Четверги в парке

В общем, вызвали скорую, и его увезли. Но Джини, а это была она, вела себя так спокойно, заботливо, уверенно с тем парнем, что ей, когда она вернулась на свое место, все зааплодировали, – Джордж сделал паузу, понимая, что все внимание обращено на него. – Я влюбился по уши. Сказав другу, что должен выяснить, кто эта девушка, я к концу фильма поспешил к выходу и стал ждать ее возле кинотеатра.

Джини попыталась вспомнить девушку, о которой он рассказывал. Она уже и тогда, когда встретила Джорджа, была очень серьезной, хотя и старалась держаться как можно дальше от мрачного дома священника в Норфолке и его всепоглощающего чувства долга, и никогда не казалась беззаботной, легкомысленной. Балагуром в семье был именно ее брат Уилл, который тщетно пытался найти ключ к чувству юмора родителей. Именно он заставлял Джини хохотать до слез. Она послала брату мысленный поцелуй, улыбаясь тому, что он сказал бы о том, что его младшей сестренке стукнуло шестьдесят, если бы был сегодня здесь.

Джордж продолжал.

– Когда она вышла, мы с другом подошли к ней и заговорили о том, что случилось. Она была с подругой: обе медсестры, и мы отправились выпить по стаканчику. А остальное… – он протянул руку к жене, – история. Это не говоря о том, – сказал он, когда аплодисменты стихли, – что Джини святая…

– Она терпит тебя уже тридцать лет, да? Некоторым везет, – ехидно произнес чей-то мужской голос, и Джордж ухмыльнулся.

– Действительно, мне повезло, но я с ней, как на пороховой бочке, она темпераментная, настойчивая и не спускает мне ни одного промаха, но она самая верная, искренняя и терпеливая подруга, о которой только можно мечтать.

Это заявление вызвало новую бурю аплодисментов и возгласов. Джини повесила голову, ошеломленная жестокостью всей этой сцены. Она подняла глаза и поймала настороженный взгляд Риты.

Джордж замолчал и казался несколько потерянным. Джини чувствовала, что все затаили дыхание, и вдруг в тишине раздался его голос, негромкий, но уверенный: «Мне больше нечего добавить, кроме того, что я люблю ее, всегда любил и всегда буду любить», – произнес он, окинув взглядом собравшихся. И с этими словами он сел на свое место, словно у него ноги подкосились.

Гости молчали, уважая столь проникновенные признания. Джини заметила слезы в глазах Шанти, как и у многих других, включая ее саму. Она уловила взгляд Алекса, который смотрел на нее с подчеркнутым уважением. Она почувствовала, как Билл обнял ее.

– Давайте поднимем бокалы за нашу дорогую Джини, которая, думаю, вы со мной согласитесь, выглядит просто потрясающе, – с легкостью нарушил тишину Джон Карвер, и все встали с бокалами в руках. – За Джини… С днем рождения!

– Речь! Речь! – От нее требовали ответа.

Джини покачала головой, рассмеявшись.

– Лучше я вас пожалею, скажу только большое спасибо за то, что пришли разделить со мной этот праздник, и, очевидно, особую благодарность следует выразить Джорджу за прекрасную речь.

Она подошла к мужу и поцеловала его. Он казался утомленным.

– Это было потрясающе.

– Это было искренне, Джини, каждое слово, – улыбнулся он.

Алекс открыл настежь высокие окна в гостиной, впустив внутрь теплую апрельскую ночь, и гости вышли на террасу, выходящую в сад, где горели фонари и свечи.

– Чудесная вечеринка, дорогая, – сказала подошедшая к Джини Рита, обнимая ее за спину.

– Как твои соседи?

– Прекрасно. Я понимаю, ты с Алексом редко видишься, и, конечно, он самовлюблен до неприличия, но он неплохой собеседник, когда старается. Надеюсь, ты замолвишь за меня словечко.

– Как будто я твой агент, дорогая. – Рита оглянулась, не подслушивает ли кто. – Ты в порядке?.. Это, наверное, было нелегко.

Джини покачала головой.

– Чувствую себя мерзко.

– Он ведь действительно говорил искренне, – сказала Рита.

– Не начинай…

– Мм…, – расцеловала ее Шанти. – Это было просто потрясающе. Тебе понравилась папина речь?

Джини крепко обняла дочь.

– Конечно. Мне все очень понравилось. Спасибо, дорогая, я так рада, что ты убедила меня устроить вечеринку.

Шанти скорчила недовольную рожицу.

– Рита, ты не представляешь, как тяжело было ее убедить: «Я ненавижу вечеринки… Я не хочу праздновать… Это все суета и болтовня…».

Рита рассмеялась.

– Она упрямая старушка, но мы любим ее.

* * *

Наконец они с Джорджем остались снова одни, сидели на кухне, свежий ночной воздух проникал через открытые двери, одинокая свеча горела между ними. На столе стояли тарелки с остатками, обернутые в пищевую пленку, и коробки с бокалами, за которыми заедут утром из ресторана. Джордж доедал холодную утиную ножку.

– Это время мне больше всего нравится, – сказал он.

– Когда все гости уйдут? – Джини улыбнулась и скинула туфли под стол. – Понимаю тебя.

– Кажется, все прошло хорошо?

– Замечательно. Как ни странно, мне кажется, всем понравилось.

– Жених Йолы, кажется, был немного сбит с толку, и, по-моему, Беа чувствовала себя не в своей тарелке.

– Наверное, она плохо слышала, что говорят, в таком шуме. Хотя я все равно рада, что она пришла.

Беа была их соседкой, ей пошел девятый десяток. Они знали ее столько же, сколько друг друга.

Они поболтали немного, а затем Джордж встал и взял Джини за руку, поднимая ее со стула.

– Пора в постель, – зевнула Джини, но Джордж не выпускал ее.

Неожиданно он нагнулся к ней и поцеловал в губы. Это был долгий, страстный поцелуй. Джини замерла. Нет, подумала она, не надо, пожалуйста… не сейчас. Она почувствовала, как он обнимает ее, ласкает, стягивает бретельку с левого плеча и целует обнаженную кожу. Он порывисто дышал.

– Джордж…, – слегка отстранилась она, но он словно не заметил.

– Джини… пойдем наверх… пожалуйста.

Он снова поцеловал ее в губы – с невыносимой, отчаянной страстью, и дрожь прошла по всему ее телу. Будто он делал то, что должен был сделать, стиснув зубы. Он тянул Джини к двери, крепко держа ее за талию, а потом, внезапно передумав, пошел в гостиную и усадил ее на диван. Десять лет она желала его, тосковала, но то, что происходило сейчас, казалось ей омерзительным. Проблема была не в Рэе, она почти не думала о нем; нет, она разозлилась, она была в бешенстве от того, что Джордж хоть на секунду допустил мысль, что имеет на это право.

– Джордж, прекрати… пожалуйста… не так…

Но он продолжал.

– Джордж! – На этот раз она закричала.

Она с силой оттолкнула его и поднялась с дивана, тяжело дыша.

Ее муж завалился на подушки, очки перекосились, а на лице застыла такая мрачная тоска, какой она никогда не видела.

– Прости… прости…, – прошептал Джордж под ее пристальным взглядом. – Ты была такой красивой сегодня. Джини, я подумал… после стольких лет… ты этого хочешь. Он прищурился, глядя на нее.