Чудовищный розыгрыш (серия: Аз Фита Ижица. Часть II: Хаос в калейдоскопе. Книга 4)

– Даже преподавательница Ваша заметила. Хорошо ещё, подошла она к Вам лишь тогда, когда Пэфуэм уже основательно оброс пейзажем.

– А Вы?

– Что, я?

Вяло ползущая пробка снова остановилась, и Радный, оторвав взгляд от дороги, посмотрел на Иру. Она этого не ожидала и вздрогнула, слегка отпрянув. Радный сделал вид, будто не заметил.

– На какой стадии Вы увидели работу? – спросила Ира.

– С самого начала. А Вас – ещё раньше.

Поворот на Горького из-за нескольких маршруток, отчаянно рвущихся к остановке из не располагающего к этому ряда, ненадолго завладел вниманием Радного.

– Отец часто привозил меня летом в Сочи, но больше, чем на неделю-две, мы здесь не задерживались. Приезжал он сюда на неофициальные мероприятия, на которых присутствие лиц детского возраста не предусмотрено. Останавливались мы обычно в санатории «Россия», который теперь именуется SPA-отелем «Родина».

Как правило, я оказывался на попечении немолодой, отличающейся особой ответственностью горничной, которую на это время освобождали от её прямых обязанностей.

Тот приезд был первым, когда отец решил, что я сам смогу позаботиться о себе. И остановились мы тогда не в «России», а во «Фрунзе».

Разнообразием мои предыдущие посещения Сочи не отличались. В Дендрарий в этой своей жизни я тогда попал впервые.

Вообще-то не попал, а целенаправленно отправился.

Видите ли, мне довелось быть знакомым с Сергеем Николаевичем. В смысле с Худековым. Естественно, не в этой жизни.

Мы не были друзьями. Да и само знакомство носило поверхностный характер. Знал я его больше заочно по Петербургской газете. В Санкт-Петербурге мы и встретились с ним первый раз лично у кого-то в гостях.

Потом я проездом был у него в Ерлино. А потом мне посчастливилось увидеть купленный им участок на Лысой горе, который тогда как раз расчищали под сады.

Я был значительно старше Сергея Николаевича и до закладки Дендрария не дожил, но о его проектах знал. Так что любопытство моё имело веские основания.

– Стас, извините, что перебиваю.

– Спрашивайте.

– А как это – помнить свои прошлые жизни? Как это ощущается?

– Хороший вопрос. С обычной памятью, то есть, с памятью на прошедшие события текущей жизни, это не имеет ничего общего. На что это похоже? Трудно сказать. Тем более мне.

Ну как Вы, к примеру, объясните с рождения слепому, на что похоже зрение? Вы же понятия не имеете о наборе его ассоциаций. Можно сказать, что зрение – это не слух, не осязание, не обоняние, не вкус.

Так и я могу лишь сказать, что память событий прошлых жизней совершенно не похожа на память событий жизни текущей.

Вам, Ира, не совсем чужда память прошлых жизней. Ведь Вам удалось ярко вспомнить один момент своей собственной прошлой жизни.

– Насколько я знаю, не без Вашей помощи.

– Верно. А потому это Ваше воспоминание нельзя считать полноценным и брать в качестве достоверного примера. Но всё же, отдалённый вкус ощущения памяти прошлых жизней Вы, если постараетесь, сможете уловить.

Радный сделал наполненную смыслом паузу и, пользуясь напрочь обездвиженным состоянием, в которое вновь впала вереница автомобилей, многозначительно посмотрел на Иру.

– Познание себя, управление собой и максимальное использование своих возможностей сопряжено с полным и бесповоротным отказом от идеализации. Идеализации в том смысле, в котором слово «идеальный» используется в так называемых естественных науках. Помните? Идеальный газ. Идеальная жидкость.

Радный продолжал пристально смотреть на Иру, как видно, понимая, что словосочетания «идеальный газ» и «идеальная жидкость» ей, конечно, знакомы, но этим её познания исчерпываются.

– Идеальный газ и идеальная жидкость – это несуществующие в природе математические модели, в которых учитываются только так называемые ВАЖНЕЙШИЕ факторы, а все остальные, которые не оказывают ЗАМЕТНОГО влияния на процессы, игнорируются.

Идеализация в терминологии естественных наук означает упрощение, пренебрежение тем, что не оказывает ЗАМЕТНОГО влияния. То есть, ВАЖНОСТЬ и ЗАМЕТНОСТЬ в так называемых естественных науках – синонимы.

В случае же познания себя, управления собой и максимального использования своих возможностей, всё происходит с точностью наоборот. Наиболее ВАЖНОЕ наименее ЗАМЕТНО.

И всё же, стремление к простоте, то есть, к идеализации, это – хорошее стремление, если оно касается вещей, которые невозможно не заметить. То есть, тех, которые считают наиболее важными так называемые естественные науки. Имея дело с заметным, с очевидным, действительно нет необходимости усложнять. Чем проще, тем лучше.

Вереница машин снова поползла, и Радный перевёл взгляд на дорогу.

Ира задумчиво проговорила:

– Двигаясь наружу, в смысле, изучая то, что нас окружает, в том числе и себе подобных, пренебречь можно тем, влияние чего мало заметно или незаметно вовсе. А, двигаясь внутрь, изучая себя, пренебречь следует тем влиянием, которое заметно, которое сразу бросается в глаза.

– Совсем уж пренебрегать, конечно, не следует, – поправил Иру Радный. – Следует лишь не концентрировать на заметном всё своё внимание. Оно ведь и так заметно.

А вот углубляться в то, что едва проявляется или вовсе никак не проявляется, если не прикладывать к этому специальные, порой титанические, усилия, весьма полезно.

Кстати, Ира, Вы замечательно сформулировали мысль относительно движения наружу и внутрь.

Наилучшие результаты достигаются тогда, когда идеализируешь внешнюю ситуацию вплоть до её формальной констатации и не более, при этом вникая во все тонкости своего внутреннего мира.

Естественно, не просто вникая, и не с помощью усиленной деятельности мозга по вербализации необоснованных претензий, жалоб на несправедливость жизни и прочих «изысков», а производя некоторые действия, направленные на контроль и управление.

Надеюсь, Вы замечали, что подавляющее большинство действует противоположным образом.

– Да. Замечала, – ответила Ира. – Измени себя, и Мир изменится. Эта идея существует, но на практике не пользуется популярностью.

– Догадываетесь, почему? – спросил Радный.

– Да. Окружающий мир – вещь куда более заметная, чем собственные едва уловимые процессы внутреннего мира. Следуя теории естественных наук, раз окружающий мир более ЗАМЕТЕН, значит и более ВАЖЕН. А то, что происходит в самой глубине внутреннего мира, автоматически попадает в категорию того, чем можно пренебречь.