Четырнадцать ночей длиною в жизнь

Врач махнул рукой, потом коротко приказал.

– Пошли. Только смогу вам показать ее через стеклянную дверь.

Они прошли в отделение для больных тифом, остановились перед одной из дверей.

– Вот палата для выздоравливающих, то есть для тех у кого прошел кризис и сейчас их жизням ничего не угрожает, но до полного выздоровления еще очень далеко. Вон у окна кровать, на которой лежит ваша Хая.

Фрида ничего не говорила. Стояла молча, а по щекам ее текли крупные слезы.

Рассказ Хаи:

Все ко мне пристают, как это все произошло.

А я откуда знаю.

Помню только, подошел ко мне папа, погладил по голове и говорит:

– Хая, ты что это придумала, иди и помогай маме поднимать Гену. Ей одной трудно.

Я села в кровати, в комнате было темно и очень холодно. Я начала смотреть по сторонам, на других кроватях лежали люди, но никто не стонал, как в той палате, где я раньше лежала, было очень тихо. Я очень удивилась и хотела позвать кого-нибудь, но не успела , в палату вошел какой-то дядя, посмотрел на меня и как закричит

– Живая она, живая!

Схватил меня на руки и понес по лестнице вверх. Мне стыдно было, на мне не было никакой одежды.

Вот и все, что я могу рассказать.

***

Через две недели Хаю выписали из больницы. Первый вопрос, который она задала Фриде:

– Мама, а когда у меня отрастут волосы?

Фрида обняла свою дочушку:

– Отрастут, родная моя. Ты и так самая красивая девочка на свете.

ПОСЛЕВОЕННЫЕ НОЧИ

В ночь с восьмого на девятое мая 1945 года по радио объявили об окончании войны.

Люди выскакивали на улицу , обнимались с совсем незнакомыми людьми, поздравляли с победой.

– Фрида. Почему ты не радуешься? Война закончилась, мы фашистов разгромили.

– Я радуюсь, отвечала она, - радуюсь тому, что моим сыновьям не придется идти воевать. Надо домой возвращаться, в Литву. Вдруг кто живой остался.

Вскоре семья Фриды получила разрешение на возвращение, но не в Литву, а в то место, откуда была эвакуирована.

Все в этой стране делается по разрешению, по указу. Думала, после войны будет немного свободнее дышать, но пока не получается.

В долгие темные ночи Фрида размышляла вслух.

Но все равно хорошо, поезд на этот раз везет семью Фриды с востока на запад. Расписания нет, но перегоны длиннее, никто не смотрит в тревоге на небо, а вдруг бомбежка.

Чем не жизнь. Живи и радуйся.

Но Фриду одолевают горестные мысли, куда я еду, к кому я еду. Непонятно, впереди неизвестность, но главное - война закончилась.

Дорога оказалась не такой уж длинной, всего ничего, месяц только.

Вернулись они в областной город Белоруссии. Везде разруха, но люди полны оптимизма. Фриде и ее семье выделили небольшой дом, там она встретилась со своей сестрой Басей, которая тоже овдовела в эту войну.

В общем жизнь начала налаживаться, а кто погиб, того уже не вернешь и остается только память и паек, как семье погибшего, но Фриду это не коснулось.

Память конечно осталась, а вот паек урезанный, она является не вдовой, а семьей без вести пропавшего.

Сочувствие в те годы такое не вызывало, только подозрение, дыма без огня не бывает.

Если нет среди погибших, значит предатель, а это вызывает всякие сплетни и косые взгляды.

Хая пошла оформлять документы, прибавила себе год и поступила в ФЗО, по специальности швея. Она была очень маленького роста и поэтому у станка стояла на ящике, который ей подставлял мастер, жалел он ее.

Все жили с надеждой на будущее, и семья Фриды не была исключением, но в одну страшную ночь во входную дверь громко постучали.

Фриде показали ордер на обыск и на арест.

– Давайте сделаем все быстро. Вы показываете где у вас спрятаны драгоценности, а мы не будем ваш дом переворачивать вверх дном, - предложили хозяйке.

– Согласна я. Вот мои драгоценности, - Фрида показала на своих детей.

– Ты еще издеваешься, спекулянтка. Пока советский народ воевал, вы и ваши сородичи наживались на горе людском.

Один из вошедших грубо оттолкнул Фриду и приказал своим подчиненным начать обыск.

В доме, как и обещали, все перевернули. Но других драгоценностей, кроме тех на которые Фрида добровольно указала, не нашли.

– Умеют они прятать, но ничего, найдем, - пригрозил офицер.

– Товарищ лейтенант, откуда могут быть в этом доме богатства. Посмотрите на них, - позволил себе возразить один из подчинённых.

– О, и защитник нашелся. А, впрочем, чему удивляться, сородич. Ворон ворону глаз не выклюет. Давайте, гражданка, собирайтесь, поехали, - приказал командир.

Сегодня много говорят о сталинских репрессиях, о невинно осужденных, но к Фриде это не относилось. Она в самом деле была преступницей.

На суде она сразу признала свою вину, за что получила шесть лет.

Преступление ее было тяжелым, она хотела выжить и главное поднять на ноги своих детей.

По урезанному пайку семья Фриды получала хлеб, но одним хлебом сыт не будешь.

Фрида резала этот хлеб на части, ходила на вокзал и продавала его проезжающим солдатам, а на выручку могла покупать у крестьян картошку и другие овощи, чтобы хоть как-то прокормить свою семью.

Поздними вечерами дети Фриды поднимались на гору, с которой можно было увидеть тюрьму, в которой содержалась их мать, и громко все вместе ее звали.