Чилима
Шрифт:
– Какую книжку?
– "Парфюмер"!
– Ты что, еще не прочитал "Парфюмера"?
– Очкарик заорал на Марка ни с того, ни с сего.
– Его же недавно издали,- оправдывался Марк.
– Когда "недавно"? Я в "Иностранке" три года назад его прочитал!
– Максим, ты у нас чувак уникальный, а мы - обычные люди,- Марк посмотрел почему-то на меня.
– Я тебе сейчас глаз набью!
– меня взъярил его взгляд.
– За что?
– Ты сам знаешь!
– Все, хватит, не начинайте! Марк, давай дальше!
– Яцек в зародыше прервал нашу пикировку.
– Да уже и рассказывать
– Книжку читаю!
– И все?
– И все! Они ушли и больше не возвращались. Я дочитал до того места, где деда с моста упал...
– Какой деда?
– снова встрял Очкарик.
– Как какой? А говоришь, прочитал! Может, ты другого "Парфюмера" читал, Макс?
– Марк, недоверчиво усмехаясь, смотрел на Очкарика.
– Марк, я сейчас отдам Колоде твое тщедушное тельце! И через пять минут он тебе глаз на жопу натянет,- наш друг очень обижался, когда его подозревали во лжи. Он свирепел, когда кто-то из нас сомневался в правдивости его слов. Но если кто-то сильный со стороны ставил Максу на вид по поводу нестыковки в его историях, то тогда ничего, Очкарик хавал.
– Я за три смогу!
– быстро подтвердил я свою готовность к возмездию.
– Максим, не делай опрометчивого шага! Я же не хотел тебя обидеть, просто ты забыл про того деду!
– Марк то ли придуривался, то ли взаправду испугался, артист.
– Про какого персонажа ты говоришь?
– раздраженно спросил Очкарик.
– От которого Гренуй ушел. Он ему еще кучу рецептов оставил на духи. Мост обвалился, когда деда спал!
– Марк, как мог быстро, объяснял, что он имел в виду.
– Бля, Марк! Так и скажи - тот, у которого Гренуй работал подмастерьем,- старый парфюмер Бальдини! Но он не с моста упал, а вместе с мостом, который ночью обрушился. И не рецепты ему Гренуй оставил, а формулы духов. Ты выражайся понятнее!
– наш друг постепенно оттаивал: его коньком было преподавание.
– Да-да, я неправильно сформулировал!
– Марк уверенно посмотрел на меня: он понял, гнида, что все обошлось.
– Дальше рассказывай, Марк, снова тебя ждем!
– я пытался выглядеть злобным, но без особого успеха.
– Да я же говорю, рассказывать нечего! Я в последующие дни собрал в кучу обрывки разных историй, но за их достоверность не ручаюсь. Во-первых, меня больше не дергали на работу. Я отдал робу и все - валялся в каюте целыми днями. Во-вторых, там ужасно кормят! Я ничего хуже в своей жизни не ел. Думал, мои кости исхудают. Как эти моряки там живут эту жизнь, мне непонятно!
– Марк, мы же не раз тебя звали к нам в бурсу пожрать! Чего ты не соизволил прийти подхарчиться? Тогда бы ты понял, что такое плохая жратва!
– Очкарик действительно несколько раз зазывал Марка на бурсовский камбуз. Но тот не появился там ни разу, хотя пожрать любил.
– В армии, по слухам, еще хуже кормят. Что же, мне из-за этого в армию надо было идти?
– ответил вопросом Марк.
– Да, из-за этого в армию идти не стоит!
– согласился Яцек.
– Но при чем здесь плохая еда, Марк?
– При том, что мне мама
всегда говорит: "Кушать надо хорошо!" - ответил Марк.– Но ты рассказываешь не про еду. Давай уже, заканчивай!
– теперь и Влад начал закипать.
– В общем, со слов экипажа, якобы произошла такая история. Боцман после вечернего чая пошел посрать к себе в каюту. После завершения процесса дефекации смотрит - в унитазе не смывается, а наоборот, немного прибыло. Он пошел, включил насос забортной воды, размотал пожарный рукав к себе в каюту и сунул его в очко. Решил продавить фановую. Он же не знал, что клинкет закрыт, думал, где-то просто засор. Вся эта херня под давлением, естественно, пошла наверх, а наверху каюта мастера находится. Именно в этот самый момент там на толчке сидела Волосатоножка...
– Кто?
– мы хором спросили у Марка.
– Новая дневальная. Мы с ней вместе пришли на пароход. У нее ноги не просто волосатые, а шерстяные,- в палец толщиной, почти как у меня. Мастер сразу ее себе застолбил. Накрыл поляну, влил в нее одну бутылку шампанского, а посередине второй она запросилась в туалет. Только присела поссать - тут боцман врубил насос...
– он посмотрел на нас взглядом прорицателя.
– И что?
– Что? Весь гальюн у мастера в каюте - в говне пополам с морской водой!
– А телка?
– спросил Макс.
– Ну и телка немного... Хотя она больше испугалась.
– Гальюн весь в говне, а телка немного?
– Очкарик засомневался.
– Она же первый удар на себя приняла! Как раз она и должна была быть вся в говне, а не гальюн... А мастер что?
– А что мастер? Мастер есть мастер! Проявил выдержку и самообладание в непростой ситуации! Деду приказал разобраться с говном! Хотя особо разбираться было не с чем, после того как я клинкет отдал. Волосатоножке поставил задачу быстро все помыть - благо, она была на месте. И все. Инцидент был исчерпан,- Марк посчитал, что рассказ окончен, открыл дверь, и вышел из машины.
– Все, погуляли! Сейчас дождь пойдет,- добавил он, глядя в сторону Орлиной сопки.
– Блин!
– Яцек подорвался за ним.
– Я не понял, а Марка из-за чего списали? Что мне бате сказать?
– спросил я у Макса.
– Его списали за неблагонадежность, так и скажи! Пойдем, Марка догоним!
– он открыл бардачок и достал черный складной зонтик. Кстати, "Три слона"! Автомат! Очкарик раз в полгода ходил в Японию, покупал себе аппаратуру, еду, пиво, виски, кока-колу и другие добряки. Я порой заказывал ему блок жевательной резинки, она там очень вкусная и хорошо пузырится - в отличие от "Турбо". Правда, дорогая, конечно, но в Японии все дорого.
Макс поставил на руль блокиратор, снял с панели антирадар и убрал его на пол между сиденьями. Выйдя из "крауна", он пискнул брелоком сигнализации, и мы быстро пошли вслед за Марком и Яцеком.
– Марк, я не понял, если тебя не спалили, то за что с парохода списали?
– когда мы их догнали, я попытался прояснить этот вопрос до конца.
– Я же говорю: это был антисемитский заговор во главе с боцманом! Он предъявить мне ничего не смог, но по пароходу бегал и кричал, что это я совершил диверсию. И мастер с дедом тоже, скорее всего, антисемиты, если повелись на его рассказы! Я других причин не вижу!