Чм66 или миллион лет после затмения солнца

Ураном и другими, как кто-то из них, узнав меня, стукнул по плечу стоявшего лицом к подъезду мужика в черном пальто.

Мужик обернулся и это был Искандер.

– Давно откинулся?

– Недели три как.

Мы смотрели друг на друга и молчали. Что говорить-то? Махмудов все понимал не хуже меня. Но что-то надо говорить и Искандер сказал:

– Ладно… Я вернулся… Теперь все они ответят за Нуртасея.

Я промолчал. Хотел сказать, что, по подлинному счету, не его это дело. Никто никому ничего не должен. Хотел сказать, но не сказал и, попрощавшись, продолжил шаг к трамвайной остановке.

За неделю до похода к цэковскому подъезду встречался я и с

Коротей. Пришел он в субботу и свистнул мне в окно.

Разговаривали на скамейке у подъезда.

– Даль умер, – не успел я присесть, как с испуганными глазами сообщил Володя.

– Какой Даль? Актер что ли?

– Ага. Олег Даль.

– Он, что твой друг?

– Да нет… – Коротя смешался. – Какой он мне друг?

– Так какого ж… – Я не сдержался. – На х… мне обосрался какой-то Даль?

– Извини, Бек.

"Все ложь, пиз…ж и провокация. – я разговаривал сам с собой.
–

Ты теперь понял, что ни х… не стоишь? То-то же… Вовка тут ни причем. Зря я на него так. Он друг Шефа, но не более того. Дружба что? Выдумка, миф".

– На годовщину кто приходил?

– Пришли старики, родственники.

– Из наших никого не было?

– Каких еще наших? Смеешься?

– Да-а… – вздохнул Коротя.

В лаборатории помимо Марадоны и Терезы Орловски работают другие новенькие. Томирис и Карина. Нехорошо воевать с женщинами, но ничего с собой поделать не могу. И та, и другая действуют на нервы. Томирис

– жеманством, болтовней невпопад, Карина тем, что мажется и пудрится какой-то вонючей парфюмерией. От ее макияжа в комнате стоит амбре, от которого першит горло и слезятся глаза. Я попросил Надю Копытову:

– Скажи Карине, чтобы перестала марафетиться. Дождется, что в ответ я начну пускать Першинги.

– Бедный… Они тебя доведут. – Надя побежала к Карине:

"Перестань чем попало мазаться!".

Карина лаборант-машинистка, ей 23 года, приехала из Рудного. Ее муж учится в алма-атинской школе милиции.

Раза два я сделал ей замечание уже не из-за парфюмерии. Салажка вместо того, чтобы делать правильные выводы, не унималась. Когда в третий раз я попросил ее не лезть в разговоры старших товарищей и услышал от нее: "Позорник!", то по-настоящему вышел из себя. Она ненадолго притихла, но оправившись от моей брани, продолжала огрызаться.

На то и коллектив, чтобы перевоспитывать человека. Получится не получится, но пытаться надо.

Томирис на год моложе меня, не замужем. Ее, как и Карину, я шугаю каждый рабочий день. Зашугал настолько, что однажды Томирис молча поставила мне на стол пузырь "Русской".

– Это еще что такое?

– Марадона сказала, что путь к сердцу Бектаса лежит через бутылку.

– А ну пошла в сраку!

Может Марадоне со стороны и видней, но упрощать не по-товарищески. Тем более, что она и некоторые другие комсомольцы называют меня наставником молодежи.

– Марадона, – я обратился с вопросом, – что это значит "путь к сердцу Бектаса лежит через бутылку"?

– Что разве не так? – Марадона смеется.

– Как тебе сказать…

– Да не мучайся.

– Это совсем не так.

– Я шучу.

Гуррагча по национальности не монгол, – казах. Зовут его Хали. Не монгол, но рысачит что незабвенный хан Котян. Смеется и зауживает и без того узкие глаза, щерится золотыми фиксами: "Хи-хи-хи!".

Поглядишь на такого и начинаешь постигать, чего стоило русскому народу пережить татаро-монгольское нашествие.

Хали самец всем мужикам на зависть. Монгол практикует исключительно силовой беклемиш. Его коронка – анальный секс. По совокупности доблестей получил от Шастри дополнительную кличку

"ахмеровский бычок".

Он ходит одновременно и с Томирис, и с Кариной.

От улыбки станет день светлей…

Песня "Снег кружится, летает…" у Иржи Холика и Магды Головы

– семейный гимн. Поют ее в доме исключительно на день рождения или по случаю пребывания у них в гостях важного человека.

День рождения у Магды 4 июня, о чем она предупреждает будущих гостей за месяц. Специальной программы подготовки к торжеству у нее нет, но то, как она об этом по несколько раз заблаговременно оповещает друзей и приятелей заставляет и по трезвяни и по пьяни не забывать, что нас ждет 4 июня.

Пьют в доме Иржика и Магды каждый день, с утра до вечера, но на день рождения хахаль Таньки обязательно принесет магнтофон, сама сестра Головы обещает к тому дню накатать кого-нибудь из лопухов и прийти не с пустыми руками.

Таньке уже восемнадцать и девчонка она с головой. Шутя накатывает пьяных мужиков. Кого-то и продинамит, а с кем-то и всерьез приторчит где-нибудь на пару дней. Хоть и прикинута сестра Головы не ахти как, но пожилые мужики западают на нее всерьез. У Таньки хорошо развитая грудь, и глаза как у Орнеллы Мути.

– Бектас, не обзывайся, – просит она.

– Я не обзываюсь. Орнелла Мути красивая женщина.

– Не гони. Блядешка, наверное.

– Танька, это действительно известная итальянская актриса.

– Все равно не надо. Фамилия у нее, как у прошмандовки.

Ничего странного в протестах Тани Головченко нет. Когда Марадона сказала, что я похож на ее отца, первое пришло в голову: он у нее, что тоже пьет, как я?

Есть у Таньки постоянный парень по фамилии Сурков. Не сказать, что он он смотрит на Танькино лаврирование сквозь пальцы, однако, в меру природного спокойствия не разделяет возмущения соседей Головы, которым не дает покоя распущенность Таньки.

Сурков по себе знает: мало ли чего не бывает по пьяни. Пьет он, как и подруга, много и то, как Танька на его глазах пуляет сеансы,

Суркова если и нервирует, то виду он не подает. Потому как, младшую

Голову не переделаешь. Такая она. Крепит верность Суркова подруге и то, что среди парней на районе не он один любит без памяти Таньку. К примеру, обожает ее Игорь, официант ресторана "Болгария". Ровный, обходительный пацан, планы насчет Тани у него серьезные.

Игорь познакомил младшую Голову с матерью, несколько раз просил ее руки.