Четверги в парке

– Ради всего святого, я же не дряхлая старуха! Я все еще в состоянии контролировать себя.

Так вот в чем дело, они думали, что она чокнутая, ни на что не способная старая зануда.

– Ничего из того, что вы тут наговорили, не было на самом деле. Повторяю, я никогда не оставляла и не оставлю Элли с кем-то даже на секундочку. Это просто невозможно. Я отношусь к таким вещам намного щепетильнее, чем вы.

Шанти готова была поверить ей.

– Наверное, Алекс не так понял…

– Я слышал то, что слышал, – повторил тот угрюмо, но его слова никого не убедили.

– Не понимаю, зачем Элли говорить такое, если ничего не было, – продолжала Шанти.

– Я тоже, – Джини пристально посмотрела на Алекса и вздохнула. – Послушай, я понимаю, что ты беспокоишься, дорогая, но о чем бы ни говорила Элли, при мне ничего такого не было.

– Вообще кто этот человек? – поинтересовалась ее дочь.

– У него своя школа айкидо на Арчвэй. По четвергам он гуляет со своим внуком, пока дочь работает. Насколько я знаю, он абсолютно порядочный человек. Дети вместе играют.

Больше она ничего не добавила, надеясь, что этого достаточно. Ее отношения с Рэем, возможно, – большая ошибка, но это совсем другой вопрос. Она чувствовала, как ее щеки горят, но не от ощущения вины, а от гнева.

– Что ж, все равно лучше тебе не гулять с ним, пока с тобой Элли, – произнесла Шанти тоном учительницы, отчитывающей капризного, своевольного школьника. Джини побагровела.

– Если не доверяешь мне, Шанти, я вообще перестану гулять с Элли. Не хочу, чтобы ты переживала каждый раз, когда я выхожу с ней на улицу.

Она смотрела на Алекса и ждала, когда он поднимет на нее глаза. Зачем он это делает? Разве он не понимает, что теперь свободного времени у него станет еще меньше?

– Алекс? – Шанти наконец решила, что ее муж должен разделить с ней ответственность.

– Я уверен, что Джини желает Элли только добра, но мне было бы намного спокойнее, если бы этот Рэй больше не подходил к моей дочери, – произнес он торжественно.

– Он… не… трогал ее. Ты не услышал ни единого слова из того, что я говорила? – Джини перешла на крик, это была последняя капля. Она встала, собираясь уйти.

– Даже если так, – добавил Алекс, – вы ничего не знаете о нем.

Шанти тоже встала.

– Уверена, ты понимаешь нас, мам.

Джини подошла и машинально поцеловала дочь.

– Если не доверяете, зря вы позволяете мне забирать Элли, – повторила она.

– Мам, я же сказала, мы тебе доверяем, правда, Алекс?

Он кивнул.

– Пожалуйста, давай не будем ругаться из-за этого. Я должна была выяснить, что происходит.

Джини пристально взглянула на них обоих.

– И вы верите мне, когда я говорю, что Рэй никогда не дотрагивался до Элли, даже в рамках приличия? Обещайте, что вы никогда больше не заговорите об этом.

Они оба кивнули, но без особой уверенности. Джини заметила, что ее дочь еще сомневается.

– Пожалуйста, не говори папе, он будет переживать, – шепнула ей Шанти, провожая Джини до двери. И только тогда Джини поняла, что Шанти сомневается в словах Алекса.

* * *

В тот четверг Джини повела внучку в другой парк, на другой стороне Крауч-Энд. Рэю она ничего не рассказала; она не знала, что говорить. «Мы не можем встречаться, потому что моя семья считает тебя педофилом». Как такое можно сказать? Однако она понимала, что их короткой связи пора положить конец. Если это угрожает ее отношениям с дочерью, мешает видеться с любимой внучкой, ставит под удар жизнь и карьеру Рэя, оно того не стоит. Ее до сих пор трясло от гнева, когда она вспоминала виноватое лицо Алекса. И все же ей не удалось переубедить их. Она хотела поговорить об этом с Рэем, но ей было не только стыдно за своих родственников, она также знала, что если заговорит с ним, если услышит его голос, то ее решимость развеется прахом. Семья должна стоять на первом месте.

– «Едет, едет паровоз», – стала она напевать, пока они шли по Хорнси-Лэйн под лучами горячего майского солнца, и ждала, когда Элли подхватит. – «Две тюбы и сто каесь», – пропела девочка, ее панама раскачивалась из стороны в сторону, – «Масинистом рыжи песь». – Джини улыбнулась, радуясь всем сердцем и не имея ни малейшего желания поправлять ее.

Когда они дошли до ворот Прайори-парка, ей пришло сообщение: «Идете? У нас клубника».

Клубника на день рождения. Она решительно убрала мобильный обратно в карман своих хлопковых брюк.

– Джин, смотри, смотри, – показывала куда-то пальцем внучка.

– Песочница… ты хочешь в песочницу? – спросила Джини, посмотрев в ту сторону.

Элли кивнула.

– Ведерко, – она показала на ведерко, забытое кем-то в песке. – Оранжевое ведерко… песок плюх-плюх.

Она принялась сгребать песок руками и бросать его в ведерко, потом опрокидывать его. Так она играла какое-то время, пока не появился маленький мальчик, который выхватил у нее ведерко.

– Мое, – заявил он, но Элли не отпускала голубую дужку.

– Джин… нет… не его ведерко… мое, мое, – Элли разрыдалась, когда мальчик, наконец, вырвал у нее из рук свое оранжевое ведерко. Она долго не успокаивалась, раскраснелась и вспотела, ее светлые локоны прилипли ко лбу, песок хрустел между пальцами и облепил ее голые ножки.

– Мороженое, – объявила Джини радостно, но на сердце было тоскливо. Она все оглядывалась по сторонам в нелепой надежде увидеть Рэя.

– Плохой мальчик, – продолжала жаловаться Элли, ее карие глаза блестели от гнева. – Он забрал мое ведерко.

– Это было его ведерко, – убеждала ее Джини. – Мы принесем твое ведерко в следующий раз, – добавила она, понимая, что двухлетнего ребенка этими словами не утешишь.

Они сидели на скамейке, пока Элли аккуратно ела ложечкой шарик шоколадного мороженого в бумажном стаканчике, – невыносимо медленно. К тому времени, как она доела, на ее маленьком личике «выросла» шоколадная борода.

– Еще? – спросила она с надеждой в голосе, протягивая Джини пустой стаканчик.

Джини рассмеялась.

– Нет, дорогая, одного вполне достаточно.

– А где Дин? – спросила девочка, и вдруг начала икать. – У меня никота, – объявила она, улыбаясь во весь рот.

– Он не смог сегодня прийти.

– А… Дин играл со мной, – сказала она, а когда Джини не ответила, продолжила. – Джин, Джин, Дин играл со мной. У меня ножка заболела, когда он попал в меня мячом.

– Да, дорогая, но теперь твоя ножка в порядке, правда?

Элли посмотрела на нее с сомнением и подняла подол юбки, чтобы показать невидимую рану.