Четыре встречи. Жизнь и наследие Николая Морозова
Шрифт:
На основе рукописи, созданной в Шлиссельбурге в 1907 году, я издал книгу «Периодические системы строения вещества. Теория образования химических элементов».
Наиболее серьезной из работ, вышедших до революции, я считаю именно эту книгу, потому что изложенная там теория строения атомов, детали которой в некоторых случаях я сам считаю теперь устаревшими, оправдалась уже в общих чертах всеми позднейшими экспериментальными исследованиями. Не надо забывать, что она была написана еще в конце XIX века, когда взгляды Менделеева об абсолютной неразложимости атомов считались чем-то вроде аксиомы среди русских ученых, и что выработанная в уединении крепости моя теория предусматривала: 1) существование безвалентных элементов; 2) разложимость атомов на гелий и остаточные компоненты вроде электронов; 3) существование изотопов у каждого тяжелого атома; 4)
Услышанное потрясало. Из крепости после 25-летнего заключения вышел человек, научные идеи которого были более передовыми, чем представления и убеждения некоторых профессоров, которые с кафедр университетов читали лекции, участвовали в заседаниях научных обществ, могли в любое время пойти в библиотеки и, наконец, работать в тиши своих уютных кабинетов.
В любой книге или статье Морозова всегда присутствовала оригинальная мысль самобытного ученого. Правда, пониманию выдвинутых им новых идей мешали и архаичные термины, и понятия, которыми он пользовался. И все же некоторые его работы нашли признание.
Ксения Алексеевна показала молодому человеку диплом, выданный Московским обществом любителей естествознания, антропологии и этнографии на годичном заседании 15 октября 1907 года об избрании Николая Александровича в почетные члены за «выдающиеся научные заслуги, выразившиеся в общирном, весьма интересном и важном в теоретическом отношении труде «Периодические системы строения вещества». Диплом подписали такие известные русские ученые, как Н. А. Умов, К. А. Тимирязев, Д. Н. Анучин, Н. Е. Жуковский, Н. А. Каблуков, Н. Д. Зелинскйй и др.
Николай Александрович продолжил повествование:
«Сокращенный вариант моей работы «Периодические системы строения вещества» был переведен в 1910 году на немецкий язык. В широко известном международном органе фи-ико-химиков, «Журнале физической химии» (Z. Phys. Chem.), был опубликован реферат этого перевода с положительной его оценкой известным немецким физико-химиком В. Оствальдом. Он писал: «Хотя автор идет довольно далеко в своих рассуждениях и этим самым на первый взгляд немного отталкивает читателя, все же референт считает, что в этих рассуждениях многое достойно внимания».
Но были и неудачи, В. Крукс, редактор английского журнала «Новости химии» («Chemical News»), не принял мою статью для публикации, так как считал, как это ни странно, мои представления о строении атомов «чистой спекуляцией»…»
Ксения Алексеевна достаточно быстро нашла нужную бумагу. Она была на английском языке, но Ксения Алексеевна перевела, что в ней было написано:
«Профессору Морозову. Свободная высшая школа, Ст. Петербург.
Дорогой сэр! Я получил Вашу статью своевременно, но, к сожалению, считаю ее неподходящей для помещения в «Новостях химии». В настоящее время это чистая спекуляция; нет никаких экспериментальных доказательств, подтверждающих эту гипотезу. Кроме того, иллюстрации трудно воспроизвести, и они требуют больших затрат.
По Вашей просьбе я посылал ее сэру Вильяму Рамзаю. Он прочитал ее и вернул мне. Если Вы хотите знать его мнение, то свяжитесь непосредственно с ним. Прилагаю к настоящему письму Вашу статью и, с благодарностью за предоставленную возможность прочитать ее, остаюсь преданный Вам
Вильям Крукс».
«Но о моей работе все же узнали за границей, — продолжал Николай Александрович. — В 1908 году на страницах «Журнала Русского физико-химического общества» появилась положительная рецензия на мою книгу.
Популярный среди русских естествоиспытателей журнал «Физическое обозрение» опубликовал в 1909 году статью Б. А. Шишковского «Последние открытия в области радиоактивности с точки зрения теории строения атомов Н. А. Морозова». Богдан Андреевич Шишковский (1873–1931) окончил Киевский университет. После заграничной стажировки у В. Оствальда и у В. Рамзая работал в Киеве, в 1907 году получил степень магистра химии в Киевском университете за работу «Применение теории строения атомов и молекул Дж. Томсона к химии». После революции он заведовал кафедрой физической химии Краковского университета. Сокращенный вариант этой статьи он опубликовал в Англии, в журнале «Nature»…»
Затем Николай Александрович показал на книгу В. Рамзая «Элементы и электроны», написанную в 1908 году и переведенную на русский язык в 1913 году под редакцией и с примечаниями Н. А. Морозова. В своей книге В. Рамзай задавался вопросом: «Не могут ли элементы быть сложными и быть построенными из более простых веществ, подобно тому как построены углеводороды?» Н. А. Морозов в примечании написал: «Эта идея была подробно разработана мной в «Периодических системах строения вещества» (изданных в 1907 году), где показано, что все свойства элементов в полных периодах вышеприведенной системы можно объяснить комбинациями первичных радикалов гелия, водорода и «архония» в их атомах».
Николай Александрович заметил:
«Жизнь ученого лучше всего обрисовывается на фоне исторического развития тех идей, которым он служил. Только таким путем и понимается вполне его роль и значение.
Международность — это главная характеристика всякого истинного знания. Ньютон и Кеплер, Дарвин и Маркс, а с ними и Менделеев в своих теоретических выводах являются достоянием всего мыслящего человечества. Их открытия ложатся в основу мировоззрения каждого из нас и лягут в основу мировоззрения каждого из будущих поколений.
Эволюционная теория проникает теперь и в невидимый мир атомов и тоже обнаруживает в нем закон прогрессивного осложнения действующих единиц. Вместе с тем она бросает нам луч света и на химию будущего.
Проблема строения вещества была ключевой в моих теоретических рассуждениях, так как она лежит в основе всех остальных наук о природе.
А вот книга, которая вышла в 1909 году, — «В поисках философского камня». В ней я проанализировал процесс возникновения и развития химических знаний с древнейших времен до 1908 года. На основании редких источников, но вместе с тем стараясь сделать это увлекательно, я описал путь человеческого познания от алхимии до радиохимии. Переживая мысленно весь тернистый и извилистый путь, пройденный химией со времени ее возникновения на земле, нельзя не убедиться, что на всем этом пути почти неизменно светила ей одна и та же путеводная звезда — стремление разъяснить законы эволюции всех видов вещества и найти способы для их трансформирования.
В этой книге представлен исторический анализ начального периода развития учения об элементах, связанного с представлениями о единстве вещества и его строении.
Я коснулся и происхождения химии, появления алхимии, связи ее с культурой того времени. Обращаясь к началу наук, в том числе химии, терявшемуся «в глубине веков», я показал, как мысль рождается из практической деятельности человека. Чтобы понять, каким образом появилась мысль о возможности получения философского камня, я мысленно перемещался на позицию алхимиков, пытавшихся отыскать средство для превращения металлов в золото и серебро. Я старался проникнуть в их сознание и воспроизвести способ мышления алхимиков. Даже и не роясь в исторических документах, а лишь на основании одних элементарных соображений о несложной психологии древнего человека, мы можем восстановить перед собой все его последующие поступки и ощущения с такой же точностью, как если бы мы все это незаметно наблюдали собственными глазами. Вот, например, представления древнего человека, который получил впервые бронзу. Случайно сплавив в горне около четырех частей меди с одной частью олова, он вдруг обнаружил вместо красной меди и белого олова желтоватое металлическое вещество, которое никто в то время не имел возможности отличить от золота. Вынув сплав из горна, человек с волнением торопливо рассматривал его; с тревогой, смешанной с восторгом, он зарыл полученное им сокровище. Потом он старался срочно приобрести все имеющиеся в окрестностях медные и оловянные вещи для того, чтобы сплавлять их вместе и зарывать свои сплавы в землю. Но как передать огорчение древнего человека, когда, проверяя через несколько недель после первых дождливых дней свои сокровища, он вдруг увидел, что они покрылись тем самым зеленоватым налетом, каким при подобных условиях покрывается обыкновенная медь.