Четырнадцать ночей длиною в жизнь

Приблизительно такие беседы вели эти люди, которые любили друг друга до самозабвения и готовы были пройти через любые испытания, только чтобы их не разлучили.

А поезд продолжал свое движение на восток и ему не было никакого дела до тех пассажиров, которых он должен был доставить на новое место жительства.

ДЕСЯТАЯ НОЧЬ.

– Фрида, тебе уже надо уходить с работы, - предложил своей жене Евсей.

– Конечно мне нелегко, но я не представляю себе, что я буду делать дома.

– Самое главное, родная моя, ты будешь готовиться стать мамой в третий раз, и попрошу тебя, Фрэйдэлэ, давай у нас родится доченька.

– Так я не против, но надо немного подождать. Мне нелегко на работе, но здесь вообще невозможно находиться. Целыми днями крики, скандалы, кто у кого взял что-либо. Очень трудно. А вечное хвастовство, как они там жили хорошо, но если надо строить еврейскую республику, то все кинули и приехали сюда комаров кормить. Скажи честно, ты веришь им?

– Не знаю. Как думаешь, а во все наши приключения верят?

– Ты это называешь приключениями, это хорошо. Когда-то я думала о евреях по-другому. Мне казалось, они должны быть более тихими, покладистыми, а они... Ты знаешь, Ишие, они уже наверно не евреи, а советские люди.

Мужчина рассмеялся:

– Фрида, евреи не могут быть советскими людьми?

– Советские люди не могут быть не только евреями, но и русскими, грузинами или татарами.

– Я не понимаю тебя, это плохо или хорошо?

– Не знаю. Мы приехали недавно в эту страну и поэтому еще не стали полностью советскими и поэтому видим все немного со стороны. Они хотят построить общество равенства, каждому по потребностям и способностям, но на самом деле, твой бригадир пристроил своего сына счетоводом, а в помощники ему дал дипломированного специалиста, Рахэль Яковлевну. Это правильно, ты считаешь?

– Конечно нет, но я думаю, это небольшие издержки, которые со временем пропадут.

– Тебе не дают премию, хотя постоянно посылают на самые тяжёлые участки. Как думаешь, почему?

– Фрида, ты мне задаешь вопросы, на которые у меня нет ответа, я очень плохо знаю русский язык. Поэтому не могу спросить.

– Вот ты и ответил на вопрос. У нас двое детей, очень скоро появится третий ребенок, а жилье дают бездетным парам или совсем одиноким. У них потребности выше? Нет, у них возможностей больше.

– Фрида, я тебя очень хорошо знаю. Скажи, к чему ты завела весь этот разговор?

– Ко мне сегодня приходил, как их там, я совсем путаюсь в их названиях, наверно полицейский, в общем, Гриша Гройсман.

– Что этому проходимцу надо было?

– Вот видишь, и ты нашел на этой великой стройке, на этой советской авантюре, проходимца.

– Фрида, мне стать на колени, чтобы узнать, зачем приходил этот,- он сделал паузу, а потом закончил, - Гриша Гройсман.

Женщина рассмеялась, потом вынула из кармана халата открытый конверт и молча протянула ему.

Евсей раскрыл конверт, вынул оттуда маленький лист бумаги, на котором на идиш было написано всего несколько строк.

*****

Здравствуй дорогая моя маленькая сестренка.

Я уже не думала, что мы когда-нибудь увидимся, как вдруг меня вызывают в Органы и подают твое письмо, адресованное мне.

Я очень растерялась сначала, не могла поверить, но подробно об этом поговорим при встрече, которая, надеюсь, скоро произойдет.

Я не ученая, и поэтому пишет это письмо под мою диктовку моя дочь, которую зовут как и тебя, Фрида.

Поэтому давай не будем заставлять этого золотого ребенка напрягаться и отпустим ее гулять, а обо всем поговорим при встрече.

Жду тебя и всю твою семью, твоя сестра, Бася.

*****

– Фрида, ты хочешь ехать к своей сестре?
– Спросил после прочтения письма, Евсей.

– Очень хочу. Я хочу быть поближе к своим родственникам. Витебск-это совсем рядом с нашей Литвой. А вдруг когда-нибудь мы сможем поехать к себе, в Утену.

– Но ты совсем не знаешь свою сестру.

– Если бы она не захотела со мной встретиться, то не написала бы это письмо.

– Терять нам нечего, если что, вернемся сюда. Только я тебя прошу, давай сначала родим девочку. Ты сама говорила, что хочешь Хаю.

ОДИНАДЦАТАЯ НОЧЬ

Летние сумерки обычно длятся очень долго, особенно, если находишься в тревожном ожидании мужа с работы.

Привыкнуть к этому невозможно, хотя такое состояние у советских людей длится в течении уже долгого времени.

Фрида сидела в маленькой кухне за столом, подперев рукой голову. Где он, думала она про себя, поминутно поглядывая на часы, которые висели на стене.

Наконец она услышала шум и поняла, дождалась.

– Ишие, где ты пропадал так долго?

– Искал себе новую жену.

– Лучше так, чем по-другому.

– Как может быть иначе?

– Сколько уже людей ушли на работу и не вернулись, а потом жены носят им передачи в тюрьму, пока сами там не оказываются.

– Фрида, не говори глупости. За что нас арестовывать?

– За что арестовали Якова Мироновича, Ивана Степановича и других? Хочешь, еще назову тебе многих . А мы все-таки приехали из-за границы.

– Сейчас мы уже в одной стране живем.

– В одной стране, говоришь, а почему мы не можем туда поехать? Почему не получаем писем от родных и не знаем, доходят ли наши письма?