Чудесные рецепты крестьянки-самозванки

— А Митя? Митя тоже болен? — не выдержала я.

— Ой, нет. Им повезло, они раньше уехали.

Все же уехали!

— Куда… уехали? — спросила я севшим голосом. — В Горячеводск?

— В Шотландию. Уля, умоляю, выслушай! Я говорила Яру, что он не прав, но тут он настоял на своем. Он посчитал, что лучше рассказать тебе обо всем, когда ты вернешься из тюрьмы.

— Рассказать о чем?

Язык едва ворочался, и о еде я давно забыла. В голове вновь шумело, в ушах стучало, а перед глазами поплыл туман.

— Юрий! — услышала я голос Марьяны сквозь гул. — Вот сюда! Нет, голову вниз! Аня, не стой столбом! Лед! И нашатырь!

Увы, я ничем не могла помочь. Лед и нашатырь понадобились мне, потому что я почти потеряла сознание. А еще, как выяснилось, из носа пошла кровь.

— Да что же это! — причитала Марьяна и хлопала меня по щекам. — Уля! Уля, очнись! Надо было ее сразу уложить! Я не сообразила!

— Вы лучше скажите ей, почему Митя в Шотландии, — посоветовал Юра. — Она же переживает, что отец забрал сына и хочет воспитывать его без нее.

— Уля! — взвизгнула Марьяна. — Как тебе не стыдно! Как ты могла подумать!

— А что я еще могла подумать, если мне ничего толком не говорят! — возмутилась я.

И откуда силы взялись? Я отобрала у Марьяны лед, завернутый в платок, приложила его к переносице, оттолкнула руку Юры с пузырьком нашатыря.

— Фрея и Добрыня, наши с Владом друзья, нашли способ вылечить Яра! — выпалила Марьяна. — Но для этого ему нужно было срочно поехать в Шотландию. Он не хотел, из-за тебя! Мы еле-еле его уговорили. А Митю Яр взял с собой, потому что не хотел оставлять одного, без мамы и без папы! Он тебе письмо оставил. Но как ты могла подумать…

Она устало перевела дыхание и как-то сникла, сгорбилась.

— Прости, — только и смогла пролепетать я. — Пожалуйста, прости.

— Да ладно, — отмахнулась она. — Мы сами виноваты. Не надо было идти на поводу у Яра. Я, наверное, и не послушалась бы его, но эта ветрянка…

— Может, я могу чем-то помочь? — вмешался Юра.

— Благодарю, не стоит, — отозвалась Марьяна. — В доме полно слуг, они справятся с детьми. А Влад кроме меня все одно никого не слушает. Давайте вернемся в столовую, надо закончить ужин.

— Марьяна, ты сказала, Яра вылечат… — произнесла я, осознавая эту новость. — Он сможет ходить? И его боли… исчезнут?

— Мы надеемся, что так и будет, — ответила она. — Если фейри захотят его лечить.

Письмо Марьяна отдала мне после ужина. В запечатанном конверте я нашла рисунок Мити — обычные детские каракули, изображающие трех корявых человечков. Я подумала, что сын нарисовал себя и нас с Яром. А Яр был краток: «Ульяна, я тебя люблю. Мы скоро вернемся».

Эпилог

Владияр надеялся вернуться в Москву не позже, чем через неделю. Хотя был уверен, что «лечение» и вовсе закончится после первой же встречи с фейри. Но он ошибся.

Фейри, не пожелавший назвать своего имени, осмотрел Владияра и заявил, что случай интересный, он возьмется за лечение, но только в том случае, если от него не ждут чуда.

— Я восстановлю утраченные связи, но этого недостаточно для того, чтобы мышцы заработали вновь, — сказал фейри. — Это долгая и кропотливая работа. Ваша работа, Владияр. Комплекс упражнений, обязательный, ежедневный. Пропускать нельзя, иначе все усилия пойдут насмарку. И новые органы я вам, естественно, не выращу.

— Я согласен, — ответил Владияр.

Никаких чудес. Фейри оперировал его несколько часов. И несколько дней наблюдал, как срастаются ткани, восстанавливается кровообращение и нервные связи. А Владияр чувствовал боль от иглы, которой фейри тыкал в ступни и не мог в это поверить. Потому что одно это было чудом.

Еще две недели Владияр учился правильно тренировать мышцы. Афанасий ему помогал.

Все это время за Митей присматривали Фрея и Добрыня. Владияр видел сына каждый день, но не мог проводить с ним много времени. Митя казался довольным, веселым, был здоров, только скучал, часто спрашивал о маме.

Владимир и Любомира не могли постоянно поддерживать связь между Москвой и Долиной Фей, но Владияр обменивался с родными письмами. Марьяна писала, что Ульяна в тюрьме подорвала и без того слабое здоровье, и ей лучше не ехать в Шотландию, а лечиться самой. От Ульяны тоже пришла весточка, но о себе она ничего не рассказывала, больше расспрашивала о Мите.

Зато к Владияру приехали батюшка и матушка, прервав свое путешествие по европейским курортам. В ответ на вопрос о родовой книге, батюшка лишь отмахнулся.

— Не надо мне в нее заглядывать, я и так знаю, что у тебя есть бастард. Почему не говорил? Тебе тогда не до внебрачных детей было! И потом, как его искать, где? Мало ли ты с кем… — Батюшка закашлялся под строгим взглядом матушки. — Короче, женишься на его матери, тогда и узнаешь точно, он или не он. Или ты жениться не хочешь?

— Она может не захотеть, — мрачно признался Владияр. — Но предложения я еще не делал.

Матушка, что хмурилась, когда обсуждали женитьбу, вдруг разозлилась.

— Как это она не захочет?! Она еще нос воротить будет от такого сокровища?!

— Мама, дело вовсе не в этом…

Сокровище? Да если бы! Владияр прекрасно понимал, что характер у него непростой, а больше всего не хотел, чтобы Ульяна шла за него замуж по необходимости, а не по любви.

А вот история Ульяны матушку ничуть не смутила.

— Это ты виноват, — заявила она, — потому что нельзя так с девушками поступать. И неважно, барышня она или крестьянка.

И на батюшку так зыркнула, что он смутился.

— Я с себя вины не снимаю, — покорно согласился Владияр. — Так вы примите ее, как мою жену?

— Разумеется! — воскликнула матушка.

— А если нет, то что? — поинтересовался батюшка.

— Все одно женюсь, — нахмурился Владияр.

— И зачем тогда спрашиваешь? Ты всегда поступал так, как считал нужным. Но я не против твоей женитьбы. Влад поболе твоего рассказывал, Ульяна эта тебя к жизни вернула. Так что мне все равно, кто она, лишь бы ты был счастлив.

А потом Владияр познакомил их с Митей, и случилась любовь с первого взгляда. Матушка млела, находя несомненное сходство между Митей и Владияром, а батюшка выпячивал грудь, повторяя, что Митя — его старший внук.