Черные ножи 3
Шрифт:
Мне же пора, наконец, туда, куда я так долго стремился. На передовую.
Глава 23
Интерлюдия 4
В один из последних дней ноября 1943 года, в 8 часов утра в аэропорт Баку прибыли несколько автомобилей. Из одной машины неторопливо вылез Иосиф Виссарионович. Следом за ним выбрались Молотов и Ворошилов.
Сталин огляделся по сторонам.
На летном поле стояли два готовых к вылету Си-47, около которых суетились техники.
К Верховному тут же быстрым
— Товарищ Сталин, оба борта проверены, можем вылетать! — отрапортовал Голованов. — Прошу подняться на борт. Я лично буду управлять самолетом.
— А вторым кто будет править? — живо спросил Сталин.
— Полковник Грачев, — непонимающе ответил Голованов, покосившись на замершего по стойке смирно Грачева.
Иосиф Виссарионович шагнул было в указанную сторону, но неожиданно остановился и чуть задумчиво сообщил:
— Знаете что, генерал-полковники редко водят самолеты, мы лучше полетим с полковником Грачевым.
Александр Евгеньевич побелел лицом от обиды и унижения, но оспаривать приказ не решился. Как раз в этот момент подъехали три машины с сотрудниками Наркоминдела, которые должны были лететь во втором самолете.
Когда борты, один за другим, уже вырулили на взлетно-посадочную полосу, со стороны КПП на всех парах вылетела машина и, громко сигналя, понеслась наперерез самолетам.
Охранники тут же среагировали должным образом, готовые расстрелять автомобиль еще на подъезде. Но тут один из них опознал в пассажире, высовывающемся из окна Лаврентия Павловича Берию, и стрелять, разумеется, не стали. Напротив, борт Верховного Главнокомандующего остановился, и вниз быстро спустили трап.
Берия, с увесистым кожаным портфелем в руках, взобрался по ступенькам, и через пять минут оба самолета поднялись в воздух.
В тот же момент к ним присоединился конвой из двадцати семи истребителей с полными боезапасами на бортах, летчики которых понятия не имели, кого именно они эскортируют. Им сообщили лишь конечную цель полета — Тегеран.
Погода стояла отвратительная, едва самолеты набрали полетную высоту, началась изрядная болтанка. Берия, сидевший в кресле напротив Сталина, побледнел — он страдал морской болезнью и терпеть не мог летать. Он даже снял пенсне и протер чуть слезящиеся глаза.
Сталин, видевший все, что происходит вокруг, тут же сказал Ворошилову:
— Климент Ефремович, ты только посмотри на эту сволочь! Это же прирожденный подлец!
— Простите? — маршал нахмурился. Зная характер Верховного, он заранее ожидал неприятностей.
— Да ты глянь! Сыщик, повернись к нам лицом… очки только не надевай!
Берия вынужденно повернулся.
— Смотри, Клим, в его глаза смотри! — потребовал Сталин. — Видишь? Это же глаза змеи! Он и очки-то носит, чтобы их маскировать.
Ворошилов нехотя взглянул в глаза Лаврентию Павловичу. Глаза были, и правда, очень неприятные. После короткой паузы, оба отвернулись друг от друга.
Сталин уже остыл.
— Ладно, давай показывай, из-за чего ты опаздываешь!
Берия молча вытащил из портфеля картонную папку с грифом «Совершенно секретно»
и передал ее Верховному. Тот погрузился в изучение документов, читая, по обыкновению, очень быстро.Через некоторое время он отложил бумаги в сторону и неожиданно спросил Лаврентия, который уже немного пришел в себя и приобрел обычный цвет лица.
— Слышал анекдот? Мне тут давеча рассказали. Приехал Черчилль на фронт посмотреть на наших советских солдат, как воюют, да о чем мечтают. Подозвал одного и спрашивает: «Что ты с Гитлером сделаешь, если он тебе попадется?» А солдат и говорит: «Возьму кочергу, раскалю ее докрасна, и холодным концом суну Гитлеру в жопу!» Черчилль удивился: «Почему же холодным?» Солдат отвечает: «А чтобы вы не помогли ее обратно вытащить».
Хитро улыбнувшись в усы, он, не мигая, уставился на Берию, ожидая реакции.
«У кого еще змеиные глаза, — подумал тот, — каждый раз так посмотрит, что дышать тяжело. Гипнотизирует, подавляет».
Но вслух он произнес иное:
— Британцы отличаются своим коварством, это нам известно. Но есть способы, позволяющие и на них надавить.
— Материалы ты собрал отличные, хвалю! Это настоящий козырь в рукаве — как раз то, чего не хватало. Теперь у нас все шансы на то, что конференция закончится, как требуется нам. Ты уверен в своих силах?
— Абсолютно. Наши люди устроят ряд точечных диверсий, и это сильно притормозит американцев.
— Значит, мы опередим их?
— Я уверен в этом. Нам потребуется малообогащенный уран, но есть места, где его можно добыть. Помимо этого, теперь мы знаем имена всех ключевых ученых и специалистов с американской стороны. С кем-то произойдет несчастный случай, другой внезапно решит переехать в соседнее государство, разбогатев, третий потеряет всяческий интерес к науке, а четвертый… четвертый станет работать на нас. Способов много. Мы первыми сделаем бомбу, уже через полгода можно будет приступать к испытаниям.
Сталин надолго задумался. Это в корне меняло дело. Теперь он сомневался, а нужны ли в принципе союзники в лице США и Великобритании. Они так долго тянули с открытием второго фронта, что теперь, наверняка, захотят получить слишком многое… гораздо больше, чем он готов был им дать.
— Можем ли мы в планировании наших действий руководствоваться показаниями какого-то немца? К тому же садиста и убийцы?
— Разумеется, нет! — протер пенсне Берия. — Но мы можем это… хм… учитывать… Все сведения проверяются нашими американскими агентами. Елизавета Зарубина подтвердила их достоверность. То, что ее перевербовали, исключено.
Немецкий капитан оказался просто кладезем информации, которую он выдавал огромными блоками. Оперативная группа, собранная для проверки фактов, попросту не справлялась с такими объемами. Даже расширив ее еще на пятьдесят человек, убедиться в подлинности всех сведений за столь короткие сроки было нереально. Поэтому выделили несколько ключевых направлений, главным из которых был «Манхэттенский проект».
В скором времени стали известны все без исключения имена участников проекта, а так же предположительные сроки завершения исследований. По всему выходило, что раньше чем через год американцы еще ничего не успеют выдать.