Четвертое сокровище
Шрифт:
Вы меня не знаете, мы с Вами никогда не встречались. Я обращаюсь к Вам с крайне деликатной просьбой. Чтобы освежить Вашу память, скажу, что речь идет об инциденте, произошедшем несколько лет назад в школе каллиграфии Дайдзэн в Киото. Инцидент, который я имею в виду, связан с двадцать девятым сэнсэем Дайдзэн, который покинул пост главы школы Дайдзэн. В то же время обнаружилась и пропажа Тушечницы Дайдзэн. Я уверен, что нет необходимости напоминать Вам, что Тушечница Дайдзэн являлась наградой победителю в каллиграфических состязаниях между школами Дайдзэн и Курокава. Чтобы скорее перейти к делу, скажу, что, вероятнее всего, я видел Тушечницу Дайдзэн.
Я впервые наткнулся на нее, когда увидел каллиграфическую работу; выполненную одним из учеников и подписанную двадцать
Как я уже упоминал в самом начале письма, я нахожусь в крайне деликатной ситуации. Я не хочу создавать неудобства тому, у кого сейчас находится Тушечница Дайдзэн, тому, кто, как Вы сами догадываетесь, наиболее вероятно и является двадцать девятым сэнсэем Дайдзэн. Этот человек, известный мне под другим именем, дал мне очень много за последние несколько лет. Я должен ему больше, чем когда-либо смогу вернуть.
Тем не менее его обстоятельства изменились. Я чувствую, что мой долг — способствовать возвращению тушечницы законному владельцу. Я окажу в этом содействие, если все будет сделано самым осмотрительным образом. Надеюсь, Вы сможете выступить в роли посредника между мной и школой Дайдзэн. Мне известно, что раньше Вы оказывали услуги двадцать девятому сэнсэю Дайдзэн. Если Вы хотите обсудить детали, пожалуйста, свяжитесь со мной в любое удобное для Вас время.
Письмо было подписано «Годзэн». На конверте — адрес, улица, номер дома и квартиры в Беркли, Калифорния, а также номер телефона.
Интерлюдия
Сыскные услуги Кандо
Июнь 1977 года
Киото, Япония
Информация о том, что Ханако Судзуки улетела в Сан-Франциско, была хорошим началом, ключом, но не более. Она ведь вполне могла переехать в другой город и даже в другой штат. И даже если осталась в Сан-Франциско, найти ее будет непросто. Это большой город, в нем слишком много мест, где можно жить или прятаться, если она этого хочет. Лететь туда с ее фотографией и показывать каждому встречному было бы бесполезной тратой своего времени и денег клиента. Ему нужно больше информации. Кто-нибудь ведь должен знать, где она и сколь долго собирается там пробыть. Надо сузить круг поисков. Например, она вполне могла остановиться у родственников или друзей. Нужно прежде всего выяснить, почему она вообще уехала.
Самая деликатная часть дела состояла в том, что Тэцуо Судзуки не должен ни о чем догадаться. Кандо решил начать с ее семьи.
Журналистские связи Кандо принесли ему некоторые данные, включая фотографии из газетных архивов. Используя их и сведения из открытого доступа (регистрация брака, деловые книги, школьные ежегодники), он уточнил некоторые данные. Ханако родилась 20 февраля 1952 года. Ее отец, Хидэюки Иида, был вице-президентом Кансайского центрального банка — заведения с долгой, хоть и ничем не примечательной историей, по крайней мере — до конца 60-х. В следующие пять лет Кансайский центробанк превратился в одно из пяти главных финансовых учреждений региона. Подъем совпал, по данным Кандо, с альянсом между банком и секцией промышленного развития компании Судзуки. Мать Ханако звали Рэми, ее девичья фамилия была Масатика — довольно знатный род, корни которого уходили в глубокое Средневековье.
Ханако училась в начальной и средней школах Осака. Ее приняли в Кансайскую женскую школу, престижное заведение высшей ступени, которую она окончила одной из лучших, попав в десять процентов первых учеников. Высшие баллы у нее были по английскому и японскому. После средней школы она некоторое время посещала неполный Женский колледж в Киото. Записи
за первый и единственный полный семестр ее обучения там — информация, полученная Кандо под видом университетского секретаря, которому нужно было конвертировать ее диплом, — показывали, что успехи у нее были весьма средними. Следующим из документов, связанных с ее жизнью, было свидетельство о помолвке с Тэцуо Судзуки в 1974 году, пять лет спустя. Они поженились в 1975-м, незадолго до ее двадцать третьего дня рождения. Ее жизнь ничем особым не отличалась, и, само собой, там не было ничего, что позволяло бы предположить, что она окажется в Америке.Кандо отправился в Осака, где медленно проехал мимо дома Иида. Припарковался в квартале оттуда, в каком-то переулке. Глядя в зеркало заднего вида, он растрепал волосы, добившись профессиональной взъерошенности. Закрыв уши седеющими волосами, он сразу постарел лет на десять.
К дому Иида он прошел через калитку, позвонил. К двери подошла женщина — глаза у нее припухли, будто она недавно проснулась. Кандо заметил сходство женщины с фотографией Ханако — высокий лоб и скулы, большие глаза.
— Извините за беспокойство. Это дом Иида?
— Да.
— Я преподавал у Ханако в Женском колледже в Киото. Оказался поблизости и решил навестить ее. — Он слегка, не переигрывая, улыбнулся.
Лицо женщины не изменилось — на нем не отразилось ни подозрительности, ни любопытства.
— Ханако здесь больше не живет, — сказала она.
— О, очень жаль. Ну что ж, я предполагал, что такое может случиться. Прошло уже много времени. — Он улыбнулся женщине. Та в ответ не улыбнулась. — Мне было очень жаль, что она ушла из колледжа. У меня не было возможности ей об этом сказать. Меня тогда не было в Японии, долгий творческий отпуск. Недавно вернулся вот. — Не услышав вопроса «откуда», он продолжил: — Я был в Штатах, как они там говорят. В Америке. В Сан-Франциско, если точнее.
— Сан-Франциско? Она как раз… — Женщина не закончила фразу.
— Она в Сан-Франциско?
Когда веки женщины опустились, Кандо уже знал, что прав.
— Как жаль, что я не знал об этом. Было бы прекрасно с ней увидеться. — Он уже собирался сказать «какое совпадение» и спросить, что Ханако делает в Сан-Франциско, когда ее мать вдруг произнесла:
— Извините, мне нужно идти. — Она сделала шаг назад и закрыла дверь.
Кандо шел от своего офиса — кабинета на втором этаже трехэтажного здания недалеко от железнодорожного вокзала Киото — пешком. Лапшевня, где он обычно обеда! находился в квартале, забитом закусочными и сувенирными лавками, предназначенными для толп туристов, приезжавших в Киото.
В ресторанчике почти никого не было: основная масса обедавших уже опорожнила с хлюпаньем свои миски и вернулась на работу. Он сел за стойку. Хозяйка, женщина неопределенного возраста, принесла ему стакан воды и спросила, заказывает ли он как обычно. Кандо кивнул.
Он знал, что ему придется хорошенько потрудиться, чтобы найти Ханако, даже если она все еще в Сан-Франциско. Но попытки узнать еще что-то от ее родителей или мужа были бы слишком рискованными. Даже с матерые Ханако он уже дошел до предела.
Если она уехала в США, ей понадобилась въездная виза. Он не был хорошо знаком с правилами выезда за границу, но знал точно, что на въездных документах требуется указать место проживания. Получить такую информацию было нелегко.
Перед ним появилась миска лапши со свиной котлетой и маринованными овощами. Бульон щекотал ему ноздри ароматным паром.
Все, однако, оказалось проще, чем он думал. Он позвонил в визовый отдел Посольства США в Токио и представился доктором таким-то. Родители Ханако, как он пояснил официальным тоном, попали в автокатастрофу и лежат в коме. Ему нужно немедленно получить разрешение на операцию. Их дочь, Ханако, является их единственным ребенком, и только она может дать такое разрешение. Кандо сообщил, что выяснил ее местонахождение — Сан-Франциско, но не имеет никакой контактной информации. Через пять минут у него был адрес Ханако Судзуки, указанный на ее въездной визе.