Чертоги Казад-Дума

— Красная Колдунья уже в Казад-Думе, — Анаэль, теряющая терпение, подтолкнула брата вперед к широкому коридору. Не освещенный, весь заросший паутиной, он пах плесенью и разложением. Талрис, не особо жалующий заброшенные крепости, принудил себя подчиниться гласу разума. Кивнув вначале сестре, а затем и авари, ступил вперед, на неровный влажный пол тайного хода. Эхо его шагов улетало далеко, теряясь в пустоте спрятанного в Мории холла.

Дольше получаса пришлось идти вперед прежде, чем до трех служителей древнего царства донеслись чуждые Казад-Думу звуки. Легко ориентирующийся в кромешной темноте, Талрис ускорил шаг, различив в едва слышимых шумах размеренный ход двух коней. Поняв, что неосознанно ускоряет шаг и едва не переходит на бег, колдун осадил себя. Не было нужды в спешке. Ему, как единственному сыну Мелькора, следовало сохранять священное спокойствие.

Вскоре дальний конец постепенно сужающегося хода осветил далекий огонек белого света. Степенно приближающийся, он становился ярче, а абрисы на его фоне – четче. Прищурившись, Талрис сумел распознать статного Арго, окутанного магией Красной Колдуньи. Следом за вороным скакуном, судя по всему, шел величественно и грациозно Лиорил, любимый камаргу Анаэль. Подле лошадей вышагивала одинокая фигура девушки, совершенно белая, лучащаяся изнутри тайным светом. Талрис, сглотнув, резко остановился. Ощущая, как волнение подбирается к горлу, как живот начинает крутить и глотка пересыхать, попытался дышать размеренно. До сего момента не дозволяющий переживаниям сковать рассудок, Миас впервые за долгое время выпустил на свободу шальных призраков своих эмоций.

— Как считаешь, она не откажется от своего же плана? — Анаэль, вставшая по левую руку от брата, нервно сглотнула. Ее глубокие синие глаза наполнились слезами. Самая младшая из пелорийской тройки, целительница Дор-Даэделота никогда не таила своей ярой любви к старшей сестре. — После всего того, что случилось с ней у Гундабада?

— Красная Колдунья не из тех, кто меняет курс из-за маленького шторма, — замечая, как предательски дрожит голос, Талрис сжал руки в кулаки. Тыльную сторону ладоней покрыл холодный пот. — Она справится с любыми трудностями. И, наверное, даже смерть не сумеет остановить ее.

Ниар, тем временем, была уже совсем близко. Идущая прямо, с высоко поднятой головой, она обозревала темный коридор. Одежды на ее исхудавшем теле трепетали под натиском магического вихря, облекшего Красную Колдунью. Руки и лицо, неприкрытые старым тряпьем, пылали белым свечением. Отросший волос, обыкновенно свисавший с чела принцессы ангбандской грязными сосульками, змеился за ее спиной ожившими языками огня. В облике Красной Колдуньи проступили плотоядные черты; острый излом губ наполнился багрянцем; некогда карие глаза превратились в раскаленные угли чистого света. Подобная ожившему лучику далекой звезды, старшая Миас несла с собой утраченное Аманом волшебство. Царственная в своей неистовой красоте, она, вероятно, была великолепнее даже Тар-Эллион. Прикрывая рот, Талрис резко выдохнул.

«Она исполнена силы, о которой так часто говорил нам отец, — мысли резво текли вперед, легко сменяя друг друга. Потрясенный увиденным зрелищем, Миас протянул руку к лицу, коснулся двумя пальцами лба и отсалютовал Красной Колдунье в жесте приветствия. Именно так в Дор-Даэделоте выказывали почтение. Безгласная фраза, воссоздающая глубокий смысл: — Я тебя вижу, сестра моя. Я вижу внутри твоей души и то, что открылось моему взору, прекрасно. Что изменило тебя и сделало такой, какая ты есть сейчас, неведомо мне. Но надеюсь, что ты распорядишься полученной силой с умом».

Он опустил руку и прижал ее к груди, краем глаза замечая, как Анаэль и Больг делают то же самое. Не смея поднять взора, Миас сошел на одно колено перед наследницей Железной Короны. Всем своим естеством ощущая, как плоть Арды дрожит и нежится в теплых чарах старшей Миас, сам задрожал в порыве восхищения и трепета. Не осталось в сердце Талриса ни зависти, ни черных дум. Их прогнали мысли о том, что в каждом из детей Мелькора таится исток Великого, Бессмертного Огня.

— Встаньте с колен, — знакомый голос прозвучал практически над ухом – веселый бубенчик серебряного колокольчика. Прикрыв веки, чародей Миас грустно улыбнулся. Оказывается, перезвона этого бубенчика так не хватало. — Мы ведь давно не виделись с вами, хотя и собирались встретиться еще в Эсгароте. Много дней минуло с тех пор. Так зачем тратить время на церемонии? Иди сюда, Талрис, я тебя обниму…

Лицо колдуна обдало жаром. Поднимаясь с колена, Миас уже ощутил объятие старшей сестры. Сплетя за спиной брата тонкие руки, она прижалась к нему крепко, уткнувшись лицом в грудь. Слепящее сияние вокруг Красной Колдуньи померкло, и теперь коридор вновь наполнился любимой, уютной темнотой. Крепко сжав губы, дабы не выдать чувств, Талрис положил одну руку Ниар на спину. Второй, сделав короткий пасс, призвал на службу магических мотыльков: вынырнувшие из тьмы, они запорхали рядом, с крыльев своих сбрасывая переливающиеся искорки приглушенного огня.

— Я уже и не надеялась вновь повидаться с вами, — шепнула Красная Колдунья, содрогаясь в руках брата от глухих рыданий. Ужаснувшийся на секунду, Талрис заключил сестру в жаркие объятия. Ему не хотелось видеть слабость принцессы ангбандской. В груди неясным облаком разрасталась злость. Кто мог расстроить сестру? Кто причинил ей столь сильную боль? Ведь Ниар никогда прежде, ни при каких обстоятельствах не дозволяла себе выказывать страдания.

— Все в порядке, Ниар, все в порядке, — отстранивший от себя сестру, Талрис заглянул в глаза Красной Колдунье. Улыбнувшись, ладонями обхватил ее лицо. Губы сильнейшей из Миас перекосило от грусти. В уголках глаз собрались сверкающие росинки. Подавшись вперед, Талрис поцеловал наследницу Железной Короны в лоб. — Мы теперь вместе. Никто и ничто больше тебе не угрожает.

— Да уж, — быстро заморгав, Ниар сделала шаг назад. Коротким движением утерев покрасневший нос, обратила взор к Анаэль. На какое-то мгновение лицо чародейки осветила волна нежности и ласки. Потянувшись обеими руками к младшей сестре, крошечная Ниар подозвала Анаэль к себе. — Я рада видеть тебя, любимая сестрица. Мне очень жаль, что все это время тебе пришлось провести в этом сыром, затхлом месте…

— Ой, да ну что за… — не договорив, Анаэль бросилась к Красной Колдунье. Сестры, разделенные днями и ночами непрестанного страха, лицемерия и лжи, наконец, смогли встретиться без утайки и опаски. Обхватившие друг друга руками, уткнувшие носы друг другу в шеи, две дочери Мелькора, прославившиеся в бесчисленных битвах, обнимались в приветствии. Талрис, наблюдая за ними, качнул головой.

«Видел бы эту идиллию отец, — осторожная мысль наливалась цветом, дозревала, становилась тверже и увереннее. Чародей пока не мог понять, почему возникшие рассуждения вызвали в душе взрыв приятного волнения, но был совершенно уверен в их правильности. — Мы никогда еще не были так сплочены, как мы сплочены сейчас. Перепутья тысячи дорог пришлось пройти прежде, чем осознать необходимость оставаться едиными. Сколько бед пришлось пережить, сколько хороших людей проводить в последний поход. А невинная кровь? Сколько невинной крови было пролито нами на пути сюда, в Казад-Дум? Пожалуй, оно стоило того. Ты, отец, вероятно, не одобрил бы таких методов. Но я уверен, что оно того стоило».

— Ладно, хватит нам дурака валять, — Анаэль, явно растроганная не в меру, первой выпустила Ниар из объятий. Красная Колдунья, коротко кивнув, невольно рассмеялась. Смахнув с глаз слезы, распрямила спину. Талрис, находящийся теперь в приподнятом расположении духа, приблизился к старшей сестре. Последняя, бросив взгляд к Больгу, удивленно вскинула брови и беззлобно обратилась к вновь рожденному на беглом аварине:

— Ты нашел путь сюда, Больг. Я поражена твоим упорством. Как тебе живется в новом обличие? Не слишком ли тяготит тебя эльфийское тело? Наверное, оно одарило тебя не только бессмертием, но и памятью сгинувших в темноте предков.