Четвертое сокровище

Сэнсэй вдруг встал и неровной походкой, но уверенно вышел из мастерской. Она не пошла за ним, решив, что отправится на поиски, если его не будет долго. Может, он наконец-то решил поспать.

Две-три минуты она листала его абстрактную каллиграфию, а потом сэнсэй вдруг вернулся с каким-то футляром. Опустился на корточки, вынул из футляра тушечницу и поставил ее на стол. Взял брусочек туши и стал тереть его о край углубления. Его движения не были неуклюжими — только слегка дергаными. Он добавил чуть-чуть воды из кувшина и растирал дальше. Вода и тушь стали глубоко черными.

Сэнсэй взял кисточку и протянул ее Тине.

— Я? Извините, я никогда не занималась каллиграфией. Да и иероглифов-то почти не знаю.

Как же это будет по-японски? — подумала она. Сэнсэй не отрывал взгляда от кисти. Она уже готова была принять ее из рук наставника, но из передней части дома вдруг раздался голос Мистера Роберта. Тина извинилась и встала.

— Тина? — удивился мистер Роберт, увидев ее. — Я думал… я думал найти здесь Годзэна.

— Он вымотался. Я сказала ему, что побуду с сэнсэем.

— Но у тебя же занятия — все эти статьи и книги, которые надо прочесть.

— Я здесь как раз, в некоторой степени, из-за учебы.

Мистер Роберт сделал шаг вперед, словно хотел защитить сэнсэя.

— Ты хочешь сказать, что ты здесь, чтобы сделать его объектом ваших исследований.

— Я бы не стала так говорить. Я пытаюсь ему помочь.

— Как? — Он скрестил руки на груди.

— Не могу сказать определенно. Пока не могу.

Мистер Роберт направился в мастерскую.

— Теперь я побуду здесь. И позабочусь о нем.

Тина смотрела ему вслед. Ей показалось, что она видит его впервые: спина выглядела непропорционально большой, просто огромной по сравнению с весьма субтильными остальными формами. Она отвернулась, взяла рюкзак и вышла из дома.

В твоих руках

и тут отдохну

После занятий Тина заглянула в кабинет Уиджи. Его ноги лежали на столе, на коленях покоилась раскрытая книга.

— Как насчет поужинать где-нибудь? — предложила Тина. — Я плачу.

— И отвлечь меня от занятий? — Уиджи закрыл книгу и встал. — Идет, но платить не стоит. Как насчет у меня дома? Я прекрасно готовлю пасту.

— Согласна, если только мне будет позволено купить бутылку вина. Или две.

На столе стояла паста «зити»^[60] с овощами, слегка обжаренная в оливковом масле и посыпанная свеженатёртым «пармезаном», и зеленый салат с оцтом. Из вина, купленного Тиной, они выпили бутылку белого и по бокалу красного. Тина не отставала от Уиджи до третьего бокала, после чего слегка замедлила темп.

— Он пытается что-то сказать, я чувствую это. — говорила Тина о сэнсэе Дзэндзэн. — Его рисунки, его подобие каллиграфии имеют какой-то смысл.

— Откуда ты знаешь? — спросил Уиджи, расправляясь со второй порцией пасты.

Тина задумалась на секунду — ее сознание словно плавало.

— Он ведет себя так, будто это должно что-то значить. Он так целенаправленно этим занимается — не просто делает хаотические зарисовки. Я знаю, это всего лишь мое предположение. Но когда он показывает их мне, он явно хочет, чтобы я их прочла.

— В том-то и проблема, не так ли? В таких случаях мы не можем сказать точно, о чем думает пациент или объект нашего исследования.

— Да, — подтвердила Тина, наколов на вилку клинышек помидора и обмакивая его в темно-красный оцет. — Скажем так, это моя гипотеза. — Она отправила помидор в рот.

— Как ты думаешь, что он пытается нам сообщить? — спросил Уиджи и добавил: — В качестве гипотезы.

— Без понятия. По крайней мере — пока. — Она сделала глоток воды и посмотрела на свою пасту, пытаясь оценить, сможет ли съесть еще. — Но в этом что-то есть. Такое впечатление, будто он хочет, чтобы я помогла ему, или… не знаю, как сказать… за этим что-то стоит.

— В этом что-то есть?

Тина допила вино.

— Вот именно. Что-то есть.

Уиджи подал шоколадные «бискотти» и кофе, сваренный его эспрессо-машиной.

— Только не говори, что ты и «бискотти» приготовил сам.

— Нет. Я купил их в «Рокридже».

— Вкусно.

Они сидели на кушетке. Уиджи отпил кофе.

— Этот сэнсэй — интересный случай. Тебе нужно продолжать наблюдение. Хороший объект исследования в этом деле может повести тебя далеко.

Тина размешивала сахар в эспрессо.

— Смешно.

— Смешно?

— То же самое мне сказала профессор Портер. Она странно относится к сэнсэю.

Уиджи пожал плечами.

— Академики все странные. Таков процесс. Специализация на любой узкой области перекашивает мозги на одну сторону — крыша едет.

Тина засмеялась:

— Мне эти светила науки представляются так: одно полушарие огромное, другое — совершенно атрофировано. Им все время приходится подбрасывать головы на плечах, потому что те упорно скатываются на одну сторону.

— В яблочко.

Тина устроилась на кушетке поудобнее. Уиджи сделал то же самое. Некоторое время они сидели молча, затем Уиджи спросил:

— Тебе хорошо?

Тина улыбнулась и повернулась к нему.

— Очень.

Уиджи нагнулся к ней, и она отдалась его поцелую. Ответила на него, ощущая вкус пасты, чеснока, оливкового масла, вина, оцта, эспрессо и шоколада. Все вкусы громоздились друг на друга. Его язык слегка настойчиво столкнулся с ее языком.

То был долгий поцелуй. Когда Уиджи отстранился, Тина сказала:

— Это было мило.

— Мило?..

— Ну, то есть очень мило, прекрасно. Сугои.

— Что сухое?

— Ничего, проехали.

Уиджи снова потянулся к ней. Тина положила руку сзади ему на шею. Он коснулся ее шеи сбоку, за ухом, и его рука медленно сползла ей на грудь.

Она продолжала целовать Уиджи, пока он нежно ее ласкал, а потом вдруг отпрянула. Глаза его открылись, и он внимательно посмотрел на нее.

— Мне пора. Прежде чем мы зайдем слишком далеко.

— А?