Что мне делать без тебя?

Самолет опять лег на крыло. Олеся вздрогнула и вздохнула во сне. Карен приоткрыл глаза и искоса взглянул на нее. Его жена была в полном порядке. Он может быть доволен: воздушная, с разметавшимися волосами, в изумительно сидящих на ней новых брюках. Его жена... Карен наклонился к ней. Теплое дыхание нежно коснулось его щеки.

– Леся, - тихонько позвал он.

– Ты сам приказал мне спать, - пробормотала она.
– Вот я и сплю. Зачем ты меня будишь?

– Прости, пожалуйста, я только хотел сказать, что ты невыразимо хороша. Больше не буду, - пообещал Карен и крепко стиснул ее руки коленями.

– Болтун!
– удовлетворенно проворчала Олеся.

Самолет стремительно набирал высоту.

Неправдоподобно синее небо над Венецией. Крики гондольеров под окнами и не ослабевающая даже к ночи жара. Первые дни Олеся еще двигалась с трудом, быстро уставала, и приходилось либо возвращаться в гостиницу, либо пережидать где-нибудь в тенечке, пока она отдохнет. И вечером она засыпала рано, едва добредала до номера. Но Карен с удовольствием отметил, что таблетки на тумбочке остались нетронутыми с самого дня приезда, по комнатам носится запах новых духов, а на креслах постоянно валяются непрерывно меняющиеся цветные тряпки. Отец писал, что у них все в порядке, и они уезжают во Флориду. Казалось, Олеся совсем перестала интересоваться любимым вином, но через неделю, когда она, очевидно, начала меньше утомляться, Карен, зайдя вечером в спальню, увидел на ковре пустую бутылку.

– Леся, пойди, пожалуйста, сюда, - позвал юный муж, стараясь сохранить самообладание.

Олеся вошла, безмятежно улыбаясь. Ее настроение тоже показалось ему неестественным.

– Ты можешь объяснить, что это такое?
– и он кивнул на бутылку.

– Горничная забыла убрать, - безмятежно ответила Олеся.

– Ах, вот как, забыла убрать горничная!
– медленно накаляясь, повторил вслед за ней Карен.
– А откуда здесь посудина? И что там было?

– Очень легкое вино, - с давно забытой мелодичностью пропела Олеся.
– Можешь посмотреть на этикетку. Я не помню, какое. Не сердись!

И она потянулась к нему. В любом ином случае Карен сразу рванулся бы к ней, но не сегодня.

– Хорошо, - мрачно бросил он, садясь в кресло.
– Значит, ты опять взялась за свое! А откуда дома появлялись эти бесконечные бутылки?

Олеся поправила волосы.

– Ты разве до сих пор не догадался?

– Нет, - ожесточенно ответил Карен.
– Ни я, ни отец.

– Подумаешь, загадка!
– Олеся наморщила нос.
– В конце концов, не все ли тебе равно?

– Нет, мне не все равно!
– закричал, срываясь, Карен и с силой запустил какую-то книгу в тумбочку.

Жалобно звякнули флакончики Олеси. От неожиданности она вздрогнула, но не испугалась.

– Если бы мне было все равно, - в ярости продолжал Карен, - я бы давно бросил тебя ко всем чертям с твоими вечными любовниками, истериками, пьянками и трагедиями! Если бы мне было все равно, я бы не вытягивал бы несколько месяцев из депрессии, в которую ты впала по милости своей несравненной подруги! Недаром я ее всегда не переносил!

– Это грех, Карен, - в смятении прошептала Олеся.
– Ее уже нет...

Карен тотчас пожалел о сказанном, но сдерживаться больше не мог. Ах, значит, его слова - грех?! А пить - не грех? А аборт - не грех?!

– Ну, пусть я возьму грех на душу!
– окончательно остервенился он.
– Бог мне должен его простить за мою любовь к тебе, если ты до сих пор о ней не догадываешься! И я даже не знаю, что я с тобой сделаю, Леся, я просто за себя не ручаюсь, если ты не прекратишь без конца опустошать бутылку за бутылкой!

Теперь жена действительно присмирела. Она хорошо представляла, на что способен Карен в ярости, поэтому с опаской поглядывая на него, отступила к двери. Но Джангиров, сразу заметив маневры, вскочил и встал в дверях.

– Ты не выйдешь отсюда, пока не скажешь, кто приносил тебе дома вино!

– Ну, если ты так настаиваешь...
– робко начала Олеся.

– Я требую!
– крикнул Карен.
– Слышишь, я требую, и немедленно!

– Левон, - просто ответила она.

Карен ошеломленно открыл рот.

– Что?
– недоуменно спросил он.
– Повтори, что ты сказала?

– Я сказала: Левон.

– Нет, Леся, это невозможно...
– растерянно пробормотал Карен.
– Зачем ты лжешь мне?

Он прекрасно видел, что она не лжет.

– Я говорю правду, - пробубнила Олеся.
– И Дуся теперь тоже в курсе. Только она побоялась выдавать Левона отцу и объяснила, что никак не может дознаться.

Карен снова опустился в кресло.

– Леся, - устало сказал он, - что ты со мной делаешь! Зачем ты втянула в эту историю ребенка? Ведь узнает отец...

– Ну и что?
– с вызовом спросила Олеся.
– Он снова будет тебя оттаскивать от меня собственными методами?

Карен недобро посмотрел на нее.

– В общем, так, - сказал он, и в его голосе зазвучали металлические нотки Джангировых.
– С этой минуты ты забываешь про Левона. Никто больше ничего не выясняет и ни о чем не узнает. Но главное то, что с сегодняшнего дня ты больше не прикасаешься ни к водке, ни к вину. Ни под каким видом. Иначе...
– он угрожающе замолчал.

Олеся, надменно закинув назад голову, ждала окончания.

– Иначе, - повторил он, мельком глянув в ее сторону, и голос его стал глухим и бесстрастным.
– Иначе нам в самом деле придется разойтись.

Он никогда не смог бы с ней расстаться, ни под каким видом. Он лучше согласился бы ее лечить, возить по врачам, мучиться и падать от усталости, но только чтобы она была рядом, всегда, всюду, Леся, любимая... Но он хорошо знал, что этот дьявольский характер, с виду такой пластилиново-послушный и шелково-податливый, ничем не пронять, кроме жесткой, даже жестокой силы. И испугать ее можно только одним. И Олеся действительно испугалась, хотя для вида сдалась не сразу.

– Ты просто пугаешь меня, - неуверенно сказала она.
– Но я постараюсь...

– Не "постараюсь", а "больше никогда не буду, Карен!" - отчеканил молодой муж и взял в ладони ее лицо.
– Повторяй за мной: "Я! Больше! Никогда! Не буду!" И не брыкайся!

– Пусти сейчас же!
– прошипела Олеся.
– Я плохо себя чувствую!

– Не ври! Ты прекрасно себя чувствуешь, если пьешь бутылку за бутылкой! И как я ничего не заметил?! Ты хитрая, Леся, изворотливая, раз тебе удается обмануть даже меня! Но это в последний раз! Больше ни на что не надейся! Ну-ка, постой!..
– он на мгновение отпустил ее и с мастерски сыгранным вниманием пристально уставился куда-то в угол за ее спиной.
– Что там такое?
– тихо, угрожающе сказал он.
– Неужели опять вино?..

Олеся с удивлением обернулась. Там ничего не могло быть. Но сопротивляться она перестала, в недоумении рассматривая комнату.

– Детский фокус, - прошептал ей в самое ухо Карен.
– Тебя очень легко обмануть...

Он схватил ее в охапку, высоко поднял и с размаху бросил на кровать, одним прыжком оказавшись рядом. Но прежде чем зажать поцелуем ей рот, он снова наклонился к ее уху и хладнокровно проговорил:

– Ты поняла меня, Леся? Ты все хорошо запомнила? Первая же бутылка - и мы расстаемся навсегда! Это не угроза, это реальность! Запомни мои слова как следует!