Чёрный лёд, белые лилии

Как-то так и вышло, что на четвёртый мотострелковый полк опускался вечер, а снайперу Соловьёвой было так плохо, что хоть на стенку лезь.

— Лиса! — окликнули её, и из землянки разведчиков вдруг появился Арамис. Подошёл вплотную, улыбнулся во все тридцать два. — Разведчики тебя на чай зазывают. Говорят, что-то очень важное рассказать хотят, а без тебя начать не могут.

— Без меня? — нахмурилась Таня. Друзей среди разведчиков у неё особо не было, разве что знакомые.

— Ага. Упёрлись, говорят, иди, ищи её. Это Сенченков и Харламов, они с час назад-то всего вернулись из разведки.

— Что, без меня совсем никак нельзя? — вздохнула Таня. Идти на огонёк к разведчикам почему-то сейчас не хотелось. Рука снова начала пульсировать.

— Никак. Послушай, Таня, — Арамис вздохнул вдруг порывисто, посмотрел ей прямо в глаза. — Я и не знаю, как тебе спасибо сказать. Ну, за Алю. Она мне всё рассказала. Ты… Ну, я тебе теперь всем обязан. Если что нужно будет — ты скажи только. Она ведь всё, что у меня есть. Если бы её убили, я бы… Не знаю. Спасибо, Таня. Век не забуду.

К разведчикам Таня, повздыхав, всё же пошла, правда, «на пять минуточек». В ладной землянке было тепло и людно, весело трещали дрова. Сидели в основном разведчики, но пару знакомых лиц Таня всё-таки выловила: у стенки примостился Черных, в глубине — Гузенко и Щегол. К своему удивлению, Таня увидела и Рут. Она сидела, как обычно выпрямив спину, но огонь отражался и в её глазах, смягчая их выражение.

— Вот и наша героиня! — воскликнул кто-то сзади, и Таня, сама не зная чему, смутилась, почувствовала, как глупо кровь приливает к щекам.

— Как же, знаем уже, — улыбнулся Гузенко. — Только о тебе и говорят в дивизии теперь. А было бы неплохо историю-то из первых уст послушать.

— А вот мы со Славой сейчас вам её и расскажем, — хитро улыбнулся невысокий коротковолосый брюнет, сверкнув добрыми большими глазами. Посмотрел на Таню, пробрался к ней, подал руку.

— Сержант Харламов Костя. Это Слава Сенченков. Очень приятно первому пожать руку такой легенде.

— Я не думаю… — заговорила Таня с намерением прекратить в конце концов всё это.

Конечно, похвала — это замечательно и всё такое. Но похвала за хладнокровное, жестокое убийство, пусть и необходимое… У Тани мороз почему-то полз по коже.

— Сейчас подумаете. Ну, все готовы слушать? Усадите-ка почётную гостью к огоньку поближе.

Таню удобно усадили, замерли, и тогда Харламов, наконец, заговорил.

— Ну, значит, были мы с Сенченковым в разведке. Вышли ещё позавчера, далеко в тыл ходили… Задание было сложное, ответственное. Всё, что могли, сделали, а на обратном пути выбор был: прямо домой идти или к американским передовым свернуть, посмотреть, что да как, понюхать, послушать. Решили — была не была, сходим, пощупаем. Под утро там были. Лежим в лесочке, совсем у них под носом, у окопов, а им и невдомёк. Слышим: по траншее караул идёт. Затаились. А эти увальни идут да болтают. Славка-то по-ихнему ни бум-бум, а у меня в институте твёрдая пятёрка была, даже на курсы ходил. Идут, языками балякают, а я лежу, слушаю. Ну, ветер, шум и всё такое, а кое-что понял. Прибежал, говорят, ночью солдат какой-то, бледный с лица, ни жив ни мёртв, бормочет всё, будто сумасшедший.

Потащили к командованию, и кто-то возьми подслушай да расскажи его рассказ. Мол, был в тылу у русских, задание было вытащить майора Пауэлла, того самого, что у нас в медпункте лежит. Шли втроём. У медпункта положили двоих охрану, внутрь зашли, всё тихо, спокойно, темно, никого нет, а тут откуда ни возьмись девчонка — не девчонка, а прямо ведьма. Бледная, волосы длинные, вся в белом да в фате. Нож огромный хвать со стола! Одного положила, второй было её опрокинул, а она вдруг вспыхнула вся пламенем и будто не чувствует ничего. И рука, которой бьёт, пламенем охвачена синим! И первого, и второго ножом убила, закричала нечеловеческим криком, а сама-то вся горит, и ничего ей не делается.

Ну, вы и сами знаете, как слухи в армии ползут, тут уж всё равно, наша армия или нет. Словом, теперь они все только об одном и судачат: мол, есть у русских ведьма, которая кого хочет убьёт, и в огне не сгорит, и в воде не утонет. Говорят, будто в день её свадьбы убили жениха, вот и мстит она теперь за него. Дьявольская Невеста, так называют.

Было в землянке тихо. Только и слышался трест сухих поленьев.

— Да там одна фата и горела, и то чуть-чуть… — растерянно пробормотала Таня.

Тут плотину настороженности будто прорвало, и землянка дрогнула от дружного мужского хохота. Смеялись долго, сами не зная чему. Утирали слёзы, повторяли сказанное Харламовым и Таней.

А Таня сидела тихонько на краешке, думала. Ну, что теперь? Теперь знаменита она подвигом не только своим, но и врагам.

Дьявольская Невеста.

— А звучит-то хорошо, — улыбнулся ей Арамис.

Да уж, звучит неплохо. Был бы ещё от этого прок. Таня отчего-то никак не могла отыскать в себе ни радости, ни гордости. Чувствовала только беспокойство. Вспомнила наконец — да ведь она Антона ищет!.. Встала, засобиралась.

— Ну, теперь про нашу Таню и на той стороне знают! — радостно сказал Черных. — Таким гордиться можно. Как ты сказал? Есть ведьма, которая и в огне не сгорит, и в воде не утонет?

— Гордись-то гордись, только осторожней, — мягко улыбнулся Гузенко, подкручивая седые усы. — Известность — дело хорошее, но теперь ей вдвойне аккуратнее нужно быть. Небось живьем взять захотят.

Ещё пару минут Таня поулыбалась, ощущая нарастающее в груди беспокойство. Даже рассмеялась, заливисто и неестественно звонко, повинуясь негласному закону — громче смеётся тот, кому больнее.

Наконец, она всё-таки выскочила в майские сумерки, хотела было побежать к Колдуну, но вспомнила, что Антон может быть у начальника разведки. Таня отправилась разыскивать его землянку и нашла её, примостившуюся у края оврага в зелени кустов, довольно быстро.

Вот только замерла, не дойдя, потому что услышала за кустами голоса, один из которых сразу же острым лезвием резанул по нервам. Стояли Антон и начальник разведки, видимо, перед землянкой. Переговаривались негромко.

— Я над этим, товарищ майор, уже несколько недель думал. Пройдём здесь и здесь, разведаем дорогу, по которой в случае наступления можно будет наилучшим образом провести батарею…

— Я очень хорошо вас понял, — ответил начальник разведки озабоченно, потом помолчал, добавил устало: — План отличный, я говорил вам. Но риск огромный. Шансы, что вы вернётесь…

— Пятьдесят на пятьдесят, товарищ майор. Как и всегда.

— И всё-таки очень опасно.

— Я готов рисковать. И все, кто идут со мной, тоже.

— Ну, что бы я ни думал, лейтенант, всё уже одобрено выше. Всё, что мог, я уже вам сказал. Будьте осторожны. Признаться, операции опасней я не припомню.

— Мы будем. Спасибо, товарищ майор.

— Ну, так идите, доброй ночи. До завтра.

Раздались шаги, и спустя полминуты перед остолбеневшей Таней выросла фигура Антона. Он побрился, переоделся и смотрел почему-то весело.

— Таня? — удивился он. Засунул руки в карманы, уставился на неё выжидающе, мол, ну, что теперь скажешь, и всё-таки чуть тепло.

А внутри у Тани зрело что-то непоправимое.

— Так завтра? — быстро спросила она.

— С рассветом, — кивнул Антон, видимо не собираясь поддерживать разговор.