Четыре туберозы

У КАМИНА (Из W. Yeats. С английского)

Вечер у камина. Старая, седая Вы прочтёте эти медленные строки. Помните, когда-то ясны и глубоки Были ваши взоры, радостью сверкая. Сколько в вас молились красоте, как Богу! Сколько вам твердили: клятвы не нарушу! Лишь один любил в вас ищущую душу, Лишь один любил в вас тайную тревогу. И склонившись низко, в сладостной печали, И глядя, как гаснут золотые искры, О любви вздохните, что прошла так быстро, Что умчалась к звёздам в голубые дали.

ВОЛОНТЁР (Из Henri Newbolt. С английского)

Он взялся за ружьё незваный. Гнев горел на челе. Теперь со смертельной раной Он спит в холодной земле. «О, безумная мода! — плачет Дома старая мать. — Он без зова пошёл, мой мальчик, Он знал, что идёт умирать». Не туманьте слезой печали Образ, светлый вовек! В нём не зовы моды звучали, В нём высоко встал человек.

ИЮНЬ (Из Robert Bridges. С английского)

Когда пришёл июнь, весь день на мягком сене Вдвоём с возлюбленной лежим, отдавшись лени, И белых облаков неторопливый строй Проходит в синеве над нашей головой. Любимая поёт. Я ей слагаю песни, Шепчу тот вечный стих, что всех поэм чудесней. Вот ночь, и над рекой туман, седой, как лунь. О, как прекрасно жить, когда пришёл июнь!

ЧЕПУХА (Из Mary Coleridge. С английского)

Мало ль я слышал, как пели птицы, Мало ль я видел, как цвели цветы, Но я не слышал чудесней певицы, Но я не видал нежней красоты. Чудо! Она цветёт… как птица. Чудо! Она поёт… как цветок. Бросит слово — лечу, как птица, Кинет взгляд — дрожу, как цветок.

ЭЛЬДОРАДО (Из Alfred Noyes. С английского)

Месяц… Море… Звёзды ясны… Вольный ветер веет нам. Путь бездумный, путь прекрасный По серебряным полям. Старый мир нам сер и тесен, Легкокрылы корабли. Царство золота и песен Там, в неведомой дали. Мы ушли от лицемерий, От улыбок и от лжи. Боже Правый! В тихой вере Наше сердце освежи. Прочь от жизни, где оковы, Где любовь на торг свели! Век златой найдём мы снова Там, в неведомой дали. И за лунною оградой, Дальше, дальше, чем мечта, Нам откроет Эльдорадо Златоцветные врата, Чтобы те, что так устали, Вечный светоч обрели За чертой земной печали, Там, в неведомой дали.

БЛАГОСЛОВЕННАЯ ТЕНЬ (Из W. Yeats. С английского)

Тяжёлые дни для неё прошли, Тело её в бессилье покорном Лежит под мирным кровом земли, В тиши, под зелёным дёрном. Пойте, подруги, над ней торжество В одеждах светлых и новых! Больше не нужно ей ничего В гробу, меж досок дубовых. За Девой Марией, узкой тропой, Душа её всходит к небесной выси, С грацией скромной, робкой стопой, Туда, где лазурь и бисер. И ножки, белее ангельских ног, Скользят вперёд без усилья. Всё ближе, ближе святой порог, — Огонь и белые крылья…

ПАДЕНИЕ (Из William Canton. С английского)

Он шёл туда, где тучи плыли, Ему вослед, сыны земли, Мы силуэт его следили На розовеющей дали. И вот он мёртвый перед нами. Вздохнул ли он перед концом О тихих хижинах с садами И с покосившимся крыльцом?

К НОЧИ (Из Alice Meynell. С английского)

Домой, домой с чужого края! И белых крыльев даль полна, Дневных воспоминаний стая Летит на голубятню сна. Кто впереди всех осиянней? — Взглянуть кружится голова. — И всех быстрей, и всех желанней? То ваши нежные слова.

НЕКОГДА (Из William Davis. С английского)

Что наша жизнь! Всё в путь да в путь. Нельзя на миг передохнуть. Захочешь в лес, в траву, к ветвям, То можно птицам, а не нам. Не нам глядеть, забыв про всех, Как белка щёлкает орех. Нам недосуг среди полей Послушать, как журчит ручей. Вот мчится в танце Красота, О чём поют её уста? Куда манит призыв очей? Не знаем, некогда, скорей! И так всю жизнь. Всё в путь да в путь! Хотя б в могиле отдохнуть!

В БЕЛОМ (Из Robert Bridges. С английского)

Вся в белом ходит Весна, Белым увенчана маем, Белых тучек волна Кудрявится светлым краем. Белых бабочек рой, Поля маргариток белеют, И нежно зефиры лелеют Вишен убор снеговой.

НА РАЗВАЛИНАХ РИМСКОЙ ВИЛЛЫ У ФРЕЙБУРГА (Из Mary Coleridge. С английского)

Века тому назад, такой же ночью ясной, Здесь римлянин стоял, волнением томим, И, глядя на холмы, шептал: Они прекрасны, Но не твои, о Рим. И я, народа дочь, в ком много римской крови, Где Рима сын стоял, гляжу, чужая всем, Как скалы на холмах всё так же хмурят брови, Не тронуты никем. Всё так же дальних звёзд сияния бесстрастны, И то же мыслю я, что тот в былые дни, И я кричу к холмам: Пускай они прекрасны, Не в Англии они!

НИНА ПЕТРОВСКАЯ **

ОСЕНЬ

В те дни я был молод, ещё верил в любовь, и глаза мои, такие тусклые теперь, горели, как огни. Жизнь казалась прекрасной и заманчивой, как сказка, и каждый вечер в тёмном парке меня ждала красивая, влюблённая женщина.

Встретившись, мы, бледные от волненья, молча прижимались друг к другу и, притихшие, нежные, шли по аллее, где пахло скошенной травой и сладко благоухали липы…

Потом мы целовались, и высокие деревья в бешеной пляске кружились перед глазами, и синее ласковое небо заволакивалось туманом, в котором плыли и тонули блестящие огненные точки. И всё это мы называли любовью, и казалось, что она бесконечна.

Так шло лето.

Но скоро липы отцвели, и на широких лужайках стояли уже серые копны сена.

По вечерам парк хмурился и на жёлтый песок, тихо кружась, падали мёртвые листья. В цветниках запестрели последние цветы, и их яркие краски точно говорили, что они берут от жизни последние минуты с лихорадочной страстью существ, обречённых на скорую гибель.