Черноморские казаки (сборник)

Хотя пехота и конница резко отличены обмундированием и вооружением, но офицеров имеют они общих. Если оказывается недостача офицеров в пехоте, то они переводятся туда из конницы, и наоборот.

Такие переводы бывают довольно часты и делаются по усмотрению войскового дежурства, которое следит за балансом чинов во всех трех родах оружия. От этого происходит невольное переселение офицеров из службы одного оружия в службу другого, из одного мундира в другой. Такое шаткое и неточное положение офицеров, сколько неудобно для них самих, столько же невыгодно для службы. Оно может измениться не прежде, как с установлением особых линий чинопроизводства по пехоте и коннице, отдельно, как это уже сделано по артиллерии [52] .

52

Для офицеров, состоявших по войсковому управлению, военному и гражданскому, установлена особая форма одежды, во всех казачьих войсках одинаковая. Это кафтан темно-зеленого цвета, донского покроя, с красным воротником; при нем темно-зеленого же цвета шаровары. По борту кафтана и по наружному шву шаровар красный кант. Шапка та же, что в строевых частях, но только с черным, а не красным верхом.

Вне строя, в походном и домашнем быту, казаки носят черкесскую одежду, предпочитая ее своей форме как за легкость и удобство покроя, так и за прочность сукна. В черкесской одежде, как бы тепло ни оделся казак, он одинаково будет поворотлив и проворен. Черкесская одежда и сбруя, черкесское оружие, черкесский конь составляют предмет военного щегольства для урядника и офицера. Вообще все черкесское пользуется уважением и предпочтением между казаками. Да оно и справедливо: «что хорошо выдумано, то полезно и перенимать». В похвалу изобретательности и тонкому вкусу черкес следует сказать, что у них, не только воинское снаряжение, но даже земледельческие орудия, не только подсошки при ружье, но соха и вилы на гумне, отличаются легкостью, удобством и приятной отделкой [53] . На самых пустых мелочах, выходящих из их рук, лежит грациозный отпечаток. Присоединив к этому их утонченный этикет, их уважение к женщине, пороховую воспламеняемость их самолюбия, наконец их физическую и нравственную легкость, мы не решимся противоречить тем, которые между адигами селят бургундских и лотарингских крестоносцев, — и поспешим кончить наше сухое описание казацких доспехов отрывком картины, нарисованной кистью народной черноморской поэзии:

53

Устройство черкесского плуга, очень легкого и ходкого, заслуживало бы подражания. Он не забирает так глубоко, как тяжелый казацкий плуг; зато кроит землю тонкими и ровными ломтиками, и по целине идет без малейшей запинки. Пахота черкеса — искусная ткань, загляденье. Nota bene: засеяв ниву, черкесы не заборанивают ее; они совсем не знают бороны.

Iде козак на Кубань

Знаряженний, мов той пан:

Кiнь жвавий,

Сам бравий,

Хват неборак.

Мушкетюга у чехлi,

А шаблюка при боцi,

Ратище

Довгее, —

Чом не козак?

Всунув ногу у стремено,

Ратюгою вперся в землю,

Й на коня,

Из пив-дня,

Прудко злетiв.

Ой у того ж козака

Жинка гарна, молода,

З хати вийшла,

Честь обична,

Ему на провiд.

Рассказ тринадцатый

Памятники войсковых заслуг и отличий. — Войсковой в честь им праздник

Терпи, козаче, горе:

будешь пити мед.

В осевших и поросших колючкой валах Екатеринодарской крепости живет последнее воспоминание о Сечи Запорожской. Все в этой прикубанской крепостце устроено так, как устраивалась приднепровская сечь с отдаленнейших времен. Внутри обширного редута расположены четырехугольником невысокие и длинные казармы. Это старинные курени. Среди просторной, обчеркнутой казарменными зданиями площади, называвшейся в Сечи майданом и служившей вечем для войсковых «рад», возвышается шестиглавая войсковая соборная церковь. Сияющие в воздушной синеве кресты ее видны из-за Кубани на большом расстоянии и служат фаросом нашим пленным, когда они выбегают из гор на родную святую Русь. Близ церкви отдельное, оберегаемое часовым строение с узкими окнами, задернутыми железной решеткой. В Сечи носило оно название «войсковой скарбницы». Ныне в этом скромном здании вмещается все наличное общественное богатство, сердце промышленной жизни края — войсковая казна. Но не здесь, а вон где — под священной сенью войскового храма черноморцы хранят свои драгоценнейшие, свои заветные сокровища: знамена, регалии и другие памятники доблестных войсковых служб и щедрых царских к войску милостей.

По обычаю, очень старому, каждый год, на второй день праздника пасхи, все неценимое достояние казаков, собранное на поле чести и победы, выносится с утра из войсковой церкви на майдан, на показ народу. Не умирай в народе, призванном к славным подвигам оружия, не умирай и не блекни память о высоких царских пожалованиях, — и пусть ведают о них и мать, и жена, и малые дети казака, и наезжие гости его… В тот день бывает соборная церковная служба и парад. После обедни войсковые знамена, предшествуемые крестами и хоругвями, троекратно обносятся вокруг церкви с чтением четырех евангелий и молитвенным пением. Потом, отделясь от крестов, проходят они пред народом и войсками. Народ их приветствует с сердечным трепетом, войска отдают им честь по воинскому уставу, — там и сям скатится слеза на седой ус, там и сям заискрится молодой взор, — и потом они относятся назад, в свое священное хранилище.

Бывает еще случай выноса клейнод с большим парадом. Это день присяги нового войскового атамана на должность. Тогда все куренные атаманы собираются в войсковой город и, с перначами в руках, присутствуют при присяге главы войска. Тогда все знамена протекшего времени обступают присягающего. И, осененный старейшими из них, он произносит клятву вести войско путем долга, чести и блага общего.

Воспользуемся одним из этих случаев и пройдем по всему ряду памятников заслуг и отличий войска.

Ряд этот простирается чрез пространство пяти царствований.

Вот первые знаки, запечатлевшие возрождениек «коша верных казаков» из пепла Сечи: 1 булава войсковая и 17 перначей куренных, 1 большое войсковое и 14 малых куренных знамен, за веру и верность, и печать кошевая, представляющая воина с мушкетом в одной и знаменем в другой руке.

Граф Суворов-Рымникский, чрез которого знамена и знаки были переданы черноморским казакам, объяснял им в ордере от 27 февраля 1788 года, что: «изображение на знаменах креста, с сияющим в средине солнцем, представляет привязанность войска к вере Христианской; на другой же стороне, в звезде, надпись ордена Св. Апостола Андрея Первозванного означает хранение войском веры, проповеданной сим апостолом в странах, по Днепру лежащих, и верность к Государю и Отечеству».

Этой первоначальной инвеституре войска последует грамота блаженной памяти Государыни Екатерины II от 30 июня 1792 г., «милостивое слово», укрепляющее войску нынешние его земли и воды, определяющее его права, преимущества и обязанности. Эту священную хартию окружают: большое белое знамя, в воздаяние усердной и ревностной службы войска Черноморского, доказанной в течение благополучно оконченной войны с Портой Оттоманскою, храбрыми и мужественными подвигами на суше и водах. Серебряные литавры, убранные шелковыми занавесками, с бахромой и кистями; две серебряные трубы, серебряная вызолоченная чаша с такими же: дискосом, звездой, двумя копьями, двумя лжицами и двумя блюдцами; пара дорогих «ставратных» риз с принадлежащими к ним облачениями; серебряное, крытое густой позолотой блюдо и серебряная, жарковызолоченная солонка, осеняемая двуглавым орлом.

На этом блюде и в этой солонке казаки удостоились получить от Государыни в 1792 году хлеб и соль на путь-дорогу к берегам Кубани [54] .

За царским хлебом-солью Екатерины II следуют памятники государствования Павла I: одно большое, белое, с золотыми лучами, и четырнадцать малых знамен — «в значение службы Всероссийскому Престолу», — и милостивое слово (от 16 февраля 1801 года), подтверждающее войску его права, преимущества и обязанности, и водворяющее в нем порядок и гражданственность.

54

Часть хлеба и соли хранится в войсковой церкви доныне.

Затем следует милостивое слово Александра I (от 31 мая 1803 г.), сопровождаемое шестью малыми знаменами, жалованными войску «в уважение его службы, с ревностью и усердием продолжаемой».

Эти шесть знамен, в соединении с вышепоказанными четырнадцатью Павловскими знаменами, розданы были в двадцать полков (десять конных и столько же пеших), в первый раз сформированных в 1803 году, на место сечевых куреней. Чрез двенадцатилетний промежуток времени, как свидетельство о доблестном участии войска в достопамятной отечественной войне, являются серебряные трубы, жалованные в 15-й день июля 1813 года черноморской гвардейской сотне за отличия в войне с французами, неоднократно оказанные.

Наконец развертывается блистательный ряд георгиевских знамен, жалованных Государями Императорами: в Бозе почившим Николаем Павловичем и ныне благополучно царствующим Александром Николаевичем:

1-му конному полку за отличие в Персидскую и Турецкую войны, в 1827, 1828 и 1829 годах.

5-му и 6-му конным полкам за отличие в Турецкую войну, в 1829 году.

8-му и 9-му конным и 5-му пешему полкам за отличие при взятии крепости Анапы, 12 июня 1828 года.