Что предназначено тебе… Книга первая

Это разочаровывало — и одновременно порождало особый азарт. Один только минет не мог изменить в отношении к Бинзотти ничего. Доминико хотел согнуть его пополам, а может быть, даже сломать.

Мысли эти, сопровождавшиеся время от времени поглаживаниями между ног, в конце концов закончились не только лужицей спермы на дорогих простынях, но и чувством дикой жажды, с которым Доминико справиться никак не мог.

Он поднялся с кровати. В голове шумело, как будто он только что протрезвел. Открыл мини-бар. Тихонько выругался, не обнаружив там ничего, кроме выставленного по запредельным ценам дешёвого мексиканского коньяка и нескольких бутылочек с химической, замешанной на кофеине газированной водой.

Доминико пересек комнату от двери до окна и назад. Можно было, конечно, выпить воды из-под крана — что он и попытался сделать. Но тут же выплюнул противную жидкость, которая отдавала фтором, а в виду того, что стояла глубокая ночь, ещё и выплёскивалась из крана с трудом.

Тихонько ругаясь вполголоса, Доминико нашарил рубашку и брюки и, кое-как натянув костюм, снова подошёл к двери. Провёл руками по волосам, поправил пиджак. Привычным жестом проверил кобуру — его верный кольт со срезанной мушкой холодно сверкнул в полумраке комнаты. Иногда доли секунды играли решающую роль — и возможность выхватить оружие, не цепляясь за кобуру или одежду, могла сохранить жизнь. В кармане лежал второй — небольшая подстраховка на случай, если дела пойдут совсем не хорошо.

Будить охрану Доминико не стал — в конце концов, Сартен был одним из крупнейших городов Корсики, и жизнь никогда не утихала за окном. Доминико просто собирался отыскать бар и посидеть там, пока не прийдёт в себя.

Доминико спустился на первый этаж и, миновав пустую стойку ресепшена, вышел на узкую улочку, протянувшуюся под окном.

Он успел сделать с пару десятков шагов и замедлил шаг, разглядев стоявший невдалеке знакомый додж — которого, насколько знал Доминико, здесь быть не должно.

В следующую секунду чёрная тень закрыла свет. Доминико потянулся к кобуре, но нападавший первым отвёл в сторону полу его пиджака. Вырвал револьвер Доминико из кобуры и оставил себе.

Вторая рука корсиканца метнулась к карману — но он не успел. Второй пистолет прозвенел по камням, отлетая прочь.

Доминико оказался прижат к шершавой грязной стене щекой. Над ухом слышалось шумное дыхание. Тяжёлое, горячее тело, прижимало Доминико всем весом к этой же стене.

— Какого чёрта? — выдохнул корсиканец.

— Buongiorno, bambino. Ты по мне скучал?

Доминико прошибло током — всё тело вздрогнуло, член подпрыгнул, а тело, накрывшее его, показалось ещё горячей.

— Всё время думал о тебе… — выдохнул он.

— Мечтал, что снова почувствуешь мой член в себе?

— Вообще-то, я думал о чём-то… другом… — Доминико запнулся, обнаружив, что рука Бинзотти обхаживает его зад. Тело прогнулось, невольно подставляясь под грубые ласки.

— Какая же ты шлюшка, корс.

— Разве я облизывал на глазах у охраны корсиканский член?

— Ты чёртов эксгибиционист, корс, — выдохнул Стефано у самого уха Доминико, — ты тащишься, когда смотрят, да? Уверен, за нами и теперь наблюдает кто-нибудь.

Доминико сглотнул, пытаясь сосредоточиться на последних словах. Его собственной охраны, кажется, рядом быть не должно, правда, откуда-то взялся додж…

— Позвать ту парочку, что наблюдает за нами из окна?

— Урод… — выплюнул Доминико, когда пальцы Стефано нашарили его ремень и, легко расправившись с пряжкой, рванули вниз штаны.

Стефано надавил на поясницу своей жертвы, заставляя сильнее прогнуться в спине. Доминико попытался воспротивиться, но поза была не та, в которой можно было сильно возражать.

Стефано закинул на спину корсиканцу полы пиджака и провёл дулом кольта по ложбинке между ягодиц, а затем уткнулся им в промежность повыше мошонки.

Доминико сглотнул. Ему было страшно. Так страшно ему не было ещё никогда. И в то же время кровь продолжала бушевать в паху, едва не разрывая член.

— Разработай для меня свой сладкий зад, — шепнул Стефано, и в следующую секунду Доминико ощутил на краешке уха лёгкий, игривый укус.

— Пошёл ты… — выдавил корсиканец.

— Как скажешь… — почти пропел Стефано.

Ответить Доминико не успел — дуло револьвера вошло в него, раздвигая нежные стенки. Внутри, вперемешку с нездоровым возбуждением расцвела боль.

— Будешь дёргаться — случайно нажму на курок, — нос Стефано прошёлся по шее корсиканца, покрывшейся испариной.

Доминико приглушённо вскрикнул, когда револьвер задвигался в нём, но тут же закусил запястье.

— Не шуми… — прошептал Стефано, но Доминико не надо было напоминать. Он не больше, чем Бинзотти, хотел, чтобы их застали вот так.

Движения кольта стали неторопливыми, почти ласкающими, и хотя они продолжали причинять боль, стенки заднего прохода постепенно подстраивались и теперь уже нежно обнимали дуло.

— Урод… — выдохнул Таскони.

— Да, босс… — Стефано отодвинул в сторону воротничок рубашки и несильно куснул Доминико за плечо.

— Какой кайф трахать меня железным стволом?

— Кайф знать, что ты, паршивый корсиканец, прогибаешься и стонешь подо мной, — револьвер резко двинулся внутри и анус рванула резкая боль.

— У самого не стоит?..

— Хочешь потрогать?..

Корсиканец попытался возразить, но Стефано вывернул ему руку до боли и прижал к собственному члену, заставляя погладить набухший бугор.

— Как твоя птичка? — выдохнул корсиканец, но ему не удалось Стефано зацепить.

— Моя птичка рвётся к тебе… — прошептал коп и, расстегнув ширинку, заставил Доминико сдавить его член.

Рука ныла. Зад разрывала боль. Собственный член при каждом неловком движении ударялся чувствительной головкой о шершавую стену.

Доминико едва не выл каждый раз, когда ствол глубже входил в него, задевая какой-то позорный для него нервный узелок.

— Урод, урод, урод… — продолжал шептать он.

Всё закончилось резко — когда горячее семя вылилось ему на ладонь.

Исчезли одновременно и член, и револьвер.

Доминико сполз на землю, почти что рухнул, и пока он соображал, как встать, сицилиец уже исчез в темноте.

Доминико взвыл и громко выругался. Член по-прежнему горел, но он пока ещё не настолько свихнулся, чтобы дрочить на поимевшего его сицилийца в грязной подворотне.