Чертоги Казад-Дума

— Ниар, — без колебаний ответил Двалин. Нахмурившись, присел рядом, будто готовясь к долгой и сложной беседе. — Ты ведь понимаешь, что мы не можем оставить ее тут. Знать не знаю, что между вами произошло и отчего молчание теперь считается нормой общения, но поступить так неправильно.

— Здесь безопасно, — сквозь зубы процедил Торин. В последнее время избегающий откровенных разговоров, он сжал руки в кулаки. Всякий раз, стоило имени Ниар прозвучать вблизи, гнома начинало лихорадить. — Эльфы озаботятся о ней. А у нас нет времени делать еще один крюк. Захочет вернуться домой, справится самостоятельно.

— Ты сам себя слышишь, Торин? — даже не пытаясь скрыть возмущения, прошипел Двалин. — Как она сможет добраться до Беорна? При переходе через горы мы сами чуть не погибли. Как, по-твоему, ей удастся добраться живой до Каррока? Или желаешь судьбу ее вверить эльфам?

— Почему бы и нет? — теряя терпение, огрызнулся Торин. Не испытывая ни малейшего желания продолжать беседу, поднялся на ноги. — Им как раз будет под силу правильно понять, как поступить с этой девицей.

— Раньше ты защищал ее с отчаянием, — мрачно заметил друг. — Готов был глотку перерезать любому, кто говорил что-то плохо в адрес крохи. Что же изменилось теперь?

— Ей просто лучше остаться в Имладрисе, — отрезал Торин, даже грубее, чем намеревался. Покачав головой, вновь обратился к Двалину, не замечая горечи, проникшей в голос: — И больше не спрашивай меня об этом. Я принял решение, и менять его не намерен.

Закончив речь, Торин развернулся на месте и зашагал к тропе, ведущей вниз. Проходя мимо Ниар, невольно обернулся, глядя на лихую наездницу. Кареглазая чаровница стояла рядом с Арго, перебирая косицы в гриве любимца. Вплетенные в конский волос колокольчики тонко пели, вторя движениям смертной. Вороной конь смиренно пощипывал травку, ведать не ведая о проблемах своей хозяйки.

«Если бы только ты захотела мне объяснить, что творится, — мысленно обратился Торин к Ниар. Чудовищная боль терновым ободом обвила сердце. — Если бы только попробовала рассказать правду. Я постарался бы понять, клянусь Аулэ. Постарался бы простить и принял бы тебя такой, какая ты есть на самом деле. Но ты не захочешь ко мне обратиться. Не доверишься. Потому что мы похожи. Потому что оба желаем большего, чем дозволяет нам жизнь. Проклятый мир, кто бы знал, как мне не хватает твоей улыбки».

Горькие мысли отравляли сознание. Качнув головой, Король-под-Горой отогнал наваждение. Боль стихла, но не исчезла. Торин полагал, что так будет и дальше, до скорбного момента последнего вздоха. И примирялся с этой правдой, полагая, что так будет лучше для всех.

— Пора отправляться, — обратившись к компаньонам, гном подхватил первый попавшийся под руки тюк. Бильбо, стоявший рядом, попытался ношу у эреборца забрать. Предостерегающе глянув на полурослика, Торин поджал губы. Ему ужасно хотелось лечь и заснуть, но вместо этого наследник рода Дурина лишь подгонял свой отряд, стремясь побыстрее отделаться от случайных попутчиков. — Спуск к Ривенделлу будет не сложным, но достаточно долгим. Давайте поторопимся и уже завтра отправимся в Морию.

С этими словами на устах Король-под-Горой первым ступил на заветную дорогу. Надеявшийся хоть немного отвлечься от тягостных дум, он тут же вернулся мыслями к Ниар. Причем чем ниже приходилось спускаться к долине, тем сильнее становилось желание Торина развернуться и прильнуть к кареглазой красавице, забыв об обидах и подозрениях. Травы в Ривенделле не тронула осень, и они продолжали благоухать летом. Медом. Любовью.

Путникам потребовалось меньше часа, чтобы оказаться у эльфийского убежища. Карнигул встретил путников широко распахнутыми вратами.

Карнигул встретил путников широко распахнутыми вратами. Братья и сестры, обычно подозрительно относящиеся к нежданным гостям, в этот раз благодушно приветствовали гномов, памятуя об их веселом нраве. Линдир, тоже сумевший выдавить улыбку при встрече с эреборцами, без лишних вопросов отвел уставших путников к их прежним покоям. Жарко поприветствовав Арвен и не менее жарко Нанивиэль, эльф удалился в сопровождении компании Торина Дубощита, оставив дам дожидаться хозяина Имладриса.

— Ваш отец не слишком обрадуется моему возвращению, — Илийя, сильно изменившаяся за прошедшее время, прямым взором поглядела в окно. — Господин Элронд желал отправить меня в Лориэн.

— Не говори глупостей, милая, — одернула подопечную Арвен. Изрядно нервничающая перед встречей с отцом, она и сама не знала, чего следует ожидать. — Он вне всяких сомнений с радостью и облегчением поприветствует нас. Ведь мы были в опасности, могли погибнуть.

Нанивиэль предпочла промолчать. Оправив наряд, сшитый гномами Даина Железностопа, подтянула кожаный ремень на талии. Клинок, подаренный эльфийке племянниками Торина, приятно звякнул. Грустно поджав губы, Арвен попыталась улыбнуться. С сожалением подступаясь к мыслям об окончании сложного пути, бессмертная признала, что неожиданные приключения стали самым лучшим событием за последние полсотни лет.

От печальных мыслей Ундомиэль отвлек звук открывающихся дверей. Развернувшись на месте, эльфийка с опаской остановила свой взгляд на вошедшем в залу отце. Владыка Элронд, чаще сохраняющий безмятежное спокойствие, даже не пытался показаться хладнокровным. Двигающийся стремительно, он в три больших шага подошел к дочери. Окинув беглым взором ее лицо, заключил в крепкие, теплые объятия. Приникнув к груди отца, Арвен ощутила, как слезы подступают к горлу. Уставшая, она только теперь поняла, как сильно ей не хватало домашнего тепла.

— С тобой все в порядке? — задал вопрос Элронд, твердым движением отстраняя от себя дочь. — Не обижал ли кто тебя?

— Я в полном здравии, отец, — потупив взгляд, Арвен сжала руки в кулаки. Каждое слово следовало взвешивать перед тем, как произнести. Сейчас от вскользь брошенных фраз могли зависеть судьбы с трудом приобретенных друзей. — Мы добрались до Ривенделла без трудностей и опасностей. Наши добрые защитники многим пожертвовали, чтобы доставить меня и Нанивиэль в Имладрис так скоро, как только возможно.

— Вот как, — чуть нахмурившись, Элронд ступил стороной. Посмотрев на Илийю, улыбнулся краешками губ, руками подзывая к себе младшую квенди. — Подойди сюда, милая. Я хочу взглянуть на тебя поближе.

Явно робея, молодая эльфийка несколько мгновений мялась на месте. Потом же, осмелев, чуть ли не бегом кинулась к Владыке Ривенделла. Как смертный ребенок, подвластный болезням и страстям, она в рыданиях уткнулась в тунику Элронда личиком. И смех, и горечь, и вечная дерзость – все смешалось в Нанивиэль океаном вечных эмоций.