Что предназначено тебе… Книга первая

«Пьетро Таскони найден мёртвым, — гласил заголовок, — сын корсиканского мафиози открыл двадцать миров, но всё равно пошёл отцовским путём».

«Пьетро Таскони, — продолжил читать Стефано, — в нашем городе знают все. Однако в сложившейся ситуации нет смысла вспоминать о тех подвигах, которые он совершил помимо открытия двадцати миров.

Вчера, в среду, седьмого сентября, сын корсиканского капо был найден мёртвым недалеко от перекрёстка Ветров. Свидетель, пожелавший остаться анонимным, утверждает, что это происшествие связано с визитом в Манахату главы клана Аргайлов. Два босса должны были заключить союз — но, очевидно, им это не удалось».

Стефано моргнул, увидев под статьёй фото, которое мельком уже попадалось ему на глаза. Он не сразу вспомнил, что видел его тогда, в полицейском участке, когда встретил Таскони в первый раз. Щёки его обожгло огнём.

Он ещё раз пробежал глазами число — всего-то год прошел с тех пор, как вышла в свет эта статья.

Стефано огляделся по сторонам. В кабинете он был один — время уже давно перевалило за восемь часов, и все, кто мог себе это позволить, разошлись по домам.

Стефано взял в руки телефон и, подойдя к окну, набрал номер «Ил Магнифико Кастелло», а затем попросил соединить его с номером тридцать два.

— Да, — услышал он в трубке. Сейчас, когда корсиканец не знал, с кем говорит, голос его звучал совсем иначе — без этой навязчивой спеси, обычной для него.

— Мне жаль твоего сына, Таскони. Я не знал.

Некоторое время в трубке царила тишина.

— С кем имею честь говорить? — в голосе Доминико послышалась хрипотца.

Стефано облизнул губы.

— Стефано Бинзотти.

Он помолчал.

— И мне правда жаль.

Доминико на другом конце линии тоже взял в руки аппарат и подошёл к окну. Он прислонился к прохладному стеклу лбом и уставился туда, где над городом опускалось солнце, и в одном из серых домишек, принадлежавших полиции, наверняка сидел проклятый коп.

— Это не твоe дело, сержант, — сухо сказал он.

— Я… знаю. Просто подумал… Что это не совсем вовремя — всё, что между нами произошло.

Он снова замолк.

— Я хотел извиниться. И может быть… Встретиться. Поговорить.

Ответом ему были колкие кристаллики смеха, разбившиеся о стекло.

— Это плохая идея, коп. И знаешь, что?

Стефано выжидающе молчал.

— Одних извинений мало. Я собираюсь уничтожить тебя. Аrrivederci.

В трубке раздался оглушительный гудок, но Стефано продолжал стоять, глядя сквозь мутное стекло на громаду отеля, возвышавшуюся вдали. Солнце уже почти зашло.

* Станок для распилки бревен

12

Таскони повесил трубку, и по спине его пробежал холодок.

Доминико не нравилось — категорически не нравилось — что Бинзотти узнал о нём то, что касалось только его самого.

«Что ещё он нарыл?» — задавал себе вопрос Доминико, но ответить не мог.

Доминико привык быть на виду. Привык, что жизнь его окружали слухи, которые не мог подтвердить никто. Но смерть Пьетро была событием совсем другого рода — событием, о котором Доминико не хотел говорить вслух.

Рука его невольно метнулась к пиджаку, плотнее прижимая нагрудный карман.

Он чувствовал себя незащищенным, раскрытым перед противником как никогда — и это вызывало злость.

Какое-то время Доминико пытался совладать с гневом, а затем открыл дверь в холл и рявкнул:

— Мариано!

Доминико закрыл дверь, плеснул в треугольный бокал мартини и, взяв его в руки, опустился в кресло у окна.

Мариано появился через пару минут.

— Капо? — поинтересовался он.

Доминико кивнул.

— Этот коп… Бинзотти… Как у него дела?

— Ничего нового, шеф, — Мариано опустился на подлокотник кресла напротив него.

— Не ищет новое жильё?

Мариано покачал головой.

— Эта девчонка… — Доминико пошарил в кармане и извлёк оттуда портсигар. Затем, не выпуская из рук бокала, закурил. Пальцы немного дрожали до сих пор. — Кто она?

— Работает в какой-то газетёнке… Но она не дурочка, знает, что писать.

— Очень хорошо. Как насчёт небольшого приглашения погостить?

— Хотите с ней поговорить?

— Не особенно. Я бы предпочёл пообщаться с Бинзотти. Скажем, устрой нам двойное свидание: сначала пригласи только её, а потом пусть придёт и он.

Антонио Джамонна — человек, который должен был обеспечить Доминико Таскони второй голос для вступления в Капитул — родился в крайне бедной крестьянской семье и начал карьеру с батрацкого труда. Предшествовавшие войне несколько восстаний корсов вознесли его до небес, позволив не только нажить приличную сумму на торговле оружием, но и завести влиятельных друзей — сейчас ему исполнилось пятьдесят пять, и его можно было бы назвать вполне состоятельным человеком. Джамонну подозревали в контрабанде, торговле оружием, а так же расправе с несколькими беглецами от правосудия, которых он сам же сперва и приютил. Как считала полиция, их смерти были связаны с тем, что они стали подворовывать с местных предприятий, находившихся под покровительством Джамонны. Занимался Антонио и тем, о чём рассказывал Стефано не так давно — торговлей лимонами, которые ромеи и альбионцы использовали на звездолётах дальнего назначения для профилактики цинги. Эта небольшая на первый взгляд прибавка к его основному бизнесу позволяла его легализовать — и сделать Джамонну человеком не только влиятельным, но и уважаемым в бизнес-среде.

Дель Маро описывал Антонио Джамонну как мужчину молчаливого, напыщенного и осторожного. У Доминико были все основания верить этой характеристике, поскольку эти двое прекрасно знали друг друга — до тех самых пор, пока он не увидел Джамонну лицом к лицу.

— Бонджорно, — приветствовал Антонио Джамонна своего гостя и издалека протянул руку для рукопожатия. И тени напыщенности Доминико не удалось в нём разглядеть.

Доминико ответил на рукопожатие и приветствие, и они сели за стол.

Таскони достаточно изучил человека, который сидел перед ним, чтобы знать, какие проблемы Джамонна может попросить его решить: под того основательно копал один из владельцев плантаций, работавших под ним.

Джамонна, однако, заговорил о другом.

— Я слышал, тебя интересует Капитул.

Доминико кивнул.

Он вытянул из кармана портсигар и предложил его Джамонне, а когда тот поблагодарил, закурил сам.

— Я хочу знать, Доминико, что ты можешь нам предложить.

Доминико затянулся.

— Я полагаю, ты меня уже достаточно изучил.

— Это так. Дель Маро — и некоторые другие наши общие друзья — говорят, что ты властный, энергичный человек и хороший бизнесмен. Но я хочу услышать твои предложения лично от тебя.

Доминико покрутил сигарету в руках.

— Когда убили Батисту Паско — пусть вечно веют над ним Ветра — мне нужно было как-то решать вопросы, которые встали передо мной. В Манахате было двадцать пять семей — и все они плохо ладили между собой. Полагаю, ты знаешь, что было потом.