Чудовище для проклятой

— Непременно, — теплая и искренняя улыбка обескуражила, — не все здесь желают тебе зла… Некоторые люди, как и некоторые дары, раскрываются постепенно… Я не чувствую в тебе нашей силы. Но в тебе есть другая. Та, которая помогла бы тебе стать хорошей помощницей.

— Эйриа! — недовольство супруга женщину мало озадачило.

Вдалеке раздались голоса. Лёгкий ветерок коснулся кожи.

Не попробуешь — не узнаешь. На языке стоял отчего-то сладковатый привкус меда.

Мои собеседники исчезли так быстро, что, если бы не цветочный аромат, витающий в воздухе, можно было бы сказать, что все примерещилось.

Шаги и голоса стали ближе. Охраны не было и следа — или я просто о ней забыла?

Важно было не это. А то, что все чутье забилось в панике. До ледяных пальцев, до сжатых зубов, до крика. Я узнала этот голос. И меньше всего хотела бы встречаться сейчас с посланцем Дарании. С отцом Альдиссы дэс Найра. С тем, кто подписал приговор собственной дочери, подселив вместо неё в то тело… кого?!

Наверное, это была частичка рефлекса из прошлого. Безотчетный, безоглядной ужас, овладевший телом. Именно он заставил беззвучно развернуться, стянуть наверняка гремящие по камням пола сапоги и броситься назад. Туда, где будет возможность заблудиться в коридорах дворца или встретить хоть кого-то другого.

Я не думала о том, что уж дворец-то Императора и Повелителя охраняется особо. Что у меня всё же есть собственная охрана. Что Лорд наверняка не может знать меня в лицо, а, значит, и узнать не в состоянии. Я просто бежала прочь, чувствуя, как всё существо раз за разом переживает кошмар прошлого.

Как травля лис…

И я почти не удивилась, когда со всего маху врезалась в жесткое твердое тело, стоявшее в дверях какого-то зала.

Тело ловко удержало меня и прижало ближе к себе, вдыхая запах волос — почти носом уткнулось.

Мне бы хотелось, чтобы он не отпускал. Кто бы он ни был. Сердце все ещё сумасшедше стучало в груди, во рту был привкус крови — кажется, я прокусила себе губу.

Жёсткая ладонь легла на лоб. Убрала растрепавшиеся волосы.

Наверное, я узнала его прежде, чем раздался негромкий прохладный голос.

— Куда же вы так спешите, миледи Марра? Неужели смотреть под ноги в моем дворце — такая уж непосильная задача?

Сильные пальцы сжали плечи, чуть отстранили меня, позволяя взглянуть на холодное сосредоточенное лицо Асторшиэра.

Черный мундир с темно-синими вставками ему необыкновенно шёл.

Молодец, Кара. Теперь ты выглядишь в его глазах ещё и полной дурой — да и в своих собственных тоже. Что такое со мной произошло?

— Что с вами случилось? — вопрос — эхо моих мыслей.

Было невыразимо стыдно.

— Простите меня, мой Повелитель… я и сама не знаю, что на меня нашло. Я искала ано Дарграйна, хотела попросить его об уроке… мои способности нуждаются в контроле, — невеселой вышла улыбка, — после я услышала в коридоре голоса даранийцев. Вероятно, как раз представители их делегации. И меня буквально обуял ужас…

Я до сих пор дрожала мелкой дрожью. И меньше всего на свете ожидала, что мужчина рядом чуть прищелкнет пальцами — и рядом с нами буквально из пустоты соткутся мои потерянные охранники.

— Жду подробный доклад к вечеру. Если меня не удовлетворят ваши объяснения — будете наказаны, — серебряный глаз чуть сощурился.

Голос сухой, равнодушный. Но охранники как-то слитно переглянулись и поклонились, коротко кивнув.

Неожиданно горячая ладонь легонько сжала плечо, разворачивая меня в сторону того зала, откуда вышел мужчина.

— Идите за мной, Кара.

Сердце сжалось. Привкус беды стал неотвратимым. Как много он узнал за это время ещё? Как много о том, чего я боялась?

Однако, следуя за прямой спиной Повелителя, обтянутой мундиром, я оказалась в холле огромной анфилады покоев.

— Мои личные комнаты. Слуг, допущенных сюда, всего двое. В их молчании вы можете быть уверены. А теперь вам стоит принять ванну и успокоиться. Вам принесут одежду. После вас осмотрят… — он помолчал и неожиданно добавил. — В вашем состоянии сейчас нет вашей вины. Разве что той, что вы так и не выучили до сих пор заклятье, выявляющее посторонние примеси в еде.

Мужчина жестом показал на тяжелую дубовую дверь.

— Сюда, пожалуйста. Одежду вам принесут.

— Зачем? — только и сумела выдавить из себя. Слишком ошеломляло происходящее.

Но он понял. Наверное, он единственный в этом сходящем с ума мире понимал меня лучше, чем я сама понимала себя.

Палец неожиданно коснулся контура губ. Заправил прядку волос за ухо.

Как хорошо, что хоть краснею я исключительно мысленно! И как же странно, что от старой Карины Рец почти ничего не оставалось. И к лучшему!

— Может, я достаточно жесток и не способен понять чужие эмоции и чувства. Но… я не идиот, — синий глаз сверкнул в свете магических ламп, — вам нужен отдых. Идите.

…и снова коварное чудовище

Я открыла дверь и вошла в ванную комнату. Настоящий номер люкс…

Сердце наполняли трепет и странная, щемящая нежность. Может, это зародившееся чувство было неправильным. Но ксайши в небеса полетят, если я от него откажусь!

Я не очень хорошо пела раньше, но сейчас мелодия — без слов, тягучая, звонкая, какая-то до боли небесная, рвалась с губ и заставляла расслабиться, полностью отпустить себя. И забыться. В тихом шелесте капель, стекающих по коже. В тех солоноватых каплях, смешанных со слезами, которые я ловила губами.

Ванная, впрочем, была почти маленьким бассейном, и позволяла такие вольности.

Тихая вода ласкала грудь, вилась вокруг ног, подставлялась под руки.

В далёком прошлом частичка моей души очень любила мультики производства японской индустрии. Был там один… антиутопия, как их называли. Беловолосый мальчик, примерный ученик, пугающие нападения неизвестных личинок, Крыс-изгой и девочка, ставшая богиней умирающего мира.

Хорошее было анимэ… но до дрожи, до слёз, до жажды чего-то вечного поразила песня той маленькой богини. Дождь, сверкающие витражи, вознесшаяся душа. И чистая мелодия.

Кажется, только сейчас я поняла, почувствовала этот невесомый свет очищения и надежды на лучшее.

И, когда вышла из ванной, кутаясь в огромное полотенце, и увидела на постели в небольшой (по меркам дворца) гостевой один из своих костюмов…

Оделась молча и быстро, все ещё чувствуя отголоски предательской слабости.