Чертоги Казад-Дума

— Интересно, я правильно понял, о чем он думает? — вопрос Бильбо вывел Двалина из оцепенения. — Потому что я совсем запутался. Никогда бы не подумал, что в компании гномов смогу лицезреть подобную драму.

— Не знаю, о чем именно ты подумал, но нам не следует ничего обсуждать, — неохотно пробубнил воин. — Хотя бы из чувства уважения к Торину. Полагаю, он поступил правильно. А даже если и нет, ничего уже не изменишь. Любовь – странная штука. Порой она оказывается проклятием, а не благословением.

Любовь – странная штука. Порой она оказывается проклятием, а не благословением. Для обычных людей она всегда радость: влюбленные парят над небесами, распевая серенады, восхваляя свои вторые половинки, пылая душой и сердцем. Иным же она является в образе болезненной кары, способной уничтожить одним фактом своего существования любые зачатки сильных чувств.

Для Ниар любовь оказалась ядом. Тем ядом, к которому привыкаешь и без которого не можешь прожить дольше пяти минут. Красная Колдунья достаточно часто влюблялась, чтобы понять – привязанность к Торину Дубощиту не имеет ничего общего с ранее пережитыми страстями. Чувства, что испытывала чародейка к эреборцу, были крепки и горячи. Вряд ли что-то было способно их разрушить.

Но реальность требовала жертв и Ниар понимала, что пришел момент для серьезных решений. Вышагивая к центральным вратам по спящему Ривенделлу, она считала свои шаги, стараясь не думать об уходящих на смерть друзьях. Осаа, тенью сопровождающая Миас, была рядом. Гномка не осмеливалась нарушать тишины, боясь навлечь на себя немилость ангбандки. Задумчивая и бледная, как полотно, она лишь иногда тяжело вздыхала.

Поднявшись задолго до рассвета, Ниар который час обдумывала, как должно поступить. Умывшись, одевшись, она привела себя в порядок. Сняла уже привычную повязку с глаз. Впервые за много дней поглядела на себя в зеркало. Собственный вид обескуражил колдунью: изможденная постоянными переживаниями, она походила на изувеченный труп – впалые щеки, мертвенно серая кожа, глубокие морщинки между бровей. От былой красоты ничего не осталось и лишь яркие сполохи в глазах на тщедушном лице выдавали в Ниар обладательницу непостижимых талантов.

Ангбандка не стала долго оглядывать свое отражение. Глубоко вздохнув, взяла себя в руки и принялась колдовать. Магия разливалась целебной водой по усталому телу, возвращая чародейке растраченные силы. Вскоре волосы Миас вновь заблестели, разгладились морщинки, исчезли следы бессонных ночей. Она вновь походила на обычную красавицу-крестьянку, выросшую среди бескрайних зеленых лугов и цветочных раздолий. Не став в этот раз скрывать своих глаз, она надела эльфийское платье и босиком отправилась в свой короткий путь. Снегопад не смущал ее – белый ковер касался ног знакомой щекоткой. Стены Ангбанда грели, но Дор Даэделот всегда оставался страной вечных льдов. Пришедшая в Ривенделл зима лишь придавала старшей Миас уверенности.

Петляя по витиеватым проулкам Имладриса, спуская и поднимаясь на различные лестницы, Ниар с трепетом в душе и жгучей ненавистью оглядывала эльфийский город. Пустой, тихий и смиренный, он был объят покоем. Таким незащищенным и хрупким казался Карнигул в тот предрассветный час. Протяни руку и возьми – падут опоры башен, загорятся крыши зданий, чудесный камень обратится в порошок. Тьма войдет в Ривенделл и сотрет его с лица Эннората.

Ей было по силам совершить желаемое. Она могла обрушить на спрятанный в ущелье город копимую веками злость. Воспылала бы вновь мощь темных земель, запела бы снова магия Ангбанда! Какой чудесной казалась эта мысль, какой сладкой могла стать месть. Но Ниар не желала убивать спящих. Ей нравилось видеть своих врагов с оружием в руках. Ей нравилось разглядывать их перекошенные от отчаяния лица.

Клокоча, наследница Железной Короны промчалась вниз по длинному мосту. Она спешила к вратам, желая застать уходящих гномов. Ей не нужны были разговоры с ними. Ей не нужны были их грустные улыбки и обещания вновь встретиться. Она хотела заполучить последний взгляд Короля-под-Горой.

— Ты остановишь их? — не отстающая ни на шаг, Осаа задала вопрос прямо. Сильно обеспокоенная странным поведением Ниар, гномка боялась. Старшая Миас, осознав этот факт, улыбнулась. Как бы Королева Эребора ни старалась, как бы храбро себя ни вела, благоразумие всегда брало верх над порывистой натурой. — Ты ведь за этим спешишь?

— Нет, — коротко ответила Ниар. Продолжая оглядывать Ривенделл, Красная Колдунья запоминала дорогу. Она не собиралась оставаться в гостях у эльфов дольше положенного. Не в меру любопытные Эльдар и так сильно раздражали старшую Миас. — Не за этим. Твой сын уже решил все.

— Но ты ведь можешь его остановить, так? — не унималась Осаа. Перейдя на быстрый шаг, гномка обошла Ниар. — Тебе по силам остановить это безумие. Неужели тебе не хочется так поступить? Весь этот долгий путь, неужели он был напрасен?

— А ты успела подумать, что я отступлю от намеченного плана? — не обращая внимания на назойливого призрака, чародейка бросила свой взор вперед. Уже виднелись вдали заветные врата. Подступающую к ним колоннаду серебрила паутинка инея. — Успела поверить в великую любовь между мной и каким-то гномом? Осаа. Ты вновь и вновь забываешь, с кем говоришь.

— Ты жизнь за него отдала, — гномку начинало колотить. Только сейчас начинающая осознавать действительную тщетность всех своих потуг, она в ярости закричала: — Ты спасла его от смерти ценой своей дрянной жизни! Чего ты хочешь, Ниар? Погибнуть? Вот так просто? Трусливо отдать себя в руки того, кого ты ненавидишь? Глупо, дитя, глупо… Подойди к нему. Расскажи. Не нужно будет ни воин, ни ссор, ни дрязг. Он забудет об Эреборе. Забудет о драконе. Только скажи ему.

Ниар не хотела отвечать. Увидев стоящего посреди широкой площади Линдира, ускорила шаг. Прозорливый и трудолюбивый помощник Элронда, судя по всему, провожал гостей. Тепло одетый, он глядел вперед, не замечая приближающейся девушки. Красная Колдунья хмыкнула. Лишние свидетели ей были не нужны. А так как теперь, используя чары, она ничем не рисковала, можно было прибегнуть к давно позабытым забавам.

«Иш Гос ах’гхаш, — заклинание на черном наречии пронеслось в уме и утонуло в нем, подобно оброненному в океанскую пучину камню. Ниар махнула рукой в сторону Линдира. — Иш Дуумпа гуукх’ду».

Эльф услышал ее глас. Повинуясь внезапному наваждению, не видящий ничего и не слышащий, он развернулся на месте и покорно зашагал прочь. Его пустой взгляд мог бы напугать нечаянного прохожего. Но не было никого рядом, чтобы оградить несчастного от черной магии. Волю эльфа сломили старые слова страны, которой ныне и не существовало. Ниар знала, что Линдир не вспомнит ничего. Он вернется к себе в покои и ляжет спать, а при пробуждении будет уверен в том, что исполнил свой долг как следует. Совесть бессмертного окажется чиста.

Она увидела Торина, стоящим невдалеке от врат. Тяжелым взором окидывающий Имладрис, он ждал чего-то. Его компаньоны медленно, но верно взбирались вверх по крутой тропе, порой поскальзываясь на тонком льду. Король-под-Горой не глядел в их сторону.

— Он тебя ждал, глупая, — Осаа, вновь стараясь говорить спокойно, встала прямо напротив Миас. Ниар, замерев, опустила руки вдоль тела. Стоя посреди скованной снегами площади, она чувствовала, как ледяной ветер проникает прямо под кожу, выдувая из тела остатки тепла. — Неужели не ясно? Он не хочет никуда идти. Дай ему причину. Расскажи о своих чувствах. И вы все вместе вернетесь в Эред Луин. Будете жить счастливо, Ниар. Пусть недолго, но действительно счастливо.