Чтоб грани страха перейти...
Шрифт:
– Вы хотите сказать, что Барти появился в школе в тот день?
– Да. Четыре месяца…
– С профессором Грюмом все будет хорошо, милая. Пойдемте. Поможете мне отправить сову в Азкабан.
Неожиданно тепло. Ласково. Как мама.
И захотелось прижаться крепче. Чтобы не отпускала.
Где-то за спиной затворилась дверь.
– Вот так. Садитесь здесь. Выпейте, это поможет.
Чай.
Крепкий горячий чай с молоком.
Как дома.
Сделала глоток, закрыла глаза. Пятна исчезли. И отпустила дрожь.
Вдох.
– …вернули
Выдох.
Неужели заснула?
Вздрогнула, поглядела.
В проеме, заслонив падающий из коридора свет, высокая фигура в черной мантии.
– Хорошо, профессор Снейп.
Прошуршали складки, на плечо снова мягко легла ладонь.
– Маргарет, милая, мистер Фадж собирает всех учителей. Мне придется… Если хотите, можете пока побыть в моем кабинете.
– Я лучше пойду. Спасибо вам, профессор.
Улыбка – теплая. Ласковая. Как у мамы.
*
Сумрачно и тихо.
Полная луна глядит в окна.
На полу – длинные тени.
На дальней кровати – неподвижная фигура. Такая большая, такая…
Дух перевела. Шагнула.
С прикроватной тумбочки тусклым железом блеснула нога. Магический глаз – голубой, круглый.
Такие странные. Неживые.
Лучше не смотреть.
Тихонько придвинула к постели стул, села.
Лицо усталое, непривычно спокойное. Левая, пустая глазница закрыта повязкой. Под шерстяным одеялом, там, где должна быть нога, – жутковатая пустота.
– Кхм…
– Ой… мадам Помфри…
– Вы, должно быть, мисс Вилар. Профессор Дамблдор предупредил, что вы придете.
– Как он?
– Поправится.
– Можно, я посижу с ним немного? Я уйду, когда он придет в себя…
– Конечно, милая.
Большая рука поверх одеяла. Рубцы, шрамы, выступающие вены – причудливая вязь. Руны, которые она никогда не умела прочитать.
Пальцы дрогнули, потянувшись к неведомым письменам.
Где-то скрипнуло. Шагнули, зашептались. Мистер Уизли, Рон и Гермиона. Гарри – странная спокойная обреченность. Заметил ее, кивнул.
И надо улыбнуться в ответ.
========== X ==========
Тело ватное.
В виске ржавый гвоздь засел.
– Мэгги… Ты как, ничего?
Покивала.
Почувствовала, как Джордж прислонился плечом. Теплый. Живой.
В Большом зале – непривычная тишина. Лица бледные, заплаканные. Голос Дамблдора издалека.
– Сегодня мы понесли невосполнимую утрату. Седрик Диггори был, как вы все знаете, изумительно трудолюбив… Он был совестливым и честным. И, что самое главное, он был верным… верным другом.
Рядом всхлипнули. Нужно, наверное, что-то… Но сил нет.
– Поэтому я считаю, что вы имеете право знать, как он погиб. Друзья, Седрик Диггори был убит. Лордом Волдемортом.
Никто не вскрикнул, не ахнул, не зашептался.
– Министерство магии не хотело, чтобы я вам это говорил. Но не сказать об этом было бы оскорблением для памяти Седрика.
Холодные пальцы впились в руку –
словно ребенок.Но сил нет.
– Боль, которую мы все чувствуем от этой ужасной утраты, напоминает мне… напоминает нам, что, хотя мы все из разных стран и говорим на разных языках, наши сердца бьются как одно целое.
Ни факультетских столов, ни стола преподавателей. Все вместе. Голубые форменные платья Шармбатона, коричневые гимнастерки дурмстрангцев, черные мантии Хогвартса.
– В свете последних событий узы дружбы, которые завязались между нами в этом году, важны как никогда. Мы сильны настолько, насколько мы едины, и слабы настолько, насколько разъединены. Если мы будем об этом помнить, значит, Седрик Диггори погиб не напрасно. И мы навсегда сохраним в наших сердцах юношу, который был добрым, честным, смелым и верным до самого конца.
*
Нужно бы подняться наверх, забрать чемоданы…
Холодные пальцы стиснули крепко. Как ребенок. Не вырваться. Утешала машинально. Да и как тут…
– Мэгги…
Выражение лица новое, незнакомое.
И сам новый.
Без школьной формы, без привычного значка старосты.
Невысокий, крепкий.
И совсем взрослый.
– Скоро повозки будут. Помочь тебе с вещами?
– Спасибо, Джим, я сама. Побудешь с Чжоу, ладно? Если не увидимся до отъезда, я тебя найду в поезде.
– Ладно. Пойдем, Чжоу, правда пора.
В плечо уткнулся горячий лоб.
– Ты… Я думала, что ты… А ты…
– Ш-ш… Ничего… Это ничего… Мы еще поговорим, обещаю. Иди пока с Джимом, а то опоздаете на повозку и придется пешком тащиться на станцию.
Моргнула.
Потерла горло.
За спиной кто-то обнимается, обменивается адресами, обещает прислать сову.
И, может быть, Дамблдор прав. Если живо это тепло, это единство – значит, жива и надежда.
Стайкой закружились вокруг форменные голубые платья.
– Удачи.
Ладонь протянутую взяла.
– Спасибо, Элен. И тебе.
Хрупкие ручки обвились вокруг шеи.
– Tu me promets de m’'ecrire?
– Mais just'ement, ma ch'erie!
– Je t’aime, Marguerite…
– Moi aussi, je t’aime tr`es fort. (1)
– Спасибо тебе за Габриэль. И за все.
– Не за что.
– Увидимся в Лондоне?
– Конечно.
– Мэг!
Пошла навстречу.
– Привет.
– Привет. Эм… как Гарри?
– Ничего.
– А… ты?..
– Я тоже ничего.
– Мэг… Слушай, мне очень жаль, что это произошло с Седриком… Он был твой друг и… отличный парень. Всегда хорошо ко мне относился, хоть я и из Дурмстранга.
– Да.
– Я думаю, он заслужил победу.
– Вы все ее заслужили. Все четверо.
Улыбнулся своей детски-застенчивой улыбкой, перемялся неуклюже.
– Ну… Еще увидимся.
– Пришли мне приглашение на свой ближайший матч.
– Тебе – первой. И еще, конечно, Гермивонне.
Слезы брызнули пополам со смехом – прижала ладонь к глазам. Помахала.