Чертоги Казад-Дума

— Ты долго, Азог, — обернувшись, Анаэль поморщилась. Сегодня убравшаяся в ослепительно белый наряд, бессмертная вела себя подчеркнуто надменно. Орк, сглотнув, опустил взгляд к рукам своей повелительницы. Последняя удерживала на ладонях древнюю реликвию утраченного гномьего царства – Корону Дурина. Ту самую Корону, которую носил на своей голове первый проснувшийся в Эннорате гном.

«Где она ее раздобыла? — Азог задался вопросом, не осознавая до конца, что ответ ему может не понравиться. — Возможно, это совсем другая Корона? С чего я вообще взял, что эта железяка имеет какую-либо ценность?».

— Я выполнял Ваше поручение, — остановившийся перед невысоким лестничным подъемом, орк встретил на себе суровый эльфийский взгляд. Бессмертная была спокойна: умиротворение читалось на ее лице, мягкость скользила в движениях. — Армия Мории готова выступить против любого врага. Только отдайте приказ, и мы выдвинемся в нужном направлении.

— Рада слышать, — Анаэль обернулась к трону. Полы ее платья приятно зашелестели. Потоки воздуха подхватывали туманные облачка, погружая в них абрис волшебницы. Миллиарды срывающихся с пола искорок магии взмывали вверх и исчезали в морийской тишине. Степенно подойдя к престолу, бессмертная точным движением положила на него Корону Дурина. — Теперь прикажи своим людям открыть все врата с востока и запада. Все двери Казад-Дума должны быть отворены к вечеру. Нам вскоре придется приветствовать далеких гостей. Не нужно заставлять их стоять на пороге.

Азог ухмыльнулся. Вот значит, как. Какую бы силу ни представляла Анаэль, обещания свои эльфийка исполняла. Судя по однозначности и неколебимости голоса белокурой красавицы, Торин Дубощит был уже на подходе к Мории. Жесткость услышанного приказа бледного орка вдохновила. Преисполненный воодушевлением, гундабадец кротко кивнул своей повелительнице и, развернувшись, зашагал прочь из тронного зала.

«Интересно, а она догадывается о намерениях Саурона? — вопрос в голове мелькнул вспышкой молнии. Поморщившись, Азог вышел в прилегающий к восточной стене коридор. Отмахнувшись от назойливых помощников, быстро зашагал в сторону навесного моста в самом сердце Казад-Дума. — Знает ли Анаэль о том, что воинство Мордора уже спешит сюда? Даже если да, она не знает, что внутри ее собственной армии назревает бунт. Мы нанесем удар изнутри, в момент, когда чародейка начнет колебаться. Мои бравые воины разорвут Анаэль на кусочки, превознося имя Единственного Властелина, хозяина Кольца Всевластия».

Он выбежал на широкую каменную площадь, полагая найти своего глашатая там. Задыхаясь от волнения и накатывающих волн эйфории, позволил себе помедлить и насладиться моментом приближающегося триумфа. Горячие потоки воздуха, поднимающиеся от огненной реки у скального основания моста, касались лица бледного орка жаркими поцелуями. Порывы сухого ветра кусались, обжигали и сбивали с ног. Будто оказавшийся в самом центре бури, Азог чувствовал, как сердце начинает биться в ритме военного марша. Прищурившись, чернокровый отвел взгляд в сторону и увидел своего старого врага.

Траин тоже был на мосту, сопровождаемый огромным, внушающим ужас демоном. Разбуженный Анаэль, Патао не сводил глаз с маленького подгорного жителя. Эреборец, по началу сильно смущавшийся странной компании, теперь принимал своего вечного спутника за должное. Ставшие практически единым целым, балрог и гном вместе ходили по длинным и путаным коридорам Мории, обсуждая свои коварные планы вдали от любопытных взоров.

Азог встретился взглядом с Королем-под-Горой. Сильно изменившийся в орочьем плену, Траин похудел, возмужал, стал внешне похож на матерого воина. Зажившие шрамы на его лице в огненном свете виднелись четче, косматая борода отросла, уставшую улыбку сменил собой яростный оскал. Не было больше надломленного духом царя, потерявшего честь, родину, семью. Балрог сопровождал возрожденного в пепле борца, готового вырывать сердца из грудных клеток неверных. Прошедший множество дорог, переживший предательства, победы и поражения, Траин мог теперь постоять за себя.

Чернокровый неожиданно для себя понял, что гном не станет хранить тайну Саурона. При первом же удобном случае, он побежит рассказывать Анаэль о том, что планирует Властелин Колец, надеясь на опеку белокурой колдуньи. Ощерив клыки, Азог улыбнулся, надеясь, что Король-под-Горой заметит его восторг. Возможно, подгорный житель поймет, что грядущий бой им уже проигран.

Орку захотелось расхохотаться, громко, заливисто, без утаек. Он праздновал победу, веруя, что Темный Властелин сумеет обуздать явившихся из ниоткуда наследников древних устоев. Не было в мире ничего более жуткого и более жестокого, чем исстрадавшиеся по крови сердца. А души Мордора были как никогда злы. И как никогда голодны.

Не было в мире ничего более жуткого и более жестокого, чем исстрадавшиеся по крови сердца. А души Мордора были как никогда злы. И как никогда голодны. Не нужно было обладать острым умом, чтобы догадаться, какие шаги предпримет Саурон, пытаясь остановить бывших союзников. Беорн, раздумывая о мятежном Майа, не раз приходил к выводу, что Ниар окажется в крайне затруднительном положении, если решится на прямое противостояние с наставником.

Талрис, однако, сохранял спокойствие. С завидным хладнокровием он рассказывал новому другу о том, через какие трудности приходилось проходить Миас. Без дрожи в голосе он пересказал оборотню о предательстве Саурона, почти со скукой описал последние дни Белерианда. Будто вообще ничего не чувствующий, только о своих сестрах чародей повествовал с явно ощущаемым восхищением.

— Ниар была непреклонна в своем решении, — оправив подпругу своего скакуна, Талрис встал подле Беорна. Сгущавшийся над Средиземьем сумрак придавал лицу колдуна суровость. Холодный ветер ерошил длинный волос Миас, в темных глазах его отражался свет догорающего дня. — Она не ведала пощады, забыла о сомнениях. В ней кипела ярость, которой прежде я в ней и не замечал. Мы с Анаэль не сомневались в принимаемых ею решениях, но искренне беспокоились за Красную Колдунью. Какое-то время нам даже казалось, что Ниар перестала различать грань между дозволяемым и запретным. Желание Майрона самостоятельно править Энноратом пробудило в ней пламенеющую охоту во что бы то ни стало вернуть былую славу нашему славному королевству.

— Она всегда казалась мне расчетливой, — признался Беорн, вглядываясь в очертания Мглистых Гор. До врат Мории оставалось меньше дня пути. Талрис был намерен к утру оказаться уже в Казад-Думе. — Ее рассуждения виделись мне точными, неоспоримыми в своей доскональности. Сложно поверить, что Ниар могла поддаться эмоциям.

— Красная Колдунья не изо льда сделана, — хохотнув, чародей выпрямил спину. Приосанившись, устремил свой взор к низине позади. Поджав губы, рукой указал на одиноко бредущего путника, которого не сумел почуять Беорн. — Глянь. У нас тут компания намечается.

Подмигнув оборотню, единственный сын Моргота заспешил навстречу несчастному страннику. Беорн, поморщившись, двинулся следом. Не думалось последнему, что встреча с кем-то из Миас может сулить долгую жизнь и вечное процветание. Тот бедолага, что брел по бархатному склону на юг, даже не подозревал о своей ужасной участи.

Зимняя ночь наступала быстро, но даже вопреки стремительно сгущающейся тьме Беорн сумел разглядеть широко шагающего незнакомца. Одетый в простой льняной наряд, худой и истрепанный, путник вовсе не замечал крепкого мороза. Высокий и плечистый, он легкой поступью летел вперед. Светлоликий, черноволосый, странник походил чем-то на эльфов с запада, которых единожды пришлось видеть оборотню. Лишь приблизившись к незнакомцу вплотную Беорн понял, что ничего общего у странника с известными Эльдар не было. Не жемчужная кожа удивила медведя, и даже не странные перламутровые рисунки на лице пилигрима – лишь его глаза имели значение. Ярко голубые, они светились изнутри призрачным светом далеких звезд, ярким и холодным.

— Доброго вечера смельчаку, отважившемуся отправиться в поход нынче ночью! — обратился Талрис к бродяге громко и уверенно. Остановившись, Миас доброжелательно махнул рукой, приглашая странника на разговор. Ничего не выдавало волнения колдуна, кроме едва заметного подергивания губ. — Я вижу, что ты направляешься к Мории, и вижу огонь, пробужденный в тебе. Как звать тебя и звать того, кто привел тебя в этот мир?

Оторопелый, Беорн молча слушал речь своего компаньона. Брат Ниар говорил четко и медленно и, тем не менее, оборотень не успевал следить за его мыслями. Растерянный и удивленный, медведь воззрился на незнакомца, веря, что вскоре получит объяснения. С Миас всегда получалось именно так.