Что предназначено тебе… Книга первая

— Думаю, — глухо ответил Стефано, внимательно наблюдая за этими движениями и силясь преодолеть желание поймать руку корсиканца и плотнее прижать к своему члену, — если я скажу, что не хотел — ты не поверишь. К тому же это будет ложь.

Пальцы Доминико резко опустились, обхватывая его член, и стиснули так, что Стефано едва не взвыл на весь зал.

— У тебя есть выбор, — Доминико приблизился к нему ещё плотней и легонько цапнул зубами за ушную дугу, — ты можешь сползти вниз, встать на колени и мне отсосать.

Доминико сделал паузу, искоса наблюдая за лицом копа.

— Я хочу, чтобы это видели все, — продолжил корсиканец, насладившись зрелищем, — чтобы все знали, что у меня отсасывает коп. А потом я выну член из твоего сладкого ротика и кончу тебе на лицо. Ты пойдёшь домой, и все будут знать, что ты — подстилка мафиози, и не более того.

Рука Стефано рванулась к штанам, намереваясь сдавить пальцы Доминико, снова вернувшиеся к своей игре. Он сам не знал, чего хочет больше — запихнуть эту руку к себе в штаны или к чёрту отбросить ее, а потому лишь накрыл ладонью и с удивлением ощутил тепло. Рука Доминико была совсем не такой, как тогда, когда Стефано касался его в прошлый раз.

— Или ты будешь умирать по частям. Ты уже потерял дом — теперь ты потеряешь лицо. Потеряешь друзей. Потеряешь всё, во что верил, и всё, что было важно для тебя. Ты понял меня?

Даже сквозь шум крови в ушах Стефано расслышал эти слова, и в нём закипела злость.

Он повернул голову и выдохнул Доминико в лицо:

— Тебе так понравилось, когда мой член прочищал твой зад, корсиканец? — Стефано с усмешкой посмотрел на Таскони и отвёл его руку от себя. — Я сразу это понял, когда увидел тебя. Ты всегда мечтал, чтобы настоящий сицилиец вставил свою пушку в твой зад. Каждый раз, когда иду в душ, вспоминаю, как ты подо мной стонал…

Таскони дёрнулся. Лицо его исказилось злостью, но Стефано поймал его в ладони и, скользнув носом по щеке Доминико, приблизил губы к его уху.

— Попроси ещё и, может быть, я оттрахаю тебя, поганый корс.

Он сдавил зубами мочку уха** Доминико и дёрнул на себя, так что капо не смог сдержать болезненный вздох. Затем резко поднялся на ноги и стал протискиваться между рядами прочь.

* монета, в 1 лире 100 чентезимо

** укус за мочку уха — старинный итальянский обычай: «вызов принят»

10

Глядя на тонкого, как тростинка, Матео, сидевшего перед ним в белом теннисном костюме и рассказывавшего о нюансах обращения с мячами, Доминико потягивал из высокого треугольного бокала на тонкой ножке мартини и думал… Думал о том, почему этот коп так зацепил его.

Стефано был, безусловно, хорош — как породистый жеребец. Отхлестать его по вздымающимся бокам было бы более чем приятно.

Но было что-то ещё.

В тот вечер в опере Доминико не врал. Он в самом деле не любил слабаков. Но коп, хотя и стоял не на той стороне, явно не был слабаком.

Доминико то и дело вспоминал его горячие губы на собственном ухе, и мысли его были совсем не о том, о чём он должен был бы думать теперь. Собственно, мыслей не было вообще — был только зудящий напряжением член.

С улыбкой, крепко приклеившейся к лицу, он поднялся с кресла и, подняв Матео за талию в воздух, поставил его на пол, как куклу.

— Scusi bimbo*, мне нужно ещё поработать сегодня.

Матео обиженно моргнул.

— Простите, сеньор, у вас есть кто-то ещё?

— Всё может быть, — Доминико ловко развернул юношу и подтолкнул в спину, направляя к двери, не обращая внимания на осторожные намеки и явные попытки задержаться.

Работать не было никакой нужды — встреча с Антонио Джамонной, вторым человеком, из тех что должны были высказаться в пользу Доминико на выборах в Капитул, была назначена на вторник, и оставалось ещё три дня. Но Доминико хотел быть один — или, точнее, не совсем.

Закрыв дверь за спиной Матео, Доминико повернул ключ в замке и, проверив запор, взял в руки телефон. Немножко покатал трубку из ладони в ладонь, размышляя, не слишком ли спешит, а потом набрал номер, который Мариано доставил ему днём.

— Да.

— Buongiorno, мой сладкий! Как твои дела? — Доминико взял в свободную руку аппарат и подошёл к окну, где алое закатное солнце опускалось за кромку домов.

Стефано заледенел. Доминико чувствовал этот холод даже сквозь кварталы, разделявшие их.

— Не звони сюда… — прошипел Стефано, очевидно, прикрывая трубку рукой.

— Куда же мне звонить тебе? В участок? Думаю, твой друг Габино нас не поймёт.

Стефано молчал. Доминико почти что слышал скрежет его зубов.

— Ты получил мой презент?

Стефано помолчал секунду. Затем на пределе слышимости Доминико почудилось шуршание листов — Стефано, очевидно, доставал из конверта фото, которое Доминико прислал ему на днях. Их совместный вечер в опере отпечатался неожиданно хорошо. Доминико даже обнаружил на фотографиях несколько моментов, которые сам припомнить не мог: например, как входя в зал, обнимал Стефано, а тот тянул руку, чтобы обнять его.

— Чего ты хочешь от меня? — ледяным голосом поинтересовался Стефано.

— Я ведь уже сказал.

— Я тоже уже сказал.

— Хочешь, чтобы такое же письмо получил твой шеф?

Стефано скрипнул зубами.

«Мой шеф идиот», — хотел ответить он, но, поразмыслив, промолчал — Доминико вполне мог записывать разговор.

— Я согласен на торг, — сжалился тем временем Таскони, — помнишь, я предлагал небольшую поездку в пустыню?

— Помню, — признался Стефано.

— Можешь не беспокоиться — ты вернёшься домой до двенадцати, малыш.

— До двенадцати?

— Да. Я хочу видеть тебя прямо сейчас.

Стефано посмотрел на часы.

— Так не пойдёт. У меня ещё есть дела.

— Только так. Автомобиль будет ждать тебя у подъезда через полчаса.

Доминико повесил трубку и снова посмотрел в окно, где в розоватой дымке проглядывал контур загадочного пика. Сам он уже успел там побывать. Но ему хотелось ещё.

На северо-западе от Сартена, в центре Le Vaste Pianure**, вблизи от поросшего пиниями невысокого хребта Монтане Нера взмывал в небо одинокий пик.