Черные ножи 3

— Благодарю, отец. Так и сделаю.

Но, распрощавшись с водилой и дождавшись, пока тот отойдет подальше, я двинул в сторону упомянутого Михалыча. Обращаться к местному начальству я очень не хотел. Это лишь трата времени, да и припахать меня могут для работ в госпитале, несмотря на бумаги Василия Шведова, требующие незамедлительно явиться в часть. Но оставаться на месте я не мог, доктор с его людьми могут оказаться здесь в любую минуту. Я точно знал — меня не оставят в покое.

Подойдя ближе к нужной машине, я без единого слова поднял один из бидонов и рывком поднял его в кузов. Тяжело!

Михалыч — крупный, широкоплечий мужчина лет пятидесяти, как раз подхватил следующий бидон и подтащил его ближе. На меня он глянул лишь мельком — явился помощник и хорошо, но тут же скомандовал:

— Давай-ка вдвоем, попроще будет!

Дело, и правда, пошло на лад. Хорошо еще, что бидоны были пустыми, но и так они весили килограмм по десять-пятнадцать, а уж с полными мы бы и вдвоем с трудом управились — неудобно. Работа спорилась, и через четверть часа мы забили кузов под завязку. Поверх Михалыч накидал пустые мешки под хлеб и прочую мелочь.

— Выручил, боец, — закончив, он обратил, наконец, на меня внимание. — Хотел чего?

— Мне бы до ближайшего городка… добираюсь до своих, но под обстрел попали…

— Слышал уже, — помрачнел Михалыч, — немцы, суки, налетели, как коршуны. Людей жалко, положили ни за что…

— Ничего, задавим! — пообещал я. — Обязательно задавим! До Берлина дойдем, Гитлера за усы вытащим из бункера, приволокем к Бранденбургским воротам и на них же и повесим!

Михалыч, несмотря на шум и крики вокруг, улыбнулся.

— Поехали, мечтатель, подброшу. Предписание только покажи сначала… так, на всякий случай.

Правильно, доверяй, но проверяй. Впрочем, с бумагами у погибшего танкиста все было в порядке. Так что Михалыч лишь мельком мазнул по ним взглядом и вернул мне.

Машина тронулась с места, я бросил прощальный взгляд назад. Настасьи Павловны, разумеется, не увидел. Что же, встретились и разбежались. Время все меняет. Когда я с ней только познакомился, во мне еще во всю превалировали Димкины гормоны — и аппетитные Настины формы, и красивое ее личико не могли его, да и меня, не заинтересовать. Потом легкая романтика: все эти вечерние прогулки по городу, походы в театр, наши долгие разговоры, редкие поцелуи…

Это требовалось Димке, но было необходимо и Насте, чтобы, наконец, проснуться и начать жить по-настоящему. Но было ли это нужно мне? Не в такой степени. Я и так чувствовал себя вдвойне живым. Новое рождение дало мне то, чего не давала первая жизнь — ощущение, что все не напрасно. Что все наши дела и поступки, мысли и переживания, наши стремления и мечты не пропадут просто так, не канут в Лету, не сгинут без следа. Что мы, и правда, сумеем сделать мир лучше и чище, честнее… а если нет… тогда у нас появится второй шанс. И я очень надеялся, что и Димке Бурову, хорошему парню из Челябинска, кто-то тоже предоставил подобный шанс. И сейчас он живет где-то новую, куда более счастливую, чем прежде, жизнь.

— Как тебя сюда занесло-то? — прервал мои мысли Михалыч. В кабине густо пахло чесноком и потом. Мужской запах.

— Да по госпиталям отлеживался, все доктора не отпускали, как ни просился. Бежать уже хотел, к своим! Как они там без меня воюют? Но выписали, к счастью!

— Я тебя у вокзала выброшу, устроит? От Твери много составов каждый день отходит, с кем-нибудь да договоришься… или на попутке дальше двинешь. А лучше всего к военному коменданту вокзала подойди, объясни ситуацию… он — мужик толковый, обязательно подсобит!..

Так, наконец, ориентир. Тверь. До Москвы оставалось меньше двухсот километров… чуток не доехали. Если бы все же добрались, бежать я бы уже не сумел, там бы меня сразу взяли под плотный контроль.

И все же я до сих пор слегка сомневался, в чьи руки я попал. Не выглядел этот доктор так, как должен был выглядеть. И действовал он не правильно. Со мной ведь можно было и по-человечески поговорить… договориться. Я ведь не чужой! Но они решили действовать иначе. Что же, их право, но и мое право делать то, что считаю нужным.

Мои мысли вновь вернулись к доктору. Все же было в нем нечто странное… тогда, в полубреду я эту странность лишь уловил, но не осмыслил, сейчас же мне становилось все очевиднее — доктор был не тот, за кого я его изначально принял. Ведь, я подумал, что после ареста в Ленинграде меня передали СМЕРШевцам, которые собирались отвезти меня прямиком в Москву. Теперь же я начал припоминать, что в своем смешанном состоянии слышал звук лодочного мотора — это меня, очевидно, переправляли на катере через Ладогу. Затем я оказался в машине, ее мотор постоянно тарахтел из-за мелкой неисправности… потом провал в памяти… а затем звук мотора изменился, и зазвучал уже мощно и ровно. Мы поменяли машину? Старая сломалась? Или же… вместе с машиной я поменял и своих охранников.

Неужели, нашу группу перехватили по дороге?! Так к кому же в руки в итоге я попал? Столько вопросов, и ни одного ответа…

— Уснул что ли? — хмыкнул Михалыч. — Подъезжаем уже, вон он — Калининской вокзал!

А я, и правда, чуть расслабившись и погрузившись в размышления, задремал, несмотря на холод в кабине. Сейчас же, резко встрепенувшись, уставился в окно. Мы потихоньку продвигались вдоль кирпичных двухэтажных домов старой постройки, тщательно объезжая большие лужи.

Полуторка остановилась. Впереди чуть справа виднелось главное здание вокзала, по обе стороны которого лежали рельсы. Здание было выполненно в русско-византийском стиле: с галереей на чугунных колоннах и «окнами в браманте» с арочными закруглениями сверху. На фасаде, помимо Сталина и Ленина, висел портрет Михаила Ивановича Калинина — недаром же вокзал сейчас назывался в его честь. Старое название — «Николаевский» в советское время по понятным причинам не прижилось.

— Дальше мне в другую сторону, — тепло попрощался со мной водитель, — удачи, служивый!

Я выбрался из машины, угодив прямиком в середину лужи. Хорошо, вода не попала в сапоги. Михалыч тронулся с места, едва не обдав меня брызгами.

Махнув ему вслед рукой, я пошел в направлении вокзала. Идея пообщаться с комендантом показалась мне самой перспективной из всех имеющихся. Нужно было выяснить, где сейчас находится моя новая часть. Судя по тому, что колонна, в которой ехал Василий Шведов, как раз и шла к Твери, то направление я выбрал верное. Теперь оставалось понять, куда он планировал следовать дальше и найти подходящее средство передвижения.

В целом, алгоритм предстоящих действий я вполне себе представлял. Линия фронта постепенно сдвигалась на запад, и некоторую часть дороги я вполне мог проехать в теплушке, а потом уже искать машину, которая подбросит меня максимально близко к расположению. Дальше же придется пешком — это дело нехитрое.

Комендант меня принял быстро. Им оказался невысокого роста, но быстрый в движениях капитан с тонкими, старорежимными офицерскими усиками. Левой руки у него не было.

— Слушаю вас? — спросил он, чуть прищурясь.