Чудесные рецепты крестьянки-самозванки

— Нет. — Княжна отрицательно качнула головой. — Не скрою, я на это надеялась, когда впервые тебя увидела. Думала, спасу барышню, и в благодарность за мое покровительство она что-нибудь для меня сделает. Сразу же заметно, ты из благородных. Но потом я узнала твою историю. Нет, Уля, ты мне ничего не должна. И за еду спасибо, и за доброе отношение. Лучше забудь обо мне, не нужны тебе подруги с каторги.

Я собиралась набраться смелости и попросить Яра ей помочь. Да, она убила, но ведь насильника. Пусть ее нельзя освободить, оправдать, но как-то смягчить наказание, наверняка, можно.

Гостиница, где остановился Юра, располагалась недалеко от дома Юрьевских, и идти туда мы решили пешком. Я торопилась, поэтому не заметила горничную Марьяны, буквально в квартале от дома. Она первая меня окликнула.

— Ой, Ульяна Алексеевна! Вы? Вы к нам?

— К хозяевам, — поправила я ее.

— А Владияр Николаевич уехал. С Митей, — сообщила она. — И Афанасий с ними.

Я взглянула на Юру.

— Я знаю, где они, — сказала я. — Ехать придется на поезде. Это в пригороде. Я боюсь, но ты же со мной?

Уехать Яр мог только на дачу в Малаховку. Всю дорогу я крепко держала Юру за руку, словно это могло помочь, если бы вновь случилось крушение. А потом всю дорогу до дачи бежала знакомыми улочками. Юра едва за мной поспевал.

Дача была закрыта. Калитку я отворила, она запиралась на крючок. Но дом — заперт. И никаких признаков того, что там кто-то есть.

Я так отчаянно стучала в дверь, что на шум выглянула соседка.

— А, Ульяна, ты, — узнала меня она. — Так Владияр Николаевич уехали. Не знаю, куда. Афанасий тут был, собирал вещи. Сказал, вроде за границу.

Уехал. За границу. И Митя с ним. Я уверена, что Яр взял сына с собой. И что же… мое освобождение… последний подарок? Благодарность за сына?

Я без сил опустилась на крыльцо и заплакала.

Глава 40

— Ну, ну… Не надо сырость разводить.

Неумелая попытка утешить лишь сильнее погрузила меня в отчаяние.

— Уля, перестань, — попросил Юра, тыча мне под нос свой платок. — Это какое-то недоразумение, я уверен. Платон Анатольевич велел сопроводить тебя до дома Юрьевских, а не убираться на все четыре стороны. Мы совершенно зря сюда поехали. И эта девушка, что мы встретили…

— Горничная, — подсказала я, вытирая слезы его платком.

— Горничная, — повторил Юра. — Она могла напутать. Тебе надо вернуться, поговорить с… э-э-э…

— Вот именно, что «э-э-э», — вздохнула я. — Я им никто. А ты с ними познакомился?

— Нет, меня не представляли, — ответил он. — А идти самому… как-то неловко. К тому же, Платон Анатольевич обмолвился, когда просил за тобой присмотреть, что у Юрьевских какие-то трудности. Кажется, дети заболели.

— Дети? — встрепенулась я. — Почему ты сразу не сказал?

— Да как-то… к слову не пришлось, — развел руками Юра. — Так вот, отсюда твой… кхм… муж уехал, но не из Москвы.

— Он мне не муж.

— Это же ненадолго?

— Ох, Юра! — воскликнула я, поднимаясь со ступеньки крыльца. — Это меня совершенно не волнует. Муж или нет, он — отец моего сына. А с Митей я не готова расстаться… вот так. Я должна его увидеть!

— Можно подумать, ты как-то иначе готова расстаться с Митей, — ворчал себе под нос брат, вновь едва за мной поспевая. — И правильно, я тебя поддерживаю. Это твой ребенок, ты ради него вынесла столько несправедливости…

А я неслась на станцию, чтобы вернуться в город, как можно скорее. Если Юрьевские хотели отобрать у меня Митю, то проще было оставить меня в тюрьме, не тратиться на адвоката. Я зря поверила горничной! Ведь знала же, что прислуга в доме меня недолюбливает. Им никто не объяснял, почему я, простая служанка, живу с сыном в гостевых комнатах, ем за одним столом с хозяевами, общаюсь с ними, как с равными.

Хорошо, что поезд до Казанского вокзала ждать пришлось недолго, а то я отправилась бы в Москву пешком.

Дверь нам открыла Марьяна.

— Уля! — всплеснула она руками. — Почему так поздно? Где ты была? Платон Анатольевич должен был привести тебя еще до обеда!

— Платон Анатольевич поручил это мне, — сказал Юра.

— О, а вы… — Марьяна взглянула на меня вопросительно.

— Мой брат. Юрий Алексеевич Свиридов. Марьяна Ильинична Юрьевская, — представила я их друг другу.

— Как я рада вас видеть! — заявила Марьяна. — Так… вы оба болели ветряной оспой?

— Э-э… Кажется, да, — ответила я.

— Да, — подтвердил Юра. — Мы все болели в детстве. Уля, ты тогда совсем маленькая была, наверное, плохо помнишь.

— Отлично! Значит, не заразитесь. Проходите!

И нас, наконец, впустили в дом.

— Вы обедали? — поинтересовалась Марьяна. И, взглянув в окно, добавила: — Вернее, ужинали? Я совсем потеряла счет времени!

— Марьяна, что случилось? — спросила я. — И где Митя? И Яр?

— Я велю подать ужин, — сказала Марьяна. — Простите, что так, впопыхах. И все расскажу. Уля, не волнуйся! С Митей и Яром все хорошо! Вот с ними — точно все хорошо.

— А с кем плохо? — испугалась я.

— Дети ветрянкой заболели. И Влад с ними. Он не болел в детстве, представляешь? Прошу прощения, я скоро вернусь!

Сообщив это, Марьяна скрылась за дверью, оставив нас с Юрой в гостиной.

— Вот видишь, — сказал брат. — У них тут… ветряная оспа.

— Но она не сказала, где Яр и Митя, — заметила я.

— Она прекрасно тебя приняла, учитывая обстоятельства, — парировал он. — Уля, успокойся. Теперь ты не одна. Я не дам тебя в обиду.

Услышать такое, пусть и с большим опозданием… приятно. Слова брата немного меня успокоили. И правда, стоит дождаться объяснений.

Марьяна вернулась где-то через четверть часа и пригласила нас в столовую, где уже накрыли стол к ужину.

— Это Влад заразу в дом притащил, — сказала Марьяна. — Был в гостях у партнера, а у того дети болели. Он хотел лекаря ведуна позвать, но я не позволила. У самого иммунитета нет, так еще и у детей не будет. Нет уж, пусть переболеют.

Я не поняла, что такое иммунитет, да и Юра, похоже, тоже, но мы молча ели суп, так как успели сильно проголодаться за день.

— Дети болеют, но в легкой форме, — продолжала Марьяна. — А Влад… — Она закатила глаза. — Уля, ты поймешь. Больной Влад — это как Яр с его капризами, только хуже. Поэтому мы и не смогли тебя забрать сами, попросили Платона Анатольевича.