывать мою руку от Маркуса… Мне нельзя отпускать… Я его держу…

– Я прослежу, Виктория. – твердо сказал мужчина.

Вик проглотила слюну с кровью и снова прошептала:

– Даже если я потеряю сознание…

– Я буду держать вместо тебя. И спасибо, Вики… Я твой должник.

Она закрыла глаза, заставляя себя дышать глубже и реже, чтобы погасить боль. Она не видела, с каким ужасом смотрел Гилл на её руку, покрывающуюся пузырями ожогов.

– Не отпускать… Иначе Маркус не выживет.

– Вики…

– Не отпускать!

…Было больно.

Было муторно.

Было вонюче, когда кто-то сунул под нос нашатырь.

Было трудно – делать шаг за шагом, стараясь успеть за санитарами, несущими Маркуса в операционную.

Было легко, когда кто-то взял её со спины за плечи, и теплым, почти родным голосом Дрейка, стал её уговаривать:

– Все, все, все, белочка, отпускай – ты удержала… Дальше буду держать я.

Она, глядя, как медсестры споро разрезают на Маркусе одежды, а потом накрывают его мощное, атлетически сложенное, искалеченное тело простынями, готовя к операции, прошептала:

– Маркус, прекратите… Хватит! – она все еще держала его за руку, хоть тепла уже не чувствовала. То ли чужой эфир выжег в ней чувствительность, то ли амулет перестал работать.

Её поправили:

– Это я, Дрейк, Вики!

Его руки, приятно согревавшие её и дававшие сил, разжались, и Дрейк обошел Вик, вставая сбоку и заглядывая в глаза:

– Видишь, это я, Дрейк. Я удержу его. Надо будет – из колодца выдерну. Честное слово,

белочка. Иди – тебе самой нужна помощь. Тебе нужно обработать рану на руке и ожог.

Она глупо улыбнулась, вспоминая, что так и не успела подстричься:

– Я… Я линяла белка, да?

– Ты самая храбрая белочка, что я знаю. – Дрейк кому-то кивнул, и её снова со спины обняли и словно ребенка повели прочь. Правда, перед этим Дрейк сам аккуратно разжал её сведенные судорогой пальцы, вцепившиеся в ладонь Маркуса. Там тоже вскипал багровый, глубокий ожог – поток эфира, лившийся из Вик в Маркуса был чрезвычайно мощным. Настолько, что мужскую костяную фигурку сожгло, пеплом марая сорочку и корсет. Только это Вик обнаружит уже дома.

У Вик, которой уже не нужно было быть сильной, закончились силы, и она позволила делать с собой все, что хотели доктора и усталые, слишком серьезные медсестры. Ей помогли стащить пальто и жакет, уложили на кушетку, разрезали рукав блузки, что-то вкололи, что-то стали расспрашивать – Вик было все равно. Даже когда принялись шить рану, а не заживлять при помощи магии. Она смотрела все так же в бок, где на операционном столе, почти на животе, чтобы получить доступ к ранам на спине, лежал бледный Маркус. Бедняга наркотизатор то и дело присаживался на корточки, заглядывая в лицо инквизитора снизу вверх и что-то прикладывая к его рту. Воняло чем-то едким, и хотелось спать. Только расслабляться нельзя – в госпитале, Вик помнила, мест нет, да и нельзя упускать шанс – надо поговорить с Гиллом, внезапно перешедшим на ты. Так бывает, когда пугаешься – творишь и говоришь что-то недопустимое. Главное, чтобы извиняться не стал. Вик уже поняла, что Гилл и Маркус не враги.

Ей снова сунули под нос ватку с нашатырем, зажали в ладони, уговаривая оставить на всякий случай и вывели из операционной – дел было много, палат не было, а понаблюдать за её состоянием надо было. Вик была не против задержаться в госпитале даже в коридоре. Она хотела знать, чем закончится операция у отца Маркуса. Да и до дома, хоть и было близко, не больше четверти часа пешком, но сейчас для Вик это было непреодолимое расстояние.

Гилл безучастно сидел в коридоре. Ему уже обработали раны, удалив осколки. Он сам заживил повреждения эфиром. Он попытался встать, когда Вики подошла к нему, но она еле пробормотала:

– Сидите… К демонам этикет, когда сил нет…

– Как… Марк? – Гилл еле выговорил. Его голос заглушали стоны из ближайших палат. Невыносимо пахло болью, смертью и лекарствами.

– Жив. Я уходила – он был жив. – Вик буквально рухнула без сил на скамью, благодаря небеса, что сегодня надела простой укороченный корсет, в котором можно было сидеть. – Сказали, что операция будет долгой. Не меньше четырех, а то и восьми часов. Очень много задетых органов. Дрейк обещал…

Гилл переспросил – его выпихнули из операционной гораздо раньше Вик:

– Адер Дрейк?

– Он… – подтвердила Вик. – Он обещал, что не отпустит Маркуса. Марка, – поправилась она, вспоминая, что Гилл называл его именно так. – Оперирующий хирург сказал, что совершенно бессмысленно умирать на операционном столе, когда добрался до него живым с несовместимыми для жизни травмами.

– Так и сказал? – бледно улыбнулся Гилл, поправляя на себе футболку с коротким рукавом – сорочке и пиджаку не повезло в сражении с медицинскими ножницами.

– Так и сказал…

Поделиться с друзьями: