Четыре палки в колесо

Салли одернул платье:

– Я вырядился под Шебу.

– Подружка, - сказала ему Лула, - ты еще то дерьмо.

– Салли голубой, - пояснила я Бабуле.

– Вот здорово, - обрадовалась Бабуля. – Всегда хотела встретить гомика в женском платье. Очень уж хотелось спросить, что вы делаете со своими колокольчиками, когда надеваете девчачье платье.

– Приходится надевать специальные трусы, чтобы спрятать себя под ними.

Мы все уставились на выпуклость в районе развилки спереди на платье Салли.

– Ну, подайте на меня в суд, - признался Салли. – У меня от них сыпь.

Лула потянула носом:

– Что за запах? Мммммм, чую аромат выпечки.

Салли закатил глаза:

– Это все Сахарочек. Впал в гребаное безумие. За последние два часа извел фунтов десять муки.

Лула оттеснила Салли и прорвалась в кухню.

– Боже, - воскликнула она, - только посмотрите на это… пирожные, куда только не кинь глаз.

Сахарок стоял за стойкой, вымешивая тесто для хлеба. Когда мы вошли, он одарил нас смущенной улыбкой.

– Вы, наверно, думаете: «вот чудак, затеял всю эту выпечку».

– Милый, я думаю, что ты просто прелесть, - заявила Лула. – Если когда-нибудь захочешь сменить соседа, только звякни мне.

– Я люблю, как пахнет, когда что-нибудь печется в духовке, - пояснил Сахарок. – Так по-домашнему.

– Мы собираемся в Атлантик-Сити, - сказала я Сахарку. – Не хочешь составить нам компанию?

– Спасибо, но мне нужно еще поставить пирог в духовку, и тесто должно подойти, а потом нужно погладить….

– Проклятье, - выругалась Лула, - говоришь, как Золушка.

Сахарок ударил по тесту.

– Да и игрок из меня не ахти какой.

Мы взяли по пирожному с подноса на стойке, гуртом вышли из кухни и прошли через холл в лифт.

– Что за грустный парнишка, - произнесла Лула.
– Не похоже, что ему радостно живется.

– Он больше веселится, когда в платье, - успокоил ее Салли. – Натяни на него юбку, и его не узнать.

– Тогда почему бы ему не носить платье всегда? – захотела узнать Лула.

– Даже не знаю, - пожал плечами Салли. – Думаю, это тоже никому не покажется нормальным.

Мы пересекли гладкий мраморный вестибюль и прошли по обсаженной цветами дорожке к стоянке.

– Вот здесь, - сказала я Салли. – Бело-голубой «бьюик».

Намазанные тушью ресницы Салли взлетели вверх.

– Этот «бьюик»? Дерьмо святое, неужели это твоя машина? У него же бойницы. Гребаные бойницы! Вон там, под капотом.

– V-образный восьмицилиндровый.

– Ого! V-образный восьмицилиндровый! Долбанные восемь цилиндров!

– Хорошо, что он еще не засовывает их себе в трусы, - произнесла Лула. – Он и так лопается от счастья.

«Бьюик» - это для мужиков. Женщины его ненавидят. Парни его любят. Я думаю, все дело в размере шин. А может, в выпуклой яйцеобразной форме… вроде, как «порше» на стероидах.

– Нам лучше поспешить, - обратилась я к Салли.

Он забрал у меня ключи и полез за руль.

– Прости, - напомнила я. – Но это моямашина. Я ее вожу.

– Тебе нужен кто-то покруче, чтобы вести такую машину, - заявил Салли.

Лула выпятила грудь и уперлась руками в бока:

– Ха! А ты думаешь, мы не крутые? Приглядись получше, слабачок.

Салли крепко вцепился в руль.

– А что, если вот так? Даю тебе пятьдесят баксов, если позволишь мне вести.

– Не хочу я денег, - ответила я. – Если желаешь вести это чудовище, все, что тебе следует сделать, это просто попросить.

– Ага, и нечего вываливать это мачистское дерьмо на нас, - добавила Лула. – Мы такого не потерпим. Не в автобус садимся.

– Вот будет здорово, - не унимался Салли. – Всегда хотел водить такую машину.

Бабуля и Лула взгромоздились сзади, а я устроилась на переднем сиденье.

Салли вытащил из бумажника обрывок бумаги:

– Пока не забыл, вот последний ключ.

Я громко прочла:

– «Последний ключ. Последний шанс. В «Голубую Луну» путь. В субботу в девять будь».

Максин приготовилась к побегу. Она последний раз собиралась подставить Эдди. А что насчет меня? Мне пришло в голову, что, возможно, меня она тоже подставила, посылая в погоню за несбыточным в Атлантик-Сити.

* * * * *

Первое, что я всегда замечаю в Атлантик-Сити, что это отнюдь не Лас-Вегас. Вегас весь сверкает от окраин до центра. Атлантик-Сити в равной степени не может похвастаться ни неоновыми огнями, ни хорошими парковками. Казино построены на променаде, но, по правде сказать, на променад всем наплевать. Атлантик-Сити существует не ради океана. Атлантик-Сити просто позволяет тому шуметь поблизости. А если вы пожилой гражданин, тем лучше. Тут вам предоставят салон парохода под названием «Последний Шанс».

Городские трущобы подступают к задним дверям казино. Поскольку Джерси тоже не подарочек, то это не проблема. По мне, Джерси вечно занят погоней за неуловимой прибылью и воровством власти, потому если тебе нужно проехать к стоянке через какие-нибудь трущобы … пошли их подальше. Задрай окна, закрой двери и рули мимо уличных наркоторговцев и сутенеров прямо к служащему парковки.

Зато это все очень бодрит.

Наряду с тем, что это не Вегас, он и не Монте-Карло. В Атлантик-Сити не увидишь множество платьев от Версаче. Зато всегда есть несколько парней за игорными столиками с зализанными назад волосами и кольцами на мизинцах. И рядом с этими маслянистыми окольцованными парнями всегда торчат несколько женщин, одетых как певички из бара. Но больше всего в Атлантик-Сити наблюдается шестидесятипятилетних женщин в полиэстровых спортивных костюмах, волокущих корзины с четвертаками по направлению к игральным автоматам.

Я могла бы поехать в Нью-Йорк или Вегас с Лулой и Салли, и никто бы нас не заметил. В Атлантик-Сити это все равно, что пытаться смешаться с Зигфридом, Роем и их пятью белыми тиграми (знаменитые иллюзионисты, выступавшие в Вегасе в казино «Мираж» с белыми тиграми – Прим.пер.)

Мы ступили на пол, четверо в ряд, позволив шуму обрушиться на нас, вбирая все скопом… зеркальные потолки, трехмерные покрытия, горящие лампы, людской водоворот суетящейся толпы. Мы шли по залу, и старики жались к стенкам, боссы молча поворачивались в нашу строну, официанты застывали на месте, фишки падали на пол, а женщины глазели на нас с открытым ртом, как на крушение поезда. Будто они сроду не видели семифутового трансвестита и двестифунтовую черную женщину с блондинистыми кудряшками-колбасками, одетую как Шер в ее плохие дни.