Четвертый брак черной вдовы

— Ты ты — он погрозил ей пальцем, — так это ты пишешь все эти стишочки? Как я сразу не понял!..

— Вы не слишком-то старались узнать о моих талантах, добрый дон. — поддразнила его Катарина, вернув ему его же слова, сказанные когда-то.

— Представляю, как ты тогда надо мной потешалась

— Да, ты был забавен, — признала Катарина. — Но это только добавляет тебе очарования.

— Ты не похожа на мою прежнюю жену, — сказал он вдруг.

— Не так красива? — осторожно спросила Катарина.

— Ты красивее ее в сто раз и в тысячу раз добрее. Она постоянно попрекала меня матерью-служанкой, и тем, что я — ублюдок. Как будто в мужья хотела чистопородного жеребца, — он произнес это с таким презрением и ненавистью, что Катарине стало больно.

Он и в самом деле ненавидел Чечилию Мальчеде. А ненависть — знак сильных чувств.

— Ты любил ее? — спросила она тихо.

— Нет, не любил, — бросил он уже без ненависти — небрежно, и эта небрежность уязвила ее еще сильнее, чем ненависть.

— Как у тебя все просто, Хоэль Доминго!

— Это вы, женщины, все усложняете. А у нас все и в самом деле просто — либо любовь, либо нет.

Катарина замолчала, но муж обнял ее и принялся нашептывать на ухо:

— Ты не такая, как все, — говорил он. — Я страшно злился на Мальчеде, когда она говорила о чистой крови, меня это бесило. Тогда думал: ну какая разница, скажите на милость — графской ты крови или вилланской? Кровь у всех красная, голубой ни разу не встречал. А теперь думаю, что она была права. Ты — настоящая благородная донна, аристократка. В тебе все прекрасно, все достойно. Мне до тебя — как червяку до звезды небесной. Но больше всего мне в тебе нравится, что ты никогда меня не оскорбляла. Как говорила моя мамаша: ссоры забываются, а оскорбления нет. Ты не дала мне повода тебя ненавидеть. Хотя, признаюсь, по-первости я этого хотел, просто напрашивался. А ты всегда была такой спокойной и даже когда злилась — делала это красиво, с достоинством. Поэтому я тебя полюбил. Не мог не полюбить.

— О! Но ведь я столько раз тебя обижала, — произнесла Катарина, потрясенная давней душевной раной, нанесенной ее мужу, который казался непробиваемым, как носорог.

— Обижала, но не оскорбляла. Та же твоя подружка не скупилась на слова, а ты

— Наверное, в глубине души я понимала, что ты вовсе не тупоголовый болван, каким казался, — ответила Катарина.

— Это оскорбление?! — шутливо взревел Хоэль и навалился на нее, требуя поцелуя, но поцеловав, отпустил жену.

— Что случилось?

— Одного не пойму, — сказал он, — почему яд подействовал на тебя так слабо? То есть я рад этому, но лекарь говорил, что от него умирают мгновенно, а ты продержалась сутки. Может, ты тоже драконьей породы?

Катарина задумалась, а потом сказала:

— Мне приходилось читать, как люди приучали себя к яду — постепенно, маленькими порциями, и когда их потом пытались отравить — яд не действовал.

— Ты так делала? Безумная!

— Нет, не делала. Но в моем случае, видимо, противоядием послужила драконья слюна. Мы ведь целовались с тобой, и не раз, — она посмотрела на него с мягкой усмешкой. — Так что ты опять меня спас. Всегда спасаешь — и умышленно, и нечаянно. Что будем делать с отравителями? Это ведь донна Флоренсия прислала конфеты?

— Возможно, — кивнул рассеянно Хоэль. — Но что-то мне здесь не нравится.

— Мне тоже не нравится, — призналась Катарина. — И я думаю, что мы не сможем доказать их вину в суде. У нас нет доказательств, только догадки. А моя мачеха слишком умна, чтобы попасться. Можно разговорить Фабиана — но и это не доказательство

— Ты права.

— Давай уедем? — предложила она. — Бросим все и уедем. Пусть донна Флоренсия живет со своими грехами, как знает, а мы будем наслаждаться жизнью.

— Предлагаешь бежать?

— Не хочу больше ничьих смертей, — призналась Катарина. — Хочу, чтобы была только жизнь.

— Посмотрим, — уклончиво ответил Хоэль, и блеск в его глазах насторожил Катарину.

— Хочешь отомстить?! Но

— Они пытались убить тебя. Они убили столько людей. Мы не можем взять и сбежать. Я не могу.

— Хоэль — застонала она. — Я думала, ты отказался от мести.

— Эти дни у меня были дела поважнее. Твоя мачеха и ее семейка никуда не денутся.

Катарина сделала последнюю попытку удержать его от убийства, а то, что он решил наказать, не прибегая к закону, было понятно:

— После сегодняшней ночи, — сказала она, — у нас может быть ребенок. Если ты опять совершишь преступление — твой ребенок будет сыном преступника. Ты ведь не хочешь этого? Донна Флоренсия не стоит того, чтобы приносить в жертву счастье нашего ребенка.

— Вот и не думай о плохом, — Хоэль закутал ее в покрывало и положил руку ей на живот. — Я бы очень хотел, чтобы там появилась девчонка — такая же красивая, как ты.

— А я бы хотела, чтобы родился мальчик, ведь тебе надо передать ему титул герцога дель Астра.

— Нет, девчонка лучше, — заспорил он.

Катарина посмотрела на него внимательно:

— Думаешь, девочке не передастся твоя способность оборачиваться уайверном?

— Спи, — он развернул ее спиной к себе. — Никогда не думал, что окажусь в постели с этим бабником — де Васко

— Де ла Васо! — поправила Катарина.

— Без разницы. Так-то мне всегда нравились женщины, — засмеялся он, обнял ее покрепче и вскоре уснул.

Выждав, когда дыхание мужа стало ровным, Катарина осторожно выбралась из-под его руки. Запалив светильник, донна поставила его за деревянную ширмочку, чтобы свет не мешал спящему Хоэлю, села за стол, откупорила чернильницу и заточила перо.

С полминуты она сидела над чистым бумажным листом, собираясь с мыслями, а потом начала писать строчку за строчкой.

31.

Убить дракона

Катарина проснулась, когда солнце уже стояло в зените и светило им с Хоэлем в лицо, но вовсе не солнечный свет разбудил ее — снизу раздавался отчаянный стук, кто-то колотил в дверь садового дома, не жалея голосов.

— Катарина! — раздался голос Лусии, и Хоэль сонно и недовольно что-то забормотал, пряча голову под подушку.

Накинув халат, Катарина спустилась и открыла двери.

— Что случилось? — спросила она, зевая в ладонь и щурясь от яркого света. — Почему ты так кричишь?

— Тебя ищет капитан Гаспар! — глаза у Лусии были огромными, как будто это она увидела ночью уайверна.

— Неужели что-то такое срочное, что не могло подождать до завтра? Скажи ему, что я еще не здорова.

— Скажи ему сама! — Лусия пренебрегла правилом, согласно которому она не могла входить в садовый домик, и перешагнула порог, хватая Катарину за руку.